tea

Никто не предупредил Пьетро, что у Ксавье настолько вместительный холодильник. Никто не предупредил Пьетро, что туда с легкостью влезает ассортимент морозилок двух-трех супермаркетов из соседнего района. И, конечно, никто не предупредил Пьетро, что не стоит уничтожать все награбленное мороженое в первые же минуты, а потом запивать это дело колой со льдом. Поэтому сейчас Пьетро, по неопределенной для преподавателей причине пропустивший все уроки, обнаруживается где-то в недрах разворошенной постели, в мятом, неаккуратном коконе из одеяла и простыни, а Логан изучает взглядом его гнездо с порога. У Чарльза много важных дел, он сидит в своем кабинете, зарывшись в бумаги и отчеты, у него совершенно нет времени копаться в головах учеников в поисках причин прогулов, и он просто махнул на Логана рукой, мол, ты же его учитель, пойди и разберись с этим. Пьетро то ли спит, то ли нет - не разберешь, дышит тяжело, с присвистом, волосы мокрые и прилипшие ко лбу и шее, а на щеках какой-то нездоровый румянец пятнами; Логану странно видеть его таким. - Ух ты, - с удивленным восторгом хрипит очнувшийся Пьетро и кашляет, когда Логан возвращается в его комнату во второй раз, уже с пачкой лекарств, найденной Чарльзом в аптечке, и стаканом горячего чая. - Я не буду спрашивать, как ты умудрился заболеть, - предупреждает Логан, выламывая из пластиковой упаковки капсулы, ставит чай на тумбочку, заваленную всяким барахлом вроде дисков, замусоленных журналов, сложенных плакатов с музыкальными группами - чем там еще увлекаются подростки?.. - и поворачивается к беспокойно ерзающему на месте Пьетро. - Пей давай. - Не будешь? Точно? Потому что я не специально, не подумай, мне вообще не прикольно болеть, это медленно и противно, таблетки всякие, - единственное, что в данный момент Пьетро может делать с относительно привычной скоростью, это болтать, и то в голове перекатывается внушительный металлический шарик, стукается о стенки черепной коробки и отдается шумом в затылке. - Я редко болел, в детстве тоже, так мама говорила. А еще она говорила, что если я все-таки заболел, то надо надеть теплые носки и завернуться в мягкий плед. Пьетро дергает ногой, запутавшись в одеяле, и садится, тянется за стаканом и ойкает, обжигая язык. - А ты сахар клал? Сколько ложек, одну? Ужас какой, как мне его пить, - он морщится, пробует снова и продолжает. - Но ладно, это все равно мило, что ты сделал мне чай, серьезно, ужасно мило, хоть и несладко жуть. Вечером Логан снова приносит ему чай и немного чувствует себя заботливой, но крайне суровой наседкой. Не то чтобы его это радует, в отличие от Пьетро. - Это не похоже на сахар, - недоуменно тянет Пьетро, облизываясь, на что получает ворчливый ответ: - Это кленовый сироп. Логан проводит весь вечер в его комнате, курит в окно, пару раз после настойчивых просьб демонстрирует когти и слушает непрерывную болтовню, перебивающуюся редкими приступами кашля. На Пьетро серая майка с дурацким принтом, она вся промокла насквозь, сбилась набок, и правая лямка скрутилась на плече в жгут от постоянной возни. Пьетро жалуется, что ему уже надоело быть прикованным к кровати, хотя прошел всего день, как будто у него не обыкновенная простуда, а по меньшей мере тяжелая пневмония, а Логан фыркает и потягивается, разминая затекшие мышцы. Через полчаса Пьетро отключается, хотя еще несколько минут назад был преувеличенно бодр и упрашивал Логана разрешить сгонять до магазина, проветриться. А просыпается уже не в обнимку с влажным от пота одеялом, а закутанный в теплый желтый в черную клетку плед.