Костанътинъ (старослав.)

Мальчик лениво рассматривал выданное расписание предметов. С утра у них был новый преподаватель по ЗОТИ. В этот раз с гриффиндорцами, чего так не любил Малфой. *** Кабинет, в который они все вошли, оказался пустым. Все расселись по местам и принялись терпеливо ждать преподавателя. Он не заставил себя долго ждать, появившись в дверном проеме почти сразу после звонка. Константин сел с Малфоем почти в самой середине третьего ряда. Рон, переглянувшись с ним и пожав плечами, сел с Дином Томасом прямо напротив, на второй ряд. Грюм вошел в класс - такой же странный и пугающий, как и всегда. Им даже с их мест была видна его шипастая деревянная нога, высунувшаяся из-под мантии. - Уберите эти книги, - прорычал он, увидя экземпляр «Темные Искусства. Руководство по самозащите» у Лаванды Браун. Та дернулась от неожиданности, но, взяв книгу, спрятала ее в свою сумку. Так все постепенно и спрятали учебники обратно в сумки. Грюм вытащил классный журнал, тряхнул своей длинной пегой гривой, убирая волосы с покореженного и усеянного шрамами лба и лица, и стал называть имена, причем его обычный черный глаз не отрывался от списка, в то время как магический голубой вращался по сторонам, устремляясь на студента, когда он или она отзывались на свои имена и фамилии. Перекличка прошла и он спрятал журнал. - Вы отстали - и очень отстали - в отношении заклятий. Поэтому я здесь для того, чтобы подтянуть вас в области того, что сами волшебники могут причинить друг другу. У меня есть год, чтобы научить вас, как разбираться с Темными магами и прочими... Итак, перейдем прямо к делу. Заклятия и проклятия. Они бывают разной силы и формы, направлений. Согласно данным рекомендациям Министерства магии, мне следует научить и обучить вас некоторым антизаклятиям и на этом остановиться. Я не должен показывать вам то, каковы из себя запрещенные Темные заклятия и что они из себя представляют, пока вы не перейдете на шестой курс - вас считают недостаточно взрослыми и зрелыми, чтобы до этого времени иметь дело с такими... вещами. Но ваш директор, профессор Дамблдор, придерживается более высокого мнения о вас и о вашей выдержке, он считает, что вы справитесь гораздо лучше, чем я представляю, а я скажу так, чем раньше вы будете знать противника в лицо, тем лучше. Как же можно защитить себя от того, чего никогда в жизни не видел? Волшебник, который собирается применить к вам запрещенное заклятие, не станет делиться своими планами, он не будет действовать открыто, на ваших глазах, вежливо и тактично. Тут Константин едва сдержал свою усмешку и ясно увидел как Малфой пытается сдержать свою рвущуюся улыбку. - ...Вы должны быть готовы заранее. Вы должны быть бдительны и наблюдательны. Вы должны убрать это, мисс Браун, когда я говорю. Та подпрыгнула снова и залилась краской: она что-то показывала своей подружке под партой. Константин понял, что глаз-то непростой, коль обладает рентгеновскими чарами. Классная штука... Но лучше бы, конечно, иметь свой родной глаз вместо искусственного. - Итак… Кто-нибудь из вас знает, какие заклятия наиболее тяжело караются волшебным законодательством? Руки Рона, Константина и, к большому удивлению, Невилла взметнулись вверх. Так же и Малфой важно поднял руку. Грюм вызвал Рона. - Ну,- очень-очень робко начал Рон. - Отец говорил мне когда-то об одном… оно называется Империус… или как-то так? - О, да, - с чувством произнес Грюм. - Твой отец должен его знать. Заклинание Империус доставило Министерству неприятностей в свое время... Он поднялся на ноги и подошел к шкафу. Открыв дверцу, он извлек банку с тремя бегающими пауками в нем. Снова сел за стол и открыл крышку. Грюм поймал одного из них и посадил себе на ладонь так, чтобы всем было видно, затем направил на него волшебную палочку и негромко сказал: - Империо! Паук спрыгнул с ладони и завис на тонкой шелковой нити, раскачиваясь взад и вперед словно на трапеции. Он напряженно вытянул ноги и сделал нечто вроде заднего сальто, затем перекусил нить и приземлился на стол, где принялся беспорядочно кувыркаться. Грюм шевельнул палочкой, и паук, встав на две задние ноги, вне всяких сомнений, отбил чечетку. Константина обуял ужас. Это же заклятие подчинения! Хотя вокруг уже все весело смеялись, но он их веселья не разделял. Впрочем, как и преподаватель. - Думаете, это смешно, да? - прорычал он с гневом. - А понравится вам, если я то же самое проделаю с вами? Смех почти мгновенно умолк. Мальчик поежился. - Полная управляемость, - тихо заметил Грюм, когда паук сжался в комок и стал перекатываться по столу. - Я могу заставить его выскочить из окна, утопиться, запрыгнуть в горло кому-нибудь из вас… Рон явственно, парню это было видно со своего места, сглотнул. - Были времена, когда множество колдуний и волшебников были управляемы при помощи заклятия Империус, - продолжал Грюм, - Заклятие Империус можно побороть, и я научу вас как это сделать, но это требует настоящей твердости характера и далеко не всякому колдуну или волшебнице под силу. Если возможно, лучше под него не попадать вовсе. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! - Кто еще знает что-нибудь? Другие запрещенные заклятия? Да? - вызвал он Невилла Долгопупса. Константин удивился: никогда еще тот не поднимал руку на этом предмете. - Заклятие Круциатус, - тихо, но весьма отчетливо ответил он. - Да, - заговорил Грюм. - Согласен... Надо бы чуть побольше, чтобы вы уловили суть. Он нацелил палочку на второго паука и скомандовал: - Энгоргио! Паук вырос - теперь он был больше тарантула. Грюм же снова поднял палочку и шепнул: - Круцио! В ту же секунду ноги паука прижались к туловищу, он перевернулся на спину и начал ужасно дергаться, качаясь из стороны в сторону. У него были ненастоящие конвульсии. От него, разумеется, не доносилось ни звука, но мальчик был уверен - будь у паука голос, он визжал бы изо всех сил. Грюм не убирал палочки, и паук затрясся и задергался еще неистовей. Холод сжал сердце. Вот как выглядит заклятие боли... И осталось единственное заклятие, которое он знал из всего списка. Грюм наконец убрал палочку. Невилл сидел с бледным как мел лицом. - Боль. Вам не нужны орудия и инструменты, если у вас в арсенале есть такое заклятие. Еще? Да, мистер Брагинский? Третьего паука уже поймали крючковатые пальцы... - Авада Кедавра, - коротко сказал парень, чувствуя нарастающий ужас в груди. - Ага, - еще одна чуть заметная улыбка скривила неровный рот Грюма. - Да, последнее и самое худшее… Авада Кедавра… Заклятие Смерти. И тут он мгновенно нацелил палочку на несчастного паука. Константин уже открыл рот, чтобы возразить, что не надо это показывать, но учитель уже произносил проклятые слова: - Авада Кедавра! Полыхнула вспышка слепящего ядовито-зеленого света, раздался свистящий звук, будто что-то невидимое и громадное пронеслось по воздуху, и паук мгновенно опрокинулся на спину - без единого повреждения, но, безусловно, мертвый. Мальчик схватился за сердце. Ему сразу стало плохо. Он задыхался от подступившей смеси ярости, ужаса и страха. - Ни порядочности, - спокойно сказал Грюм - ни любезности. И никакого противодействия. Невозможно отразить. За всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и его имя Гарри Поттер... Вот как умерли его биологические родители, словно паук, что сейчас был мертвым и лежал на столе у преподавателя. С усилием Константин вернулся в настоящее. Тот уже объяснял нюансы: - Авада Кедавра - заклятие, требующее для выполнения серьезной магической мощи. Сейчас вы все можете достать свои волшебные палочки, направить на меня и произнести положенные слова, однако сомневаюсь, чтобы меня от этого хотя бы насморк прохватил. Кроме, пожалуй, одного из вас, я чувствую его магию своей кожей... Но ничего, я здесь для того и есть, чтобы научить вас, как это делать. Константин поймал устремленный на него взгляд пытливого магического глаза Грюма. Он никогда не сможет воспользоваться этим заклятием, он откуда-то знал это. Если только это не будет угрожать его близким людям... - Возникает резонный вопрос - если все равно нет и не существует противодействующего заклятия, то зачем я вам это все показываю? Затем, что вы должны знать. Вы должны ясно представлять себе, как выглядит самое худшее. Недопустимо, чтобы вы вдруг оказались в ситуации, где столкнетесь с этим нос к носу. БУДЬТЕ ВСЕГДА НАЧЕКУ! Остаток урока они провели конспектируя параграфы к разъяснениями про эти три Непростительных. Мальчик не мог дождаться конца урока. Ему становилось все хуже и хуже. Даже Малфой стал как-то подозрительно на него коситься. Как только прозвенел звонок, он спокойно пошел в мужской туалет и наложил на кабинку гасящее все звуки заклятие. Его вывернуло на изнанку от того, что еще сейчас стояло перед глазами... *** Явившись с мертвенно-белым, как у смерти, лицом и очень усталым на зельеварение, как Снейп, перед которым он по обыкновению плюхнулся на самую первую парту, коротко приказал пересесть ему на заднюю парту и дал простейшее задание. Но так и не объяснил мотива своего поступка или, быть может, понял и знал... Работа вернула мальчика в привычную колею, но он не был так уверен, что ему ночью не будут сниться кошмары. И правда... *** В темноте... даже не темноте, а непроглядном тумане, стоял юноша и не знал, куда нужно идти - дорога перед ним раздваивалась: он был на перекрестке. Почему-то ему был важен собственный выбор, словно он чего-то решал. Вокруг клубилась тьма. Он медлил, прежде чем шагнуть на правый путь. Пошел по нему. Звуки его шагов далеко разносились по всему пространству. Четкий, методичный шаг... Он пришел к ржавым-ржавым весам, наподобие которых держит богиня Фемида с завязанными глазами. На одной чаше стоял его крестный, Альфред Ф. Джонс. Он дико, истерично засмеялся, увидев мальчика в его глазах не было ни намека на понимание, только алчность. На другой, свесив ноги вниз, сидел его отец. Молча. В одиночестве. А вокруг Джонса были видны черные тени, которые шептались; их шепот был похож на трепет ветра. Сзади же России фигуры были зримыми, но... Это были военные. Мертвые и покрытые кровью, так как Константин видел их раны и опустевшие, лишенные жизни глазницы. Они оба висели наравне. Перед Константином из самой середины выплыл Артур, и сказал единственное слово: - Выбирай. Еще позади весов мальчик, вглядевшись, увидел кресло, похожее на трон, а на нем восседал Ван Яо в самых роскошных одеждах и головном уборе их тех, что ему доводилось видеть. Сила и власть, исходящая от него, чувствовалась всей кожей. Альфред засмеялся еще более дико. Мальчика обуял ужас. Иван же молчал, все так же восседая на чаше весов. И ничего не говорил, лишь глядел прямо в глаза своему приемному сыну. Мальчик почувствовал тяжесть у пояса. Он увидел меч наподобие того, что он держал когда был еще маленьким. Обоими руками он стиснул рукоять. Артур, ехидно улыбаясь отступил влево. Мальчик пронесся мимо него, и тот даже ничего не успел крикнуть; Константин нанес удар по колонне, на которой и держались обе части. Джонс с воем рухнул спиной назад, не удержавшись на своей чаше, и скрылся в темноте под чашей, а Иван аккуратно спрыгнул с чаши на пол. Мертвые пошли за Иваном. У Константина это вызвало оторопь. Сила, что сейчас была у Ивана, сияла подобно яркой звезде. Он оказался в своем пальто, которое теперь не носил из-за краха СССР, и толстых, коричневых перчатках. Но без шарфа. Яо встал, так как Иван направился прямо к нему. Оба молчаливо глядели друг на друга, а сзади мертвое войско Ивана Брагинского волком глядело на живое войско КНР... По их ногами потекла рекой алая кровь... *** Константин рывком вынырнул из сна, тяжело дыша. Соседи мирно спали (к счастью, он их не разбудил) и он перевел глаза на будильник - всего-то три тридцать четыре. Надо досыпать. Но сон почему-то не шел, даже наоборот, мысли завертелись как белка в колесе. Что же означает его сон? Предупреждение? Просьба? Призыв сделать выбор? Неясно. Все слишком размыто. Он все же уснул, закутавшись в одеяло поплотнее. *** Через несколько недель к ним вот-вот должны были приехать зарубежные гости. Весь замок убирали сверху донизу, и учителя готовились к приезду иностранцев. Мальчику же все чаще нездоровилось, и он отправил письмо отцу. Он предчувствовал, что вот-вот грянет перестройка. Но толком не знал, когда именно. Однажды он безуспешно опаздывал: проспал, чего решительно сам от себя никак не ожидал. Слегка болела голова, но он проигнорировал боль. Оделся и пошел в Большой зал. По дороге так резко прихватило внутри, что он схватился за живот. Боль ослепила его, и он оставшиеся пару метров просто шел на звук. Во рту почувствовался привкус соли. Он, пошатываясь, вошел в Большой зал, и тут весь мир погас...