Конец одиночества, или любовь Казекаге

От автора: Вот и еще одна глава. Она вызвала немало споров с бетой, но в итоге практически не изменилась. Как всегда, прошу оставлять отзывы, ведь тяжело угадывать мысли читателей, которые соблюдают обет молчания... «Самый благородный из известных людям видов страха – страх за судьбу другого». (Р. Киплинг) «Никогда так не любишь своих близких, как в то время, когда рискуешь потерять их». (А. П. Чехов) Все-таки, существует такая связь на свете, которую нельзя объяснить словами. Можно только почувствовать. Эта связь может возникать только между самыми близкими людьми: между родителями и детьми, между кровными братьями, или же между двумя влюбленными. Эта тонкая нить, соединяющая судьбы незаметна, пока кто-то из связанных душ не попадет в смертельную опасность. Тогда другой, даже находясь очень далеко, это почувствует и будет рваться на помощь. Именно такое чувство испытывал Гаара, находившийся на поле сражения. Душа молодого генерала мучилась и обеспокоенно металась, словно стремилась вырваться из тела своего хозяина и унестись куда-то. Казекаге не понимал, почему ему так неспокойно. Может, на него повлияла встреча и разговор с отцом? Нет, конечно, сначала было больно, по-детски обидно и страшно от правды, а затем он словно освободился от оков, мучивших его многие годы. В момент сражения юный командир не позволял себе никаких чувств, кроме максимальной напряженности и сосредоточенности. Но сейчас его эмоции полностью вышли из-под контроля, вводя парня в крайнее недоумение. «Почему мое сердце и душа не на месте? Неужели?.. – взглядом он быстро отыскал среди сражающейся армии блондинистую голову Темари. – Сестра в порядке, а Канкуро недавно через связного докладывал о сражении диверсионного отряда. Тогда…» - Гаара замер. Внутри него все похолодело. - Не может быть… - одними губами проговорил он. - Казекаге-сама, с вами все в порядке? А то вы резко побледнели, - раздался чуть ехидный голос Цучикаге. Парень вздрогнул и поспешил взять себя в руки. - Не беспокойтесь. Я в порядке, - проговорил Песчаный невозмутимым голосом. Нельзя показывать свои слабости у всех на глазах, ведь все-таки он являлся главнокомандующим Объединенной армии. Поэтому пришлось на время запереть свой страх внутри протестующей души и сосредоточиться на сражении. Некоторое время спустя, Гаара все же незаметно для всех создал песчаного клона для передачи сообщения Темари. Оно было коротким: «Собери несколько десятков людей и немедленно отправляйся на позицию спецотряда. Случилось нечто ужасное». Даже когда он заметил, как расторопная и надежная старшая сестра последовала его приказу и отправилась с небольшим отрядом на юг, тревога лишь усилилась. «Ками-сама, пусть только Мисаки осталась в живых», - мысленно взмолился Гаара. Как оказалось позже, его страх был полностью оправдан… - Казекаге-сама! – из поднятой в бою пыли вынырнул шиноби разведки. - Докладывайте! – крикнул Гаара, напряженно всматриваясь в сражающиеся ряды своей армии. - Сообщение от Темари-сама! Секретная миссия по уничтожению «теней» выполнена. Но спецотряд практически уничтожен. - Что?! Повтори, что ты сказал! – генерал резко повернулся к побледневшему воину. До этого спокойно шуршащий рядом с хозяином песок из тыквы вскинулся вверх. - Спецотряд… Он выполнил задание. Многие убиты. Оставшиеся в живых отправлены в центральный медицинский лагерь. Они серьезно ранены, - кое-как выговорил шиноби, напуганный взбесившимся песком и не менее разъяренным Казекаге. «Кто выжил?!» - хотел было прокричать Гаара, но разум подсказал, что вряд ли ниндзя знает имена и точную численность раненых. - Отправляйся в медицинский лагерь. Уточни личности выживших шиноби. Я прибуду туда после окончания сегодняшнего сражения, - четко сказал главнокомандующий, немного овладев своими эмоциями. Подчиненный поспешно ретировался. Ведь всем было известно, что если Казекаге выходит из себя, то стоит убраться от него подальше и как можно быстрее. - Ксо! – нервно выдохнул Гаара, стараясь снова сосредоточиться на сражении, но тщетно. Все мысли уносились к судьбе спецотряда, в частности, к одной девушке, которая незаметно стала ему самым дорогим человеком. «Проклятие! Темари, почему ты не сообщила, кто выжил? Или… наоборот погиб?..» - нервно закусив губу, парень выбросил руки в сторону белых Зетцу. - Песчаный гроб! – песок одним ударом уничтожил более десяти врагов. Снова взмах руки, но на этот раз около пятидесяти белых фигур были снесены и погребены под большой песчаной волной. «С ней все хорошо… С ней все хорошо… Скоро я прибуду в главный лагерь. – Пытался себя убедить Казекаге, с безумным видом сметая десятки врагов. Он понимал, что не может оставить своих людей, не имеет право поддаться своим чувствам, иначе это будет предательством. На него возложена огромная ответственность, а значит, личные переживания должны отойти на второй план. Пока. – Клянусь, я приду при первой же возможности. Пожалуйста, Миса, только будь живой!» Стук сердца безошибочно отчитывал время. Каждый его удар необратимо приближал окончание сражения. Дыхание давно сбилось, с волос и лица летели капли пота, кругом шелестел песок, который уже успел пропитаться кровью врагов. Но этого мало. Битва не окончена, повелитель песков еще не насытился. Гаара, не обращая внимания, что вражеская армия начала отступление, продолжал преследовать их, одного за другим поглощая своим мягким, тихим, но страшным оружием. Эти существа не заслужили пощады. Одни из них созданы путем безумных экспериментов, а другие, по сути, ходячие трупы. Они должны быть уничтожены. «Убить!» - только и крутилась мысль в голове разъяренного Казекаге. Он ничего не хотел, кроме смерти всех врагов, чтобы прекратить кровопролитие его людей, живых людей! Эти существа не знали чувства жалости, им неведома человечность, так почему же их не уничтожить, пока представляется шанс?.. - Казекаге-сама! Стена песка взметается перед отставшими от остальных белыми Зецу, тем самым загоняя их в ловушку. - Казекаге-сама! Постойте! Ловушка захлопывается, нещадно поглощая своих жертв, и почти сразу же песчаный смерч возобновляет преследование отступающих. - Глупый мальчишка! – проскрежетал знакомый голос, а в следующее мгновение перед Песчаным выросла высокая каменная стена. Это будто привело Гаару в чувство. Встряхнув головой, он опустил руки, приказывая песку успокоиться, и легким недовольством во взгляде посмотрел на парившего в воздухе Цучикаге. - Как вы меня назвали, многоуважаемый Цучикаге-сама? – спокойно спросил он. - Это было крайне неразумно с вашей стороны начать преследовать врагов в одиночку, юный Казекаге. Ведь там могла быть организована засада. А нам бы не хотелось лишиться главнокомандующего армии. - Неужели, вы сомневаетесь в моей способности дать отпор врагу? - Враг может быть сильным, а вы, как и мы все, источили много сил за день. Нужно отдохнуть перед завтрашним сражением. А сегодня битва осталась за нами, - старик оглянулся назад. Гаара проследил за его взглядом. За двумя Каге стояла уставшая, израненная, сильно поредевшая, но верная до конца армия. Прикажи генерал им сейчас преследовать врагов, шиноби, не раздумывая, бросились бы выполнять задание. Но стоило ли рисковать столькими жизнями? Сейчас лучше дать людям отдохнуть и залечить раны, а завтра… завтра будет новая битва. - Хорошо, - кивнул парень. – Тогда вручаю командование вам. Свяжитесь с главным штабом и действуйте по их инструкциям. - Стойте! А вы куда? - В центральный медицинский лагерь, - кинул в ответ Гаара и исчез. - Что?! Да как вы…? Тьфу, что за безответственная молодежь пошла! – раздосадовано сплюнул Цучикаге, мрачно думая о куче дел, которыми он должен будет заняться до наступления заслуженного отдыха. А Казекаге, на предельной скорости, мчался в лагерь медиков. Все его мысли занимала не только судьба спецотряда, но и его неожиданный срыв в последней битве. «Будто мой разум отключился. Я впал в непостижимую ярость, круша всех врагов. Мысль, что, чем больше я их убью, тем будет лучше. Так только было, когда… когда во мне был заключен Шукаку», - Гаара вздрогнул. Последние годы он старательно гнал от себя воспоминания о сумасшедшем демоне, но сегодня была раскрыта старая рана, что, видимо, и послужило всплеску былой ярости. Он довольно быстро добрался до лагеря, хотя уже наступил глубокий вечер. Напряженные дежурные шиноби, узнав командира, вытягивались по струнке и громко приветствовали, что привлекло немало внимания. Гаара досадливо вздохнул. Попытка проникнуть незаметно была провалена. Но тут были свои плюсы: на поднявшуюся суматоху пришла Сакура, а именно ее и искал Песчаник. - Гаара-сама, - вид у нее был очень уставший. - Сакура-сан, спецотряд… - начал было Казекаге, но медик лишь кивнула головой и жестом показала следовать за ней. Несколько минут спустя, они вошли в одну из разбитых палаток, где находилось с десяток коек, занятых ранеными людьми, возле которых крутились лечащие шиноби. Гаара проследил за взглядом Сакуры и увидел бессознательного Саске. В таком состоянии Песчаному еще не доводилось видеть главу клана Учиха. Все тело, пусть и подлечено медиками, но было сильно побитое, а сквозь бинт, скрывающий глаза, просачивалась кровь. - Он приходил в себя? – тихо спросил Казекаге. - Да. Он был в сознании, когда его нашли, но едва живой и ничего не видящий, - произнесла розоволосая чуть дрожащим голосом. – Наши лекари вкололи ему успокоительное, чтобы он уснул, и срочно реанимировали. Вот только его глаза… - куноичи опустила голову. Гаара покосился на нее. Конечно, ей было тяжело, ведь непросто видеть, как ее любимый человек мучается, а она не может ему помочь. - Сакура-сан, а где Мисаки? Она..? – Дальше голос отказался его слушаться. - Она жива, - поспешила заверить парня медик. «Слава Ками», - мысленно выдохнул Песчаник. - Но… - девушка замешкалась. – Пойдем, Гаара-кун. Казекаге оставалось только послушно следовать за ученицей Хокаге. Выйдя из палатки, где лежал Учиха, они направились в соседнюю. Там также находилось несколько коек, но все они были пустыми, кроме одной. Затаив дыхание, молодой генерал подошел ближе и взглянул на лицо раненой. Он с трудом узнал свою яркую, выразительную возлюбленную в этой крайне бледной маске с плотно сжатыми потрескавшимися губами. - Как она? – тихо проговорил он, не в силах отвести взгляд от безжизненного лица. - Не могу сказать определенно, - покачала головой молодая розоволосая женщина. – Ее тело я почти полностью восстановила, но вот ее разум… - она запнулась. - Продолжай, - велели ей. - Она израсходовала слишком много чакры. Удивительно, что она вообще выжила… и остатки ее силы слишком нестабильны. Есть угроза, что она вообще не сможет использовать чакру. К тому же, такая мощная и опасная техника повредила некоторые участки мозга. Сейчас она в коме, и сколько будет это длиться – неизвестно. Большего сказать пока не могу. Мне очень жаль, Гаара-кун. - Спасибо, Сакура-сан. Ты сделала все, что могла. - Может, мне осмотреть твою руку? - Нет, - Казекаге бросил взгляд на наскоро забинтованное окровавленное предплечье. – В лагере найдутся и более тяжело раненные шиноби. И еще… о какой технике ты говорила? - Когда Саске был еще в сознании, он сказал что-то о сильной технике, которую использовала Мисаки, чтобы остановить врагов. Большего я не знаю. - Ясно. Я могу побыть рядом с ней? - Конечно. Я вас оставлю, - кивнула Сакура и вышла из палатки. Гаара же подошел к кровати и присел рядом с бессознательной девушкой. Одним богам было известно, какого ему было узнать ужасные новости о судьбе спецотряда. Разговор с Сакурой напомнил ему о кошмарном сне, приснившимся много месяцев назад. Вот только в реальности, пока он не встретил в лагере бывшую Харуно, он ни у кого не мог спросить, жива ли Миса, или нет. Те минуты, пока розоволосая не сказала, что девушка жива, но находится в очень тяжелом состоянии, показались Казекаге вечными муками в пламени ада. Теперь его возлюбленная здесь, и он рядом с ней, но когда она очнется? Будет ли она прежней? Хотя, это не имело никакого значения. Пусть только очнется и живет, он все равно будет любить ее. Парень осторожно коснулся ее руки, лежащей поверх одеяла. «Холодная… а кожа бледная и хрупкая, словно тонкий пергамент, - он с болью посмотрел на осунувшееся лицо. – Эта техника могла убить ее. Но, видимо, ее душа сильнее». - Возвращайся ко мне, любимая, - прошептал Казекаге, наблюдая, как на ее руку упало несколько слез. Странная вещь эта война. Именно на ней он снова научился плакать…