Сиамка

Утро. Обычное зимнее утро. Реборн задумчиво изучал взглядом девственно-белый потолок, искренне не зная, чем ему заняться сегодня. Отпуск всегда вселял подозрительное чувство какого-то предательства, словно подставляешь под удар любимую женщину. Работа для него была не только искусством, но и необходимостью, порой граничащей с потребностью организма. Если он больше недели не слышал сладостных звуков выстрелов, а в воздухе не пахло порохом, итальянец начинал параноить. Причём порой довольно нелепо. То ему мерещились наёмные убийцы за прилавком в магазине, то бабушка, мирно сидящая на скамейке в парке прятала в расписной сумочке на плече снайперскую винтовку, то внезапно утро из доброго превращалось в отвратительное. Обуславливалось это ещё и тем, что Реборн находился в квартире один. А с недавних пор это стало своеобразным страхом великого киллера. Уже месяц рядом не было любимого тёплого тела любовника. Уже долбанный месяц итальянец порой задумчиво прижимал к лицу подушку, вдыхая аромат Lacoste. Месяц в одиночестве наедине с зимой и рождественскими праздниками, которые Реборн никогда не справлял. Но шарики на искусственной ёлке намекали на то, что надо как-то выпить за прошедший год. Подвести итоги, так сказать. Что нужно взять с собой в новый? Киллер встал и сонно провёл рукой по лицу. Взъерошенные волосы снова торчали в разные стороны, превращая всегда ухоженного Реборна в явно не спавшего три ночи холостяка. Итальянская кровь словно застыла в жилах – двигаться было лень, тепло, окутывающее уставшее тело, настойчиво клонило в сон. Какой сегодня день? Мужчина пошарил рукой под подушкой и выудил оттуда телефон. С Рождеством, репетитор! По позвоночнику взметнулась вверх яркая вспышка. Где-то в районе солнечного сплетения заныло от едва сдерживаемой радости. Он приедет сегодня! Дом снова наполнится домашним уютом, и станет не так паршиво, как сейчас. Осознание происходящего накрыло Реборна с головой, и сонливость как рукой сняло – он бодро поднялся с кровати и скрылся в ванной, с целью привести себя, такого уставшего и всех ненавидящего, в порядок. Ожидание в таком состоянии – настоящая пытка. Ведь ты похож на заряженную батарейку – успеваешь везде, стараешься, а в итоге обнаруживаешь, что до приезда любимого человека остаётся чуть больше четырёх часов. И когда Реборн в последний раз так старался ради кого-то? Можно перерыть всю биографию киллера, но не найти подобного случая даже в раннем детстве. Хотя, будучи ребёнком он частенько ожидал родителей с задания, но для этого не надо было прилагать никаких усилий – просто сидишь у окна и всё. Итальянец хмуро выглянул в окно и вздохнул. Второе парковочное место уже занесло порядочным сугробом. Состояние приближалось к точке «Х», когда киллеру хотелось внезапно всё бросить и просто уйти спать. Чёртов Верде. Неужели научная конференция настолько затянулась? Стерев с лица остаток горестного недовольства, Реборн упал в кресло и закинул ноги на журнальный столик. Поехать праздновать к Вонголе? Он был готов отдать голову на отсечение – там сейчас творится страшное. Пьяная Вонгола смертоноснее атомного взрыва. Киллер вздрогнул, услышав шаги на крыльце. В снегопад звуки все приглушённые, так просто даже звук подъезжающей машины не распознаешь. Сердце замерло в груди, но тут же предательски успокоилось. Кажется, кто-то опоздал. И Реборн не намерен возвращать прежнее расположение духа, играя на публику. Ужин уже остыл, свечи погасли, карета превратилась в тыкву, а Золушка растеряла всю обувь. Счастливого Рождества. Лениво поднявшись с кресла, мужчина вышел в коридор и почувствовал запах мороза. На пороге стоял Верде, отряхивающий с пальто снег. — Прости, Реборн… — уже с порога начал счастливо улыбающийся учёный, заставив итальянца поперхнуться воздухом и проглотить укоризненные фразочки язвительного содержания – Некоторые обстоятельства вынудили меня задержаться. Склонив голову набок, киллер задумчиво оглядел любовника. Верде как-то странно держал руку – можно было подумать, что его ранили, но для подбитого истребителя француз вёл себя крайне радостно. В чём тогда дело? Подойдя ближе, Реборн вопросительно поднял брови, выражая тем самым ещё и немой укор. Прекрасно знающий эти обманчиво грустные глаза итальянца Верде лишь саркастически усмехнулся. — Не смотри так на меня. Были причины… — опустив взгляд, учёный вытащил руку из-под отворота плаща и услышал недовольное… мяу? Реборн раскрыл рот от удивления, встретившись взглядом с самой настоящей сиамской кошкой. Чертовка смотрела на него испуганными голубыми глазами и мяукала с завидной периодичностью. — Подержи… — протянув киллеру дрожащий от страха и холода комок шерсти, Верде стащил с себя пальто и повесил его на крючок. Картина, представшая его взору, когда он обернулся, была достойна Оскара в номинации «Самая нелепая немая сцена».Реборн смотрел на кошку, держа её на вытянутых руках, а кошка смотрела на него, явно не понимая, в чём подвох. Учёный еле сдержал смех, глядя на обоих – он ожидал немного другой реакции. — Верде… — Реборн наконец вернул себе дар речи и нервно сглотнул – Это что? — Мы познакомились с сей знатной особой у института нанотехнологии и инженерии. Она так смотрела на меня, что я не сдержался и… — Привёз её сюда? – киллер притянул животное ближе к себе, и кошка, заметно осмелев, вцепилась мужчине в рубашку – Ты.. с ума сошёл? Тебе крокодила мало? — Нет. А ты против? – пройдя мимо итальянца, Верде с улыбкой потрепал сиамку по голове – Не думаю, что она нас стеснит. К тому же ты ей понравился. Задумчиво поглаживая несчастную кошку по спине, Реборн обернулся и, казалось, просверлил в спине любовника две аккуратные дырочки. — Нет, Верде, я конечно всё понимаю, но… — отцепив от себя животное, киллер прошёл за учёным в гостиную – Как её зовут? — Не знаю… — устало упав на диван, учёный прикрыл глаза – Можно придумать. Итальянец снова встретился взглядом с кошкой и усадил её на колени к бывшему Аркобалено Грозы. Он, конечно, был не против очередного четвероногого постояльца, но его малость беспокоили некоторые нюансы, связанные с пушистыми представителями семейства кошачьих. — Это девочка, так? – сев на пол у ног любовника, порядком ошалевший Реборн проследил за тем, как сиамка деловито забралась на плечо учёного и перелезла на спинку дивана – Стелла? Верде поморщился. — Слишком броско. Надо полегче… Скажем… — проведя ладонью по щетинистой щеке, он вздохнул – Шайла? — По-моему, это попахивает идиотизмом… Ты только приехал, устал, а мы в итоге выбираем имя кошке, которую ещё даже не знаем, оставим ли в квартире или нет… — нахмурившись, киллер встретился с недовольным взглядом собеседника. — Мы её оставим. Точка… — проговорил тот в ответ, сажая животное обратно на колени. — Хорошо… — смиренно продолжил Реборн – Гретта? — Противно звучит. Может Джози? Киллер картинно зевнул и покачал головой. — Прости, но это ещё хуже, чем Гретта… Пэблс? — Смеёшься? – Верде поправил воротник рубашки и отцепил кошку от свитера – Кирш? — Слишком сурово, да и «вишенка» — это скорее имя для мыши… — кашлянув в кулак, итальянец погладил сиамку по носу, чем вызвал у неё лёгкое недоумение. — Святая Дева Мария… — тихо проговорил учёный, и Реборн нервно усмехнулся. — Мать Тереза ещё скажи! Это не в её стиле! Обстановка накалялась, и киллер начал уже подумывать о том, чтобы дезертировать куда-нибудь на кухню, оставив Верде с новой подружкой. Но тут в его голову пришла внезапная идея, которую можно было высказать напоследок – даже если не понравится, дверь находится рядом. Поэтому, встав с пола, Реборн схватил кошку на голову и проникновенно заглянул в её глаза. — Эрви… — Эрви? – недоумённо переспросил учёный, наблюдая за любовником. — Тебе нравится имя Эрви? – итальянец осторожно отпустил кошку, и та смешно завалилась назад, утыкаясь Верде головой в живот. Этот жест вызвал у репетитора улыбку, и он ласково почесал сиамку по голове. Со стороны кошки было видно, что как бы её не назвали, ей всё равно. Главное, что здесь тепло и мягко, ещё бы покормили чем-нибудь, и вообще рай. Но мысли новоиспеченной жительницы дома были Реборну неведомы, поэтому он вопросительно глянул на задумчивого Верде, ожидая одобрения. — Эрви… Это Эр и Ви? Первые буквы наших имён? – спросил наконец француз, ухмыляясь. — Почему нет… — киллер пожал плечами и пошёл к двери – Вполне себе произносимо и на слух ложится. Тебе сделать кофе? Повернув голову в сторону Реборна, учёный внезапно подмигнул ему и кивнул. — Обожаю тебя. — Тебя туда же… — раздался голос мужчины уже из коридора. Правда после небольшой паузы, киллер вернулся в гостиную и чуть было не столкнулся с Верде, с сомнением косясь на бродящую по помещению Эрви. — Слушай… — начал он шёпотом – А что она ест? Верде тихо засмеялся. — Не знаю, что ест она, но я сейчас готов тебя сожрать. Давай поужинаем и потом разберёмся со всем… — не удержавшись, мужчина приобнял итальянца за талию и поцеловал в висок. — Это самое забавное Рождество в моей жизни… — честно признался киллер, тепло улыбаясь – Пошли на кухню. Думаю, …Эрви нужно время для осознания того, куда она попала. А кошка в это время спокойно сидела посередине комнаты и смотрела на рождественскую ёлку. Признаться, сиамка в первый раз видела что-то подобное, и её не покидало чувство чего-то интересного и познавательного. Тут было тепло, пахло чем-то очень вкусным, и её гладили ласковые, негрубые руки. И имя… Кажется, ей дали имя. Эрви прищурилась и растянулась на ковре, с удовольствием дёргая задней лапкой и хвостом. Огоньки на ёлке напоминали ей падающие звёзды.