Ты — биение моего сердца.

1. Воздух. Я задерживаю дыхание, когда течение реки захватывает меня, увлекает на глубину и крутит так, что я не могу вспомнить, в какой стороне небо. Я не сопротивляюсь — это бесполезно, а силы мне еще понадобятся. Проходят минуты. Течение кидает меня на скалы и камни, я разбит, тело — в ушибах и и глубоких порезах. По сравнению с саднящими легкими эта боль почти незаметна. Где ты, Элронд? Я — твое сердцебиение, а ты — мой воздух, таков был наш договор. Мне не хватает воздуха, и ты нужен мне отчаянно, безнадежно, сейчас. Где ты, Элронд? Медленно меня покидает надежда сделать хоть еще один вдох, но какая-то часть меня еще цепляется за остаток воздуха в легких. Le melin. Я люблю тебя. Я закрываю глаза и позволяю воде, ледяной и терпкой, поглотить меня окончательно. Namarie. Прощай. 2. Бабочка. - Как она? - Трандуил садится на кровать рядом с Элрондом. Лицо Элронда спокойно, но в глазах — усталость. - Не лучше. Не хуже, - он сделал отчаянную попытку улыбнуться, но улыбка так и не коснулась глаз. - Она так и не пришла в себя. Арвен была без сознания почти полтора дня после нападения. Раны Трандуила исцелились, но её — нет. - Если бы я только раньше прибыл, - сказал Трандуил, - если бы я нашел его... Элронд только кивнул. - Она кажется такой нежной, - он провел рукой по бледному заживающему порезу, - Всего лишь коснувшись крыла, можно убить бабочку. «Наша бабочка» - так они ее всегда называли. Еще несколько минут они безмолвно смотрели на свою дочь. Трандуил сплел пальцы одной руки с пальцами Арвен, а другой — взял за ладонь Элронда: - Она самая сильная из когда-либо живших бабочек. Потребуется гораздо больше, чем просто касание, чтобы убить ее. Через два дня правота Трандуила стала очевидна. 3. Гребень. Когда Элронд вернулся в их комнаты после прерванного Совета, его раздражение было более чем заметно. Трандуил опустился позади него на кровать, взяв в руки гребень, молчаливо предлагая помощь, и Элронд откинулся назад, в такой же безмолвной просьбе. Длинные бледные пальцы скользили сквозь пряди цвета ночных теней, расплетали сложные косы и осторожно массировали кожу. - Что ему было нужно? – тихий вопрос скорее скрепил тишину, чем разрушил ее. - Он хотел земель. Нет ничего, откуда мы могли бы уйти в обмен на то число солдат, что он предлагал. Но он настоял на проверке договоренностей по меньшей мере на дюжине карт, прежде чем подписать их. Трандуил хмыкнул сочувственно. - Неоправданно долго и неоправданно занудно. На твоем месте я бы тоже был раздражен. Они снова погрузились в приятную тишину, и, когда все воображаемые узлы были распутаны, а косы переплетены, оба вышли из комнат совершенно спокойными. 4. Пьяные. В зале позади нас гулко раздавались шаги. Ро ныряет в галерею, чтобы спрятаться, и я следую за ним: любой эльф, позволивший себе настолько громкие шаги, слишком пьян, чтобы заметить нас. Они смеются над чем-то. Я не слышу, над чем именно, но вдруг узнаю голоса. Трандуил и Ada, Ро и я догадываемся одновременно. Мы переглядываемся вскользь. - Мы должны пройти, - шепчет голос Ро где-то в районе моего затылка. - Давай, Элла. - Они нас поймают! - свистящим шепотом отвечаю я. Он проникся наконец — мы замираем. Трандуил держит Ada за плечи, и я еле успеваю закусить губу, удерживая восклицание, когда их губы соединяются. Насколько я могу судить, у них очень плохо получается — слишком уж мокро и неумело, но по производимым ими звукам можно понять — они бы со мной не согласились. «Я не уверен, что мы сможем завтра посмотреть им в глаза», - думаю я, но тщательно оберегаю эту мысль от близнеца, ибо, если он покраснеет еще больше, в нем не останется крови. «Сейчас мы можем уйти?» - мысли Ро проскальзывают в мою голову. Я определенно недооценил объем имеющейся у него крови. Я бросаю беглый взгляд на наших отцов, оценивая уровень угрозы с их стороны - заткнись, я именно оценивал опасность! - и прихожу к выводу, что они слишком заняты друг другом, чтобы заметить нас. - Пошли. 5. Вечность. Они были эльфами, и у них должна была быть вечность. Трандуил утонул через год после окончания Третьей Эпохи. Через год Элронд отплыл в Валинор. Там он нашел небольшой дом, вдалеке от любого эльфийского поселения, и жил один. Леголас остался в Средиземье до самой смерти Арагорна, выполнив свое обещание. Он взял с собой Гимли, отправляясь на Запад, и они путешествовали до самой смерти гнома. Арвен выбрала смертную жизнь и медленно угасла после смерти мужа. Она умерла в Лориэне, в одиночестве. Элладан и Элрохир выбрали дорогу Эльфов, но не отплыли, пока не прошло пятьдесят лет после ухода их младшего брата; эти дни истекли через три года после смерти Гимли. Они жили с Леголасом, неподалеку от отца, и шли по дороге собственной жизни. Они были эльфами. Вечность должна была принадлежать им. Это не значило, что она принадлежала им на самом деле. 6. Дружество. У тебя есть мой меч. И мой лук. И моя секира! Когда Трандуил открыл письмо, первые слова резанули ему глаза, и все другое померкло. Эстель и Леголас отправляются в Мордор. Арвен хочет выбрать судьбу Лютиэн. Несколько мгновений спустя он был безумно благодарен уединенности его личных покоев. Ибо тогда ему было все равно, кто услышал рыдающий вопль, сорвавшийся с его губ. Никто не должен хоронить свое дитя. Это было одно из немногих убеждений, разделяемых всеми. 7. Скорбь. Был единственный день в году, когда Элронд оплакивал ушедшее. Он никогда не говорил мне этого напрямую, но любой, способный видеть, заметил бы, а я был ближе к нему, чем большинство. - Что примечательного в этом дне? Его лицо было пустым и серым, пока он смотрел в никуда из своего окна, и голос его дал трещину, когда он выговаривал ответ. - Ничего, - он точно знал, что я ему не поверил, а потому продолжил. - Годовщина, ничего более. Он не желал смотреть на меня. - Годовщина того дня, который больше не может праздновать мой брат. - У тебя есть брат? - я и вправду не знал, - Как его зовут? - У меня был брат, - выдохнул Элронд. Он повернулся ко мне, и впервые я увидел дорожки слез на его лице, - И звали его Элрос. Он прошел мимо меня и вышел из комнаты, вглядываясь невидящими глазами в далекие, серые воспоминания. Никогда он не рассказывал мне больше. Я не спрашивал. 8. Сердцебиение. Ты лежишь здесь, прижавшись к нему, голова — на его груди. Другие считают овец, секунды, соприкосновения ресниц, когда хотят заснуть. Ты считаешь удары его сердца. Когда Келебриан таяла, ее сердцебиение постепенно замедлялось, пока не стало едва уловимым. Биение сердца Трандуила медленное, но сильное. Постоянное. Так бьется сердце спящего, а не умирающего. Пока бьется его сердце, будет биться и твое. 9. Независимость. Никто не может быть по-настоящему независимым. Я не понимал этого, пока не умерла Ланниан, моя супруга и Королева. Пока это не случилось, я был уверен, что мне никто не нужен. Это было безрассудно. Я нуждался в ней. Я нуждался — нуждаюсь — в Леголасе. А сейчас, более чем в чем-либо, я нуждаюсь в Элронде. 10. Ревность. Элронд-политик и Элронд-личность были совершенно разными. Трандуил не мог отрицать, что Элронд-личность нравился ему гораздо больше. Не так давно он присутствовал на Совете, находясь слишком, чересчур далеко от своего herven, чтобы расслабиться, и мысленно точил кинжал для Эрестора. Элронд и его Главный советник, безусловно, действуют слаженно, так, будто точно знают мысли друг друга, но, несмотря на исключительную полезность их совместной работы, их близость вызывала только ярость, прошивающую позвоночник и туманящую голову. - Кто он для тебя? - сдавленно спросил Трандуил, перегибаясь через край стола Элронда. Элронд поднял взгляд от бумаг. - Ты имеешь ввиду Эрестора? - Трандуил кивнул, - Он мой советник. Он мой друг. Когда отплыла Келебриан, он был мне жилеткой, чтобы я мог выплакаться. Но он никогда не был тем, чем являешься ты. Трандуил улыбнулся. - Хорошо. Он собственнически поцеловал губы Элронда. - Потому что ты мой. 11. Поцелуй. Каждый раз ваш поцелуй кажется чем-то большим. Потому что он и есть что-то большее. Иногда это — признание в любви, иногда — заявление прав собственности на другого, иногда — жест утешения, а иногда — наполненный страстью порыв желания. Именно так Трандуил впервые коснулся тебя. Именно так вы объявили своему народу о ваших отношениях. Поцелуй неизменно становился всем, во что вы хотели превратить его. 12. Смех. - Леголас? Я стоял у окна, наблюдая за близнецами, упражнявшимися в схватке на мечах. - Да, Ada? Трандуил сел рядом со мной. - Я собираюсь предложить Элронду связать нас узами брака, - должно быть, он заметил мое напряжение, поскольку добавил, - Даешь ли ты свое благословение? - Давай, Леголас. Это не настолько плохо, - мягко сказал Элронд. Я скрестил руки на груди и помотал головой, демонстративно _не_двигаясь. Это было последнее из искусств, в котором я преуспел. Элронд вздохнул и подошел ближе. - Почему нет? Было очень сложно промолчать, но я справился. Он потянулся и легонько ударил меня по затылку. Я рассмеялся в изумлении. Не мог и предположить, что он окажется настолько несерьезным. - Видишь? Я заставил тебя рассмеяться, - он взял меня за руку и повел в сторону зала заседаний Совета, на одном из которых я должен был присутствовать, - Я обещаю, что советники кусаться не будут. Трандуил обеспокоенно вглядывался в мое лицо. - Я даю свое благословение, - сказал я и обнял его, - я люблю тебя, Ada, и ты нашел способ удержать лунные лучи в ладони. Нет большей радости, чем видеть тебя счастливым. Иметь Элронда в качестве второго отца не будет большой проблемой. 13. Лунные лучи. Он не замечает дрожь в моем голосе, когда я называю его другом. Он не замечает, как я задерживаю дыхание, когда он подходит слишком близко, и не обращает внимания на то, как глубоко врезаются мои ногти в ладони, чтобы унять дрожь. Он не замечает, но Леголас — вполне. - Ada? - говорит мне Леголас после ужина, - каждый раз, когда ты находишься рядом с лордом Элрондом, ты будто бы пытаешься удержать лунные лучи в ладони. Я опускаю взгляд на ладони, на которых отпечатались следы ногтей. Тугой узел в сердце немного ослабевает, когда я выдыхаю. В основании ладоней — четыре полукруглых ранки. Леголас берет меня за руки. - Даже ты не сможешь поймать и удержать лунные лучи, Ada, - он необычно серьезен, и, когда я поднимаю на него глаза, я впервые вижу не молодого принца, но будущего короля. - Я знаю, ion nin, - проговариваю медленно, - я знаю, что не могу. Но все равно попытаюсь. Леголас кажется удовлетворенным моим ответом, и уходит. Я иду за ним. Я стою на балконе, свет луны окрашивает мое лицо в серебряный. Я знаю, ion nin, я знаю, что не могу. Но все равно попытаюсь. Я протягиваю руку. 14. Ночь. Пока светит солнце, они не позволяют себе ничего, выходящего за рамки приличий. Может быть, когда-нибудь они заявят миру о своей любви, может быть — нет. День, время, пока светит солнце, принадлежит другим — их народам, их королевствам. Но ночи — их, и только их, и когда они переплетены так, что никакого мира, кроме их соединенных тел, не остается, их мало беспокоит, что кто-нибудь узнает. Мало, но тем не менее беспокоит. 15. Море. Волны разбиваются о берег. Он будет мерить палубу шагами, ожидая тебя. Вы оба пожелаете, не в первый раз уже, чтобы ваши сыновья были с вами, но Леголас не отплывет, пока жив Арагорн Элессар, и Элладан с Элрохиром ожидают его. Ты поможешь Бильбо подняться на корабль, и ты и он будете стоять рядом. Хоббиты будут со слезами прощаться с Фродо. Галадриэль и я будем улыбаться, им и друг другу, и я возьму Фродо за руку, и мы взойдем на палубу. Ты и твой herven не расстанетесь ни на минуту за все путешествие. Прибыв в Валинор, вы будете вместе навеки. 16. Слова. У Трандуила были ясные глаза и изумрудный голос. У Трандуила были ясные глаза и изумрудный голос, и, когда бы Элронд ни слышал его, первой его мыслью было — я готов слушать его вечно. Именно это он и делал сейчас, откинув голову на плечо Трандуилу и слушая, как он читает вслух. Книга лежала открытой на коленях Элронда, и зеленый, глубокий голос Трандуила обнимал его. - Я люблю тебя, - сказал Элронд в паузе между строками. Трандуил прижался подбородком к его макушке и продолжил читать. 17. Вопрос. - Ты и Трандуил гораздо менее осторожны сейчас, когда вы стали друзьями. Или чем вы там сейчас стали. Элронд пристально посмотрел на дочь. Арвен казалась погруженной в книгу, пока король Лихолесья не покинул комнату. - Арвен, что ты имеешь ввиду? Она посмотрела на него снизу вверх, и ему показалось, что ее глаза цвета штормового неба пронзили его насквозь. Крайне неприятное ощущение, надо признать. Она напоминала Элронду Бриан. - Ты чаще смеешься, когда он здесь, - сказала она просто, - и кажешься счастливее. Твои глаза не глядят так устало. Губы Арвен приподнялись в улыбке, еще больше напомнившей Элронду ее мать. - Просто чтобы ты знал. Близнецы и я дали свое благословение в тот самый момент, когда он смог отличить Ро от Элла, - она вернулась к книге так, будто этого разговора не было. Арвен ошибалась. Он не чувствовал ничего такого по отношению к Трандуилу. Они были только друзьями. Ничего больше. … Так ведь? 18. Дождь. - Ты открыл окно? - полусонно прошептал Трандуил. - Да, - Элронд скользнул обратно в кровать, в тепло, ненадолго покинутое его телом, - Почему ты спрашиваешь? - Ты ведь видел, что снаружи льет, как из ведра? Элронд улыбнулся, когда Трандуил властно прижал его к себе. - Я люблю дождь, - это было правдой; он действительно любил дождь, любил, сколько помнил себя. Он и его брат спали, обнявшись, под звук дождя, стучавшего по крыше, и он будет всегда дорожить этими воспоминаниями. - Ты такой странный, - пробормотал Трандуил, снова проваливаясь в сон. Элронд положил голову ему на плечо. - Я тоже тебя люблю. 19. Солнечный свет. Когда бы ты ни смотрел на него, всегда подумаешь, что он светится, подобно солнцу. В какой-то мере ты прав. Элронд Полуэльф обладает собственным светом, но этот свет не совсем солнечный. Солнце выжжет тебе глаза, если будешь смотреть слишком долго. Ты смотришь на Элронда долго - но его свет никогда не обжигает тебе глаз. Только согревает. 20. Близнецы. Оба близнеца — прекрасные мечники. Элладан прорубает себе путь сквозь битву, оставляя длинные ряды поверженных врагов, Элрохир выбирает одного противника и дерется, разбрызгивая текучие, плавные и быстрые движения. Фехтуя друг с другом, они оба сильны и прекрасны. Трандуил посмеивается, наблюдая за ними из ветвей дерева. Он по-прежнему не может отличить их, когда они не вместе, но в любом другом случае справляется не хуже Элронда или Арвен. Он различает их по позе (Элладан ходит горделиво, отведя плечи назад; Элрохир собран, его плечи опущены), по голосу (Элладан часто повышает тон, не замечая этого; Элрохир говорит тихо и редко) и по их поступкам. Они не считали его членом семьи долго, даже после того, как Арвен это сделала. Она приняла его как своего с самого начала, а Элладан и Элрохир ждали, пока он сможет отличить их, чтобы сделать то же самое. 21. Зонт. Двое стояли под дождем. Темноволосый молчал, запрокинув в небо лицо. Кажется, будто небо сейчас все стечет на землю. Или наоборот — я взлечу наверх с немыслимой скоростью. Второй, с контрастно-светлыми волосами, стоял у него за спиной, отпуская ехидные комментарии, которые неизменно игнорировались. - Почему мы снова оставили зонт дома? Они оба вымокли до нитки. Пряди бледно-золотых волос, выпавшие из-под стягивавшей их ленты, закрывали эльфу лицо наподобие самодельной занавески. Серебристо-серые глаза продолжали смотреть в графитное небо, отсвечивавшее сталью. - Потому что нам не нужен зонт, - проговорил он рассеянно, - посмотри вверх. Это прекрасно. - Что такого прекрасного в том, чтобы вымокнуть? - ехидно отозвался светловолосый,но все же шагнул вперед, соприкоснувшись с ним плечами, и откинул голову назад. Двое стояли под дождем. 22. Жизнь. Когда ты видишь его, единственное, что приходит тебе в голову - «жизнь». Потому что король Лихолесья Трандуил — самый живой из всех, кого ты когда-либо встречал. Рядом с ним цвета кажутся ярче, звуки — острее, всего становится слишком. И твое сердце бьется быстрее, так, как оно не билось с тех самых пор, когда Келебриан отплыла на Запад. 23. Зима. Снег кружился вокруг них, ложась толстым белым ковром у их ног. Зима была его временем, частью его королевства, но здесь — среди замерзших полей и покрытых снегом деревьев — они казались еще более живыми. Они не видели его. Мало кто мог увидеть, разве что однажды, когда приходило время жатвы. Он смотрел, как они бежали сквозь снег, смеясь, как дети. Они видели тысячелетия, но все же были детьми в сравнении с ним. Что такое тысячелетие для того, кто видел сотворение вселенной и увидит, как оно исчезнет, как нагар, снятый со свечи? Темноволосый наконец поймал второго, который закружил его, крепко сцепив их пальцы. Я люблю тебя, - прошептал светловолосый. Ему не ответили, но прижали так сильно, что их лбы столкнулись. Они счастливы вместе. Обычно его не интересовали такие вещи — слишком много жатвы приходилось на каждый день — но эти двое затронули даже его сердце. Ещё один день. Ещё один год. Еще одно столетие, пожалуйста. Позволь им побыть друг с другом ещё. Он помнил каждую смерть, в будущем ли, в прошлом ли. Придет день, когда они будут разлучены, но этот день — не сегодняшний. Длинный черный плащ и коса не оставили ни одного следа на снегу... … когда Жнец охладел к труду своему и растворился в тумане. 24. Гостеприимство. Элронд старается держать меня подальше от них, пока мы в Ривенделле. Я нисколько не против. Иррациональная неприязнь гномов к этому месту изрядно действует мне на нервы. Это место прекрасно. Я вполне могу представить свою жизнь здесь. - Если вы хотите попасть к Одинокой горе, - тихо говорит мне мастер Ривенделла как-то, - вам придется пройти через Лихолесье. Я не имею ни малейшего понятия, ни что такое это «Лихолесье», ни где оно находится. Еще меньше я понимаю, почему он говорит это мне, понизив голос, будто бы не хочет, чтобы кто-то еще услышал его слова. Но я киваю и внутренне соглашаюсь с тем, что информация может быть полезной. - Король Трандуил, - он на мгновение замолкает, - не очень-то любит гномов. А я вот уверен, что гномы его тоже не особо-то жалуют. - Но если вы скажете ему, что я принял вас как гостей, он, по меньшей мере, даст вам пройти. Пока я брожу в одиночестве по залам и галереям дворца Короля, я почти что сожалею, что был невидим, когда схватили гномов. У меня тогда была бы возможность последовать тихому совету мастера Элронда. Интересно, отчего он был так уверен? 25. Черное и белое. Он тьма твоего света, книжник для твоего воина. Он свет твоей тьмы, крепкие обьятья для твоей прохладной отстраненности. Он тьма твоего света, вода для твоего огня. Он свет твоей тьмы, меч для твоей стрелы. Он тьма твоего света, скрытая сила для твоей гордости. Он свет твоей тьмы, луна для твоей ночи. Ни один из вас не мог без другого. 0. Пустота. Когда я вытягиваю тебя из реки, твое тело изломано. Твоя кожа, однажды бледная и совершенная, теперь покрыта порезами и царапинами, кости — разбиты о скалы. Твое лицо умиротворено, будто ты спишь, но твои глаза закрыты, и, когда я склоняюсь к тебе, я не слышу дыхания. Я вдавливаю пальцы в кисть, но наше сердце остановилось. Я должен был быть здесь — это все, о чем я могу думать — таково наше обещание, ты — биение моего сердца, а я — воздух в твоих легких. Но ты утонул, умер от недостатка воздуха, а я остался — чтобы как-то заставлять свое сердце биться дальше. Я баюкаю твое изломанное тело в руках, пока несу тебя домой. Наши сыновья реагируют по-разному. Элрохир утешает всхлипывающего Элладана, но Леголас просто встречается со мной взглядом, кивает и выходит из комнаты. Он пытается скрыть свои слезы, потому я делаю вид, что не заметил их. Я не покидаю тебя целыми днями, пока не приходит время мне, близнецам и Эрестору уехать в Имладрис. Я молча подчиняюсь. Леголас стал хорошим королем. Ты бы гордился им. Завтра я отплываю в Валинор. Как бы я хотел, чтобы ты был со мной. Le melin. Я люблю тебя. Namarie. Прощай. Три — по силе Трех. Интересно, кто бы это мог быть. Леголас и Элрохир живут в Валиноре, но никто из них не предупредил, что придет. Может, это Келебриан? Еще более настойчивый стук. Элронд поднялся, отложив книгу, и открыл дверь. - Добрый... Трандуил стоял перед ним. Снова. Живой. Осторожная улыбка на губах: - Я могу войти? Он вернулся. Трандуил вернулся. - Конечно. Заходи, meleth nin. Он надеялся, что его голос прозвучал не так потерянно. Трандуил так и не заметил, как сорвался его голос, когда он переступил порог и заключил Элронда в объятия столь крепкие, что могли быть названы отчаянными без капли преувеличения. Я люблю тебя, я скучал по тебе, - шептал Трандуил снова и снова, и Элронд держал его изо всех сил, а когда он сорвал дыхание, осушил его слезы. Конец их истории не был ни светлым, ни счастливым. Но они не расставались более никогда.