Ночь второго дня Великих Магических игр.
Тихий стук в дверь нарушил тишину комнаты уже во второй раз за эту ночь. Сначала это был Роуг, который ворвался наряду с Фрошем, извещая о вторжении в апартаменты гильдии, виновником которого, как потом оказалось, был разбушевавшийся Нацу Драгнил. Не дожидаясь ответа хозяина спальни, посетитель скользнул в появившуюся щель проема и закрыл за собой дверь. — Леди? — Стинг вопросительно посмотрел на дочь мастера, которая решила навестить его в столь позднее время спустя час после происшествия с волшебником гильдии соперников. Сам он только-только снова лег в постель, чтобы хоть немного поспать перед третьим днем Великих Магических игр. Лектор уже минут десять сопел в подушку по правую от него сторону. Убийце драконов же пришлось приподняться на локтях, чтобы видеть брюнетку. Минерва выглядела такой же бодрой, какой и была до этого. На ее губах, очерченных красной помадой, играла привычная ухмылка, а темные глаза светились недобрым огоньком, которые обычно не предвещали ничего хорошего. Эвклиф сразу понял, что у нее есть что-то на уме. — Слишком много шумихи поднялось из-за этой слабачки, — начала она, недовольно фыркнув. — Это плохо скажется на нашей репутации. — Я могу что-то сделать? — понимая, что эта женщина просто так не распинается, а к чему-то ведет, спросил блондин. — Всегда любила в тебе эту черту, — довольно пропела волшебница, улыбаясь. Она сделала пару шагов вперед и присела на левый край кровати, на котором располагался маг. — Нужно, чтобы ты поубавил кое-чью самоуверенность, отобрал возможность сражаться, — говоря это, женщина указательным и средним пальцами делала своеобразные шажки вверх по оголенной груди молодого человека, — растоптал морально. Сделай так, чтобы Кагура Миказучи больше не была соперником для «Саблезубого тигра». Но, естественно, и подозрений при этом никаких возникнуть не должно, — она склонилась к лицу молодого человека, заглядывая прямо в его глаза. — Задача ясна? — тихим, но явно не требующим возражений тоном поинтересовалась Орландо. — Да, моя Леди, — тут же дал свой ответ Стинг, будто завороженный. — Отлично, — хмыкнула Минерва и отстранилась от согильдийца. — Ах да, чуть не забыла, — она обратила свое внимание на небольших размеров коробку, которую до этого держала в одной руке. — Это тебе. Сам поймешь, что с этим нужно сделать. Оставив предмет на постели, женщина поднялась на ноги и вышла так же быстро, как и вошла. Эвклифу пришлось принять положение сидя, чтобы обратить любопытный взор на коробку. Он снял картонную крышку и вытащил оттуда не слишком длинную, но довольно-таки массивную железную цепь. Сначала блондин несколько удивился такому подарку, но затем в свете луны, лучи которой проникали в комнату сквозь полупрозрачный тюль, разглядел на металле рунические символы и сразу смекнул, к чему ему это. Весьма полезная, надо сказать, вещица, которая очень скоро найдет себе применение в его руках. Убрав цепи назад и опустив коробку на пол, под кровать, Стинг вновь лег, устремив взор в белый потолок. Знала бы Леди, что это поручение ему только на руку. Подложив руки под голову, Эвклиф закрыл глаза и улыбнулся, проваливаясь в долгожданный сон.Утро третьего дня Великих Магических игр.
Новое испытание — Пандемониум — было уже в самом разгаре. А тем временем, пока Титания билась с огромным количеством монстров, Стинг, подперев голову одной рукой, не сводил взгляда с еще одной неимоверно сильной волшебницы, которая, в отличие от него, наблюдала за аловолосой представительницей «Хвоста феи». Кагура заинтересовала Эвклифа уже во время ее боя с Юкино. Кто бы мог подумать, что мечом, который даже не был извлечен из ножен, можно нанести такое сокрушительное поражение, да еще и козырю в рукаве — Змееносцу. Чутье убийцы драконов говорило о том, что у этой девушки не один сюрприз припасен в кармане. И поэтому вчера блондин решил для себя, что обязательно должен пересечься с ней по одной простой причине: ему всегда было интересно, как скоро ломаются по-настоящему сильные люди. Таким образом, поручение Минервы пришлось очень даже кстати, ведь теперь ему не придется ждать окончания Великих Магических игр из-за беспокойства о репутации команды и гильдии в целом. Стинг уже написал для брюнетки послание с предложением встретиться и отправил его вместе с Лектором в гостиницу, пока все участники находятся здесь, на арене. Потому, когда Кагура вернется в гостиницу, обнаружит у себя его записку. Вот только придет ли? Эвклиф считал, что ответ однозначен.Ночь третьего дня Великих Магических Игр.
Ночь — самое идеальное время для того, чтобы долгожданная встреча осталась за кадром для всех, кому знать о ней было не положено. Стадион — идеальное для этой встречи место, так как бои не идут, а, значит, что и делать здесь жителям страны совершенно нечего. Да и все они сейчас спокойно спят в своих постелях, видят десятый сон подряд. Засунув одну руку в карман шаровар, а в другой крутя цепь, Стинг неторопливо вышагивал по переходу под трибунами. Настроение у него было более чем приподнятое — так воодушевленно он, пожалуй, давно себя не чувствовал. А все из-за предвкушаемого веселья. — Опаздываешь на встречу, которую назначил сам, — услышал он знакомый голос, когда вышел на арену, и повернулся в его сторону. Облокотившись о стену, сжимая в одной руке рукоять «Заклятого врага», стояла Кагура, направив на него взор прищуренных золотистых глаз. Она оттолкнулась от каменной поверхности и, выпрямившись, сделала пару ровных шагов навстречу собеседнику. Ее взгляд скользнул по цепи, что теперь была зажата в ладони блондина и находилась в неподвижном состоянии, и маг заметил, как волшебница напряглась. — Мне очень жаль. Но сегодняшнее звездное небо настолько завораживает, что я не удержался и остановился на несколько минут им полюбоваться, — ответил Стинг с улыбкой на лице, пожимая плечами. — О чем ты хотел поговорить? — не обращая внимания на предыдущую реплику, Миказучи снова посмотрела на блондина. Она желала как можно скорее закончить здесь и вернуться в гостиницу. К слову, остальным «русалкам» она почему-то ничего не рассказала о том, куда направляется. Не посчитала нужным, наверное, ведь этой мелочью девушек волновать не стоило. — О нас, — теперь, когда брюнетка остановилась, Стинг сам стал медленно ступать в ее сторону. — Ты очень интересная личность, Кагура, — протянул Эвклиф, ухмыляясь, — так легко справилась на поле боя. Никогда бы не подумал, что такое возможно. Поэтому решил, что нам стоит познакомиться поближе. Мне бы хотелось узнать тебя получше, — взгляд голубых глаз скользнул по фигуре волшебницы, выдавая характер интереса их обладателя с потрохами. — Меня это не интересует, — твердо произнесла девушка. — Поэтому больше не вижу причин задерживаться. Прощай, — она развернулась, намереваясь уйти как можно дальше от этой скользкой, на ее взгляд, личности. Вот только такой исход событий явно не входил в планы мага. Он тут же ускорил темп и, нагнав Миказучи, собирался было крепкой хваткой вцепиться в ее руку, чтобы не дать волшебнице уйти, но брюнетка тут же среагировала на эти действия. Резко развернувшись к нему лицом, одергивая свою руку, она отпрыгнула в сторону и приняла боевую стойку, сжимая в ладонях меч, готовая в любой момент атаковать. — Вот как, — Стинг издал смешок, — впрочем, чего еще можно ожидать от такой сильной воительницы? — риторический вопрос прозвучал с сарказмом. — Что ж, давай сыграем по твоим правилам, прежде чем перейти к моим. Жаль, что только сейчас Кагура поняла, что ее приход сюда был ошибкой. Потеряла бдительность на такой, казалось бы, незначительной вещи, как недостаточно ответственное отношение к ситуации. Теперь придется исправлять эту оплошность через сражение. Стинг же, напротив, был даже рад такому стечению обстоятельств. Ему было интересно, кто из них победит в этой битве, которая, пускай, и не являлась официальной, но для них была важной. И, может, блондин не показывал этого, но он очень серьезно относился к тому, что сейчас ему нужно сразиться с этой волшебницей. Ко всему прочему, пользование магией нужно было свести к минимуму, ведь иначе их могут заметить, чего допустить никак нельзя. Да и калечить Миказучи тоже не рекомендовалось — она должна была вернуться к себе целой и невредимой. Он сделал ход первым, решив нарушить это молчаливое противостояние. Стинг оттолкнулся от земли и со скоростью, данной ему силой убийцы драконов, держа наготове цепь, подлетел к Кагуре, собираясь надеть на ее руки железные оковы. Но и Миказучи явно не собиралась медлить, а проигрывать уж тем более. Замахнувшись мечом, она послала силовой удар в его сторону, чтобы сбить противника с ног. Эвклифу пришлось отдалиться от нее, чтобы не попасть под атаку. Волна от удара врезалась в противоположную стену с характерным грохотом, отчего каменная кладка осыпалась в некоторых местах. — Нельзя же так шуметь в такое-то время суток. Люди спят, — прокомментировал это Стинг, вновь принимаясь за свое — обезвредить волшебницу, чтобы затем сломать ее морально. Кагура ничего не ответила, но следующий выпад «саблезубого» приняла на себя, выставляя вперед меч в горизонтальном положении, словно щит. И это помогло ей остановить атаку убийцы драконов. А уже дальше она сама пошла в наступление, используя «Заклятого врага» не как магическое, а как физическое оружие. Ведь их обнаружение и правда не принесло бы за собой ничего хорошего — организаторы вряд ли будут разбираться кто прав, кто виноват — они просто исключат обе команды и будут правы в своем решении. Нахождение участников игр вне времени состязаний на стадионе запрещено. Стинг уворачивался от меча, но и Кагура ловко избегала его движений. Наверное, такой своеобразный танец мог бы продолжаться очень долго, если бы блондин не пошел на подлость. Он присел на корточки, в то время как меч со свистом разрезал воздух над его головой, и сделал девушке подножку, отчего та, потеряв равновесие, свалилась на землю. Воспользовавшись моментом, Эвклиф навис над брюнеткой, чтобы наконец-то сковать ее руки цепью, но Миказучи, опомнившись, уперлась подошвой сапог в его тело и оттолкнула мага от себя. В ту же секунду она обернулась, высматривая «Заклятого врага», который она выронила во время падения. Меч лежал в паре-тройке метрах от нее, у стены, стоило только подползти, и она снова сможет защищаться. Но как только она поднялась, тут же среагировал и Стинг. Схватив брюнетку за запястья, он с силой вжал ее в стену, отчего та ударилась головой и спиной о твердую поверхность, а затем, наконец, стянул цепями ее руки, при этом пнув меч как можно дальше. Рунические символы засветились, и дальше цепи сами плотнее опутали руки Кагуры, обвиваясь вокруг запястий, словно змеи, и замерли, будто бы их закрепили несколькими замками. В тот же момент Миказучи перестала ощущать в себе магическую силу. Та словно испарилась, как будто ее никогда и не было. — Ну вот, — выдохнув, улыбнулся блондин. Он держал скованные руки девушки над ее головой одной ладонью, а пальцами другой приподнял подбородок своей оппонентки, чтобы та смотрела ему прямо в глаза, — так бы сразу. — Что ты натворил, ублюдок? — зашипела брюнетка, пытаясь взглядом прожечь дырку в противнике. — Какого черта тебе нужно? — Я ведь уже говорил, что хочу всего лишь познакомиться поближе, — спокойно отозвался тот, отпуская лицо волшебницы и кладя свободную руку на ее бедро, а затем медленно, пальцами очерчивая контур тела девушки, стал двигать ее вверх. — Ничего более, — с этими словами он накрыл губы девушки своими в настойчивом поцелуе. Глаза Кагуры широко распахнулись от изумления, девушка испытала удачу повернуть лицо в сторону, тем самым вырвавшись из поцелуя, накрывшего ее с головой, однако лишь усугубила свое положение: язык Стинга, пройдясь по губам, проник внутрь, коснувшись нёба девушки. Хватка стала сильнее: Эвклиф еще больше стиснул руки волшебницы ладонью, едва ли не до такой степени, чтобы оставить синяки, отчего каменная стена приникла к спине девушки плотнее. Лопатки зашлись болью и хрустнули, выгнувшись к позвоночнику, — Кагура непроизвольно подалась вперед, встретившись с телом Стинга, который притиснулся к ней вплотную. — Мне не нравится, что нет ответа с твоей стороны, — произнес Стинг, на мгновение разорвав поцелуй. Ладонь юноши немедленно соскользнула к лицу заложницы, большой палец приложился к полуоткрытым устам и прошелся по их контурам, вырисовывая овал. — Неужели ты не дашь мне отпор? — и с этими словами он прильнул к ее коже и принялся прокладывать влажную дорожку из поцелуев от контура рта к воротничку костюма, затронув чувствительные места шеи. — Что ты… — Кагура зашипела и со всей силы, на которую была способна в сложившемся положении, пнула драгонслеера коленом в ногу, стараясь оттолкнуть, — …делаешь?! Эвклиф отстранился и недобро ухмыльнулся, взглянув в карамельные глаза, полыхающие злобой. — Вот это уже по-нашему, — одобрительно проговорил он и рванул цепи на себя, тем самым притягивая Кагуру и перекидывая ее через себя. Одним прыжком он достиг высоких трибун и приземлился на деревянные скамейки, скинув на них едва соображающую Кагуру. Девушка упала на пол, болезненно ударившись плечом об угол сидений, в то время как Стинг натянул цепи и затянул их так, чтобы волшебница не могла свободно двигать руками. Миказучи откинула волосы, упавшие на лицо, и гневно взглянула на возвышающегося над ней блондина, чья улыбка в свете луны выглядела еще опасней, чем обычно, — почти змеиная, почти безумная. Кагура стиснула зубы и задергала руками в попытке освободиться от оков. Кандалы натирали кожу, и девушка поняла, что если она попытается выдернуть руки, то, скорее всего, останется без кожи на ладонях. — Зачем тебе всё это? — требовательно спросила она. Стинг присел на корточки рядом с пленницей и провел пальцами по волосам девушки, мимолетно коснувшись нежной кожи на висках и у самого уха. — Я заинтересовался тобой еще в первый день игр. Ты была такой отчужденной и недосягаемой, поэтому сразу же вызвала во мне интерес. А затем так умело справилась с Юкино, из-за чего выставила нашу гильдию не в лучшем свете, и я захотел познакомиться с тобой поближе, узнать, какая ты на самом деле, — произнес Стинг и, преподнеся захваченную прядь волос к губам, поцеловал, вдохнув аромат роз. — Боишься? — поинтересовался он насмешливо, наблюдая, как на дне глаз девушки вспыхивает огонек волнения. — Бойся, ибо во мне сейчас столько желаний, что это уже не остановить. Кагура прикрыла глаза на мгновение, чтобы в сотый раз осознать: она влипла по уши. Без меча и будучи связанной она вряд ли сумеет ускользнуть. И эти поцелуи, его поцелуи… она не могла их терпеть. Она выдержала бы всё: боль, унижение, но только не его поцелуи. Кагура никогда не думала о том, чтобы кого-то полюбить, чтобы кого-то целовать, и в груди постепенно разгорался пожар ненависти к тому, кто без позволения прикоснулся к ней, решив, будто ему это дозволено. Кагура не допустит, чтобы воля ее разбилась подобно хрусталю. Ни за что. — Нет-нет, не закрывай глаза, смотри на меня, — приказал Стинг, вновь накрывая губы девушки поцелуем. — Смотри на меня! Юноша потянул за уголок повязки на голове, и лента легко и изящно выскользнула из локонов, позволив волосам свободнее упасть на плечи и спину. Стинг вовлек руку в дурманно пахнущие алыми цветами волосы и уткнулся носом висок Кагуры, тяжело выдохнув прямо в ушко девушки, заставляя ее поежиться от щекотки. Страшно так — сам на себя не похож, сам не ведает, что случится дальше, — но хочется… До зуда в груди, до дрожи в руках, какими готов утонуть в шелковом водопаде шоколадных волос — мягком, сладко веющим. Зубы сводило — пришлось стиснуть так, что хрустнула челюсть и заныли десна: ужасное чувство, однако до отдышки необходимое. Готов задохнуться, но испить чашу до дна. Свободной рукой Стинг подцепил край черных чулок с кружевным абажуром и грубо потянул вниз — нитки полопались, расходясь по швам: менее чем за несколько мгновений взору убийцы драконов открылась полностью нагая и сливочная кожа, и Стингу посчастливилось провести пальцами от бедра к колену, описав круг около соблазнительно выступающих косточек. Затем он освободил Кагуру от второго чулка и обоих сапог. — Эвклиф, ты — мразь, — ядовито произнесла Миказучи. — Я знаю, — почти что шепотом, с толикой своеобразного сожаления проговорил тот и вновь накрыл уста девушки своими, вдавив плечи в деревянную поверхность и преждевременно сбросив с себя куртку и жилет, расстегнув ремень брюк. Его поцелуи — жесткие, внушительно страстные, от которых распухают губы и наливаются кровью. Кагура смотрит на Стинга — его мощные плечи, высеченные в свете туманной луны, обнаженный торс с кладкой кубиков пресса — и на секунду оставляет попытки сопротивления. Она прикусывает ему нижнюю губу и заглатывает капли крови, а Стинг шипит от боли не сильной, но неприятной, как укус комара. Перехватывает ее ноги и пристраивается между ними, властным движением рук прижав их к своему телу. Кагура захватывает воздух с неслышным всхлипом, когда рука парня бесстыдно юркает под юбку и двумя пальцами нажимает на чувствительно место, спрятанное под красивым нижним бельем — целомудренно белым, без лишнего пятнышка. Стинг издает протягивающий рык и поддается вперед, упираясь налитым кровью членом в ткань; дитя дракона приобретает свой истинный облик. Волшебница тянет цепи — позвякивает тяжелый металл, стукаясь о чужеродную поверхность, — запястья саднят и ноют, уже крича освободить ладони от срывающих кожу пут, словно сам огонь лижет шершавым языком руки. Невольно выгибается навстречу и размыкает губы — короткий, томный вздох тонет во тьме, вырывается случайно. И случайно доносится до слуха драгонслеера. — Признайся, нравится же чувствовать, когда мужчина касается тебя, — шепчет Стинг, положив широкие ладони на бедра Кагуры. — Давай… Сделай это: назови меня по имени. Он ласкает пальцами внутреннюю сторону бедер, чуть-чуть прищипывает, намеренно долго тянет время, чтобы насладиться вздохами волшебницы, потому что он приносит ей удовольствие, и сам же прикрывает глаза, чувствуя, как всё тело ломит от вожделения и скорой пробы девичьего тела. — Нет… — вздох сквозь чувства, сквозь саднящее из-за жажды горло. — Не дождешься… Ночь — темная и прохладная, веющая северными ветрами: когда Стинг расстегивает костюм и снимает с бедер юбку, девушка съеживается от холода, чьи руки мгновенно оплетают обнажившиеся груди, мгновением позже скрывшиеся под телом юноши, который наклоняется, чтобы поцеловать искусно изогнутую ключицу у вытянутой шеи. Стинг подмечает каждую мельчайшую деталь: россыпь рыжеющих родимых пятнышек на правом боку, паутинки ссадин от прошлых битв, появившиеся мурашки, темную родинку у пупка — он склоняется ниже и чертит влажным языком знак вокруг ямочки на животе, проникает внутрь и надавливает. Кагура поджимает губы и содрогается всем телом от молниеносного тягучего наслаждения, которое заворачивается внизу живота внезапно появившемся желанием ощутить эту страсть снова. Она больше не стыдится нагого тела и не сопротивляется: позволяет Эвклифу накрыть груди ладонями и скрутить набухшие соски пальцами, принеся юноше новую волну удовольствия, и сама же едва ли не сгорает от разрывающих тело и душу эмоций, добровольно запертых когда-то с мечом в ножны. — В тебе живет тьма, в твоей груди, не так далеко, чтобы не заметить этого, но не так близко, чтобы с первого взгляда понять — ты полна ненависти. Я вижу это. Стинг не знает, к чему он это говорит. Он целует ее тело, слегка прикусывая и оттягивая кожу зубами, бродит руками вдоль стройного стана и округлым грудям, и все мысли разом вылетают из головы, остается только голод и… необходимость испробовать ее изнутри. — Потому что ты свет? — Потому что во мне тоже существует ненависть. Эвклиф тонет в ночи. Он тонет в чувствах и запахах. Ткань нижнего белья оказывается не настолько прочной, и Стинг с легкостью срывает с волшебницы последний декор и наваливается на нее с новой силой, входит медленно, толчками, буквально вырывая с уст девушки приглушенный вскрик. Сильные руки обхватывают талию Кагуры — пальцы драгонслеера оставляют бордовые отметины на коже в районе бедер и ребер: девушка едва может вздохнуть, мирясь с охватывающей легкие покалывающей болью. Всё кажется: немножко — и косточки надломятся с предостерегающим треском, осыпав осколками быстро бьющееся сердце. — Я тебя ненавижу, — шепот уверенный, в самую душу. Ее трясет и коробит, а Стинг одним плавным движением делает ее женщиной. Его движения резкие, временами хаотичные и полные всепоглощающей силы. Кагура чувствует его нарастающие толчки и пылающую неистовым огнем грудь — она почти сливается с ним в одно целое от бедер до подбородка. Неужели он действительно такой: полный персональных демонов, которые неотступно твердят ему свои указы? Темный настолько, что готов истерзать ее, нисколько не заботясь о самочувствии? Выпирающие лопатки девушки трутся о черствую поверхность — Стинг увеличивает темп, впиваясь руками в деревянные скамейки, в безумстве ощущая, что сейчас сорвется. — Мне это необходимо… — сиплым от страсти голосом проговорил он. — Просто не представляешь как необходимо. Чтобы не сойти с ума от давящих на разум темных сил, чтобы вконец не провалиться на дно. А пока барахтается в пучине мглы, захлебываясь тщеславием и жаждой власти. Кагура поднимает глаза и встречается с леденистым взглядом, притемненным наступившим сумраком. На дне голубых, как весеннее небо, глаз хрустит корочка льда, тает паводком опаленных грудь чувств. Кагура видит на дне небесном загнанного сумасшествием мальчика, балансирующего над пропастью, сгоревшего во лжи и ненависти. Проклятого. — Я знаю. Она целует его в шею — трепетно, понимающе, властно, — постепенно перебираясь к плечу. Стинг ловит ее губы, и они падают в бездну вместе. — Не надо лечить меня. Лучше покажи свои чувства. Или же одно-единственное… Он разматывает ей руки, и она запускает тонкие пальцы, какими до этого уверенно держала лишь свой меч, в светлые волосы, прильнув к груди юноши, чтобы согреться и не упасть, насаживается на бедра драгонслеера и тихо-тихо шепчет слова-ключи. Враг. Ненависть. Стинг путается в прядях темных волос, налегающих на лицо, вдыхает аромат пота и сплетенных тел, касается губами родинки на животе и изгибается в спине, поддавшись действиям воительницы, — Кагура обхватывает цепью его плечи и начинает двигаться в ритме, до основания принимая в себя член Эвклифа. В глубине ее глаз — взрывающиеся кометы, поднимающие столп золотистых искр, и уверенный и полный ненависти взгляд. К Джерару. К Эрзе. К нему. Стинг водит пальцами по кровоточащим ссадинам, рисуя вдоль позвоночника руны и знаки, отвечает на поцелуй рьяно и чувствует во рту металлический вкус — Кагура задевает зубами трещины на обветренных губах. Кровью пахнет только кровь. — Ты — пропасть, Стинг, — говорит она торопливо, а потом закидывает голову назад и поддается всецело. — А ты прогнившая насквозь. Эвклиф дышит рвано и жарко, опаляет ей душу и разрушает выстроенные ею границы. Руки Кагуры бродят по мускулистой спине, царапая и полосуя натянутую до предела кожу, сама же дышит тяжело и громко, время от времени закатывая глаза и проговаривая его имя по слогам, с запинаниями, тоном, полным страсти и желания. Нет любви. Только ненависть. И кончают они одновременно, и крышу срывает у обоих четко в одну секунду. В унисон. Ночь пересекающихся чувств исчезнет с рассветом: растают сумерки, сползут тени, они разбредутся по гильдиям, прикинувшись, будто бы ничего и не было. Кагура перекладывает через пальцы мягкие короткие волосы и жмется щекой к виску, сжимая зубы с горьким осознанием: он говорил правду. Стинг касается губами оголенного плеча и прислушивается к ритмам стихающего сердца, чувствуя грудью тепло девичьего тела, раньше, до нее, — лишь пустоту.Утро четвертого дня Великих Магических игр.
— И как это понимать?! С подъема Минерва была в более чем прекрасном настроении, ведь всю ночь буквально грезила о том, как увидит растоптанную, униженную, загнанную в угол собственных чувств Кагуру. У нее совершенно не было сомнений о должном состоянии волшебницы, ведь Стинг под утро пришел в достаточно хорошем расположении духа, а, значит, ее затея должна была удастся на славу. И каково же было удивление Орландо, когда вместо своей мечты она увидела Миказучи в привычном для той состоянии: абсолютно спокойная, сдержанная, что-то коротко отвечающая подругам из ее гильдии. В ней совершенно ничего не изменилось. Женщина настолько сильно сжала гранит перил балкона, отведенного для «Саблезубого тигра», что посыпались мелкие каменные осколки. Гневный взгляд она вперила в невозмутимое лицо блондина, который со скучающим видом наблюдал, как зрители рассаживаются по своим местам на трибунах. — М-м-м? — лениво промычал убийца драконов, поворачивая голову в сторону Минервы. — Вы чем-то недовольны, моя Леди? Та стиснула зубы, сузив глаза, и молча развернулась, направляясь к арене, чтобы принять участие в новом соревновании и заодно выпустить пар. Проводив ее взглядом, Эвклиф наткнулся на вопросительный взгляд Роуга и лишь пожал плечами, а затем позволил себе посмотреть в сторону той, из-за которой дочь Генмы не находила себе места. И наткнулся на взор золотистых глаз, который тут же был отведен к начинающемуся бою. Стинг улыбнулся и сам стал наблюдать за происходящим на стадионе. В эту пропасть смертных грехов они пали вместе.