Unarmed

Бигби прекрасно знал, что часто не оправдывал ожиданий Белоснежки. Между ними существовала невидимая связь из обещаний, надежд и небольших разочарований. Когда в Волке просыпались вредоносные инстинкты из прошлого, несущие за собой разрушительные последствия, эта нить становилась все тоньше и тоньше. А Снежка превращалась в холодную и неприступную женщину. Нет. В ледяную и несокрушимую. И даже если они с Волком находились в одном кабинете, разделенные лишь письменным столом, Бигби казалось, что и на разных концах пропасти они не могли быть еще дальше друг от друга. Далее следовала сложная ежедневная изнурительная работа - вернуть доверие и расположение своей коллеги. Волк по-настоящему чувствовал это так, как если бы в его грубые руки, с легкостью разбивающие носы, но не привыкшие к тонкой, кропотливой работе, вложили иглу и кусочки невесомой ткани, и заявили бы: "А теперь сшей это, да поаккуратнее!" Ничего не оставалось, приходилось шить, получать мелкие надоедливые уколы, раздражаться, отбрасывать к чертям все это дело... Но после пары рутинных деньков на работе без совместного времяпровождения над кипой документов, несерьезно-шутливых разговоров за чашкой кофе в перерыве, простой доброжелательной улыбки Белоснежки в его сторону Бигби начинал злиться еще больше. Природа. Его естество. Чувство, накрепко въевшееся в его кровь и кости. С этим ничего нельзя было поделать, от этого не избавиться, он пытался. Тут уже ничего не оставалось: поднимай иглу и начинай сначала... Либо завались в "Цокот копыт" и напейся до беспамятства на пару с Греном. Отношения с оборотнем у Бигби после давней истории со Скрюченным стали гораздо теплее. Можно сказать, у него появился друг. Мрачный и язвительный сукин сын, не упускающий возможности поддеть шерифа ироничным комментарием, но уже без риска потерять руку. Но как тут пытаться заключить свою хаотичность в какие-то рамки ради другого человека, когда вместо одобрения за старания тебя в ответ награждают такой морозной волной, что даже зубы сковывает? С редкими знаками внимания Волк получал от Белоснежки еще добрый десяток воинственных взглядов и осуждения. И тогда нить оказывалась натянута просто до предела. Может, и не нужно оно все? Может, ему, черт возьми, просто не место рядом с Белоснежкой? Получается, он ей не нужен, раз она возводит перед ним ледяные стены, полностью игнорируя тот факт, что он в кровь разбивает грудь, чтобы их преодолеть. К чему это жалкое барахтанье в воде слепого щенка? Сотня вопросов. Ни одного ответа. К черту. Щелкая зажигалкой перед очередной сигаретой, Волк думал, что устал пытаться что-то доказывать. К чему в наглую врать самому себе и давать остальным людям ложные надежды? Он никогда не изменится. Его ярость - часть его натуры, на волка не надеть ошейник. Либо принимай, либо уходи. Он больше не будет ломать себя через колено и пытаться стать тем, кем вовсе не является. Это бессмысленно. Белоснежка всегда догадывалась, как болезненно Бигби воспринимает ее холодность. Но она ничего не могла с собой поделать. Всегда строгая, недоступная, она тщательно скрывала свои эмоции за маской равнодушия, потому что боялась еще одной болезненной привязанности. В ее жизни было слишком много предательств, и Снежка чувствовала, что еще одного разочарования просто не вынесет. Но отрицать того, что шериф Волк ей дорог, она не могла. Это было бы слишком явной ложью самой себе. Снежка не подавала виду, как глубоко ее обижает и огорчает очередная выходка Бигби, после которой ей приходилось увещевать разозленную толпу у своего кабинета. Она так старалась сделать его лучше, помочь ему контролировать рвущуюся агрессию. Но шериф Волк просто не давал ей возможности подступиться. Может, он принимает ее холодность за наказание? Или считает, что она притесняет его? Может, ей больше не делать попыток изменить его? Выравнивая по линеечке листы с отчетами, Белоснежка печально только вздыхала. Все это бессмысленно. Их отношения сплелись в один запутанный клубок противоречий, и найти нить начала или конца не получалось ни у той, ни у другого.. Нить. Нить, нить... Так тонка и невесома, столько раз запутывалась, но еще никогда не обрывалась. Где бы они ни были, как далеко бы не бежали, обмануть то, что заложено, не в силах даже Сказания. Пусть для этого требуются века, столетия, годы... Жест, осторожно подобранное слово, прикосновение. Снова и снова. Частичка за частичкой, ступень за ступенью их связь брала свое. Бигби способен уловить неизвестное очарование в свободно распущенных по плечам и спине иссиня-черных волосах жены. Даже в ткани халата, собранной в районе ее талии только из-за того, что Снежка пока медлит снять рукава. И том, как ее тонкие запястья теряются в его широких махровых манжетах. Каждый трудовой день заканчивается одинаково. Волк любит наблюдать, как после душа Снежка приходит в спальню, садится на кровать, вытаскивает всякие шпильки и заколки из прически, и с наслаждением прикрыв глаза, запускает пальцы в тяжелые кудри. Он закидывает руки за голову и с полуулыбкой смотрит на нее с подушек. Понимая, что вся она - только его, и больше ничья. Он всегда был немножко собственником. Разумеется, такие мысли лучше не озвучивать, если он не хочет услышать от непокорной жены очередное: "Прежде всего я своя-собственная". Склонив голову на бок, Белоснежка вытаскивает благополучно забытые золотые серьги из ушей, заправляет выбившиеся пряди, перекидывает волосы на плечо, чтобы собрать их на ночь в неаккуратную косу, лишь бы они за ночь не растрепались слишком сильно. Такой - не безупречной, не бесчувственной, ни делано-официальной, а по-домашнему родной и своей она нравится Бигби гораздо больше. Циничная с подчиненными и такая усталая, с робкой мимолетной улыбкой, когда кладет расческу на тумбочку у лампы и смотрит на него через плечо. Несомненно, Бигби крайне доволен и горд собой, когда понимает, что теперь только он знает Белоснежку с этой стороны. Что только ему дозволено целовать ее, прижимать ее к себе, обжигать ее прохладную кожу своим дыханием. Чувствовать, как под ним расслабляется ее тело. Как Снежка ничуть не возражает, когда его руки скользят по ее плечам и избавляют их от тонких тесемок ночной рубашки. Каждый раз в голове Бигби всплывают слова Белоснежки, сказанные однажды, когда он проявил настойчивость и заявил, что не отпустит ее без решающего разговора начистоту: "Я боюсь, что не смогу жить без тебя, и боюсь, что хочу этого". Ее первое откровение, брошенные со слезами на глазах, ощущения от которого приравнивались для него чуть ли не к удару по голове. Волк не сразу понял, что она имела ввиду. Потребовалось время, чтобы осознать, что воспоминания о предательствах близкими людьми до сих пор отзываются болью в сердце девушки. Он внимательно выслушал ее. Она доверилась ему, открыла душу. Спохватившись, попыталась сбежать, но он догнал ее на пороге и уже тогда больше не собирался отпускать от себя. А она приняла его со всеми недостатками. Открывая глаза глубокой ночью, когда через окно в спальню пробиваются бледные лунные лучи, Бигби вслушивается в тихое сопение рядом. Поерзав, но не переворачиваясь со спины, чтобы не разбудить Белоснежку, прижавшуюся во сне к его плечу, он зевает. Волк знает, что нет смысла пытаться освободить затекшую руку, ведь спустя какое-то время Снежка снова прижмется к нему. Еще и большую часть одеяла стянет. Ему и не хочется отстраняться, наоборот, он рад быть максимально близко к любимой половине. Слишком высока была цена тех усилий, с помощью которых он добился этого неосознанного доверия с ее стороны сейчас, и нужно быть дураком, чтобы упускать это. Рядом с Бигби Белоснежка всегда спит очень крепко, поэтому не просыпается, когда муж касается ее руки и рассматривает тускло блестящее в темноте кольцо. Вдыхая воздух, Волк улавливает запах свежего постельного белья и тонкий аромат Снежкиного геля для душа. Или шампуня, черт его разберет. Еще Бигби рад, что теперь запах ароматической соли и прочие искусственные ароматы не заглушают ее настоящего запаха. Который дурманит разум и заставляет даже чуть-чуть приоткрыть рот, чтобы вдоволь вдохнуть его. Этот запах везде - в кровати, на полотенцах, на нем самом. Размеренный стук ее сердца в тишине комнаты умиротворяет. Волк никогда не думал, что какой-то звук может так его успокоить. Он ловит себя на мысли, что ему до дрожи нравится слушать, как это сердце учащает свой стук, стоит только ему показаться на пороге кабинета Белоснежки. Пару раз он даже нарочно подстраивал такие ситуации. Бигби закрывает глаза, пусть сон пока и не идет. Слишком трудно так быстро перестроиться на новый график сна - раньше шериф добирался до дивана далеко за полночь, выгонял с него Колина и частенько вырубался прямо в одежде. Сейчас же на часах еще нет одиннадцати. Через закрытые веки Бигби все еще видит последнюю картину бодрствования - как в окне мимо темнеющих силуэтов многоэтажек падают крупные хлопья белого снега. За окном январь, а дома очень тепло. И Бигби рад, что теперь он чувствует холод снега только на улице.