***
Если взять толстое увеличительное стекло и навести его на муравья, насекомое можно сжечь заживо. Люди, недоверчивые, ищущие во всём подвох, всегда носят в кармане толстое увеличительное стекло. Они разглядывают каждого, кто вызывает сомнение. Ищут лживость в ушных отверстиях, ноздрях, во рту; раздевают притворщиков догола и изучают миллиметры кожи. В другом кармане у них лежит диктофон. Все свои разговоры они записывают. Когда возвращаются домой, надевают строгий костюм, засовывают в зубы сигарету, включают яркую лампу, садятся в кожаное кресло своего кабинета, достают из запертого шкафчика дневник «Преступно» и начинают слушать запись на диктофоне. В разговорах на пленке они находят улики и записывают в свой дневник. Отказываются от ужина. Запирают «Преступно» в шкафчике, достают из кармана лупу, спичечный коробок, открывают его и, подцепив ногтями, переносят оттуда на стол красного муравья. Они подносят к насекомому толстую лупу, наблюдают за ним, а потом наводят яркий свет лампы на стекло и сжигают преступника заживо. Достают из второго шкафчика банку и, вновь подцепив ногтями, переносят комашку в братскую могилу. Празднуют справедливость виски и душистой сигаретой, снимают костюм и покидают кабинет. Иван Фёдорович Губорев был одним из таких людей.***
- …Иван Фёдорович, Вы не позавтракаете? – спросила экономка. - Я спешу по важным делам. Где Антон? Почему я должен ждать этого юнца? - Я здесь! – парень со щеткой в руках вбежал в комнату, упал на колени и начал быстро чистить туфли из змеиной кожи. - Когда туфлей касается моя щетка, им никогда не замараться, – проговорил чистильщик обуви и встал с колен. - Блестят! – воскликнула служанка. - Свободны, – скомандовал Губорев. Иван Фёдорович похлопал по карманам пальто и вышел из дома. Весна быстро расцветала на абрикосах и черешнях, легкое настроение парило в воздухе, птицы звонко щебетали. Мужчина в змеиных туфлях шагал по залитой солнечным светом аллее, темные очки прятали угрюмый взгляд его глаз. Он медленно скользил по прохожим, заглядывал им в ноздри, рты и уши. Рука Ивана Фёдоровича сжимала в кармане толстую увеличительную лупу. Он легко диагностировал лжецов среди прохожих. Вот пара тараканов выползла изо рта молодого офицера, а уши дамы с дорогими серьгам обвили мохнатые сороконожки. От увиденного Иван Фёдорович разозлился и захотел стукнуть лжецов кулаком. Он сделал три быстрых шага к паре. - Губорев! Иван Фёдорович, здравствуйте! Куда Вы пропали? Вы не появлялись у меня в баре уже три недели. Вам не угодил мой виски? Хочу заметить, я никогда не экономил на спиртном и сигарах для уважаемых клиентов. Офицер и его спутница исчезли за спиной толстого человека, появившегося из ниоткуда. Губорев грозно сдвинул брови и топнул ногой. Такое самоуправство толстяка было непростительно. Рука Ивана Фёдоровича исчезла в кармане с диктофоном. - Не появлялся и не появлюсь в баре подлого обманщика, где дерут деньги за разбавленный виски! На крик начали оборачиваться люди. Губорев подметил, как из носа владельца бара поползли слизни. - Иван Фёдорович, друг любезный, что вы такое говорите? – обиделся хозяин бара. - Это какое-то недоразумение. Наверное, Вы пили этот виски в другом баре… - Да как ты смеешь говорить мне такие вещи, наглец?! – разъярённый мужчина в змеиных туфлях всей силой ударил толстяка по голове.***
Губорев, с сигарой в зубах сидел в кожаном кресле своего кабинета, слушал запись на диктофоне и записывал в дневник «Преступно» найденные улики. Потом он достал спичечный коробок, переложил муравья из тесной коробки на стол, достал лупу и начал рассматривать преступника. Губорев изучил все мелочи и вынес приговор: виновен. Под горячим лучом света муравей сгорел заживо. Отметив справедливое решение крепким виски, мужчина покинул кабинет.***
- Иван Фёдорович, Вы снова не завтракали. Я обеспокоена Вашим здоровьем. - Я иду в гости к Канину. Его дочь Анастасия – привлекательная молодая женщина, с которой я надеюсь встретиться. Дитя, не знающее лжи!.. - Ах, неужели Вы влюблены? – хихикнула экономка. - Не твоё дело, сплетница. Антон! Где же этот болван? - Я здесь! – в мгновение ока чистильщик обуви уже исправно выполнял свою работу. – Моя щетка творит чудеса. Даже пыль не осядет! - Свободны, - скомандовал громкий голос мужчины, и слуги исчезли в дверях. Иван Фёдорович похлопал по карманам пальто и отправился в дом Каниных. Анастасия Канина встретила его со всеми почестями, и предложила позавтракать в компании отца. Предложение было принято. Михаил Александрович Канин отозвал Губорева в библиотеку, пока шли приготовления к трапезе. - Рад видеть Вас, Иван Фёдорович, в моём доме. - Благодарю за приглашение. Когда приехала Анастасия? - Пару дней назад. Вы, наверняка, заметили, как она повзрослела? Всё же, года, проведённые вдалеке от дома, изменили многое… - Надеюсь, она осталась невинна в своих мыслях. Канин снисходительно улыбнулся: - Иван Фёдорович, мы дружим с Вами много лет… зачем Вы записываете наш разговор? Вы не доверяете своему другу? - Губорев натянуто улыбнулся и достал диктофон из кармана. - Не хотел Вас обидеть. В наше время людям нельзя доверять. - Всем? - Почти. - Есть люди, которым Вы можете довериться? - Канин заинтересовано взглянул на мужчину в змеиных туфлях. - Есть. - Слушая Ваши постоянные разговоры об Анастасии, могу сделать предположение, что она является исключением из… - не успел договорить Канин. - Отец, Иван Фёдорович, всё готово. - Анастасия Михайловна, не желаете позавтракать с нами? – спросил Губорев. - Если отец не против, я составлю вам компанию. В ответ последовал кивок Михаила Александровича. На протяжении всей трапезы Губорев не сводил глаз с Каниной и расспрашивал ее о долгом путешествии. Диктофон в кармане брюк продолжал записывать беседу. После завтрака Иван Фёдорович предложил Анастасии Михайловне прогуляться в саду.***
Прохладный ветерок разносил запах роз, а щебетанье птиц разливалось в воздухе. Губорев медленно прогуливался вдоль сада, скрестив руки за спиной, и насвистывал какую-то мелодию. Взгляд под темными очками остановился на ребёнке, игравшем около пышного куста шиповника. Девочка подбежала к Губореву и внимательно посмотрела на него. В ее длинных волосах запуталась саранча. Диктофон ожил. - Ты кто? – спросил Иван Фёдорович. - Волшебница. У меня даже палочка есть, - она показала кривую палку. - Волшебства не бывает, глупая мелочь, - фыркнул мужчина в змеиных туфлях и сдвинул брови. - Бывает! – возразил детский голосок - Не бывает. Всё это выдумки дураков. - Вот возьму и дождь наколдую! - Упрямая ты девчонка! Проваливай, пока подзатыльников не надавал. Золотоволосая, вся в слезах, убежала прочь. Губорев довольно ухмыльнулся и продолжил прогулку. Вскоре появилась Канина. У неё был обеспокоенный вид. - Анастасия Михайловна, что с Вашим лицом? Михаилу Александровичу плохо? - Что вы, Иван Фёдорович! – воскликнула женщина. – Какой-то грубиян напугал мою дочь, она прибежала ко мне в слезах. - Дочь? У Вас есть муж? - Да, во Франции я вышла замуж, и вот уже как шесть лет живу там с дочерью и мужем. Я приехала навестить отца. - Почему мне никто не сказал? Почему…? – и тут Губарев увидел, как изо рта Анастасии Михайловны начали вываливаться жабы и громко квакать. - Лжецы! Обманщики! Пустословы! – Закричал он. - Вы врали мне, подло врали! Мне казалось, что Ваше сердце не знает лжи, но я ошибался. Какой я дурак, что поверил Вам и Вашему отцу. Ужасные, ужасные люди! Ноги моей больше не будет в этом доме! Прощайте, Анастасия Михайловна! Губорев, полный негодования и ненависти к Каниным, ехал в машине на заднем сидении и курил сигару. «Подлые люди, так нагло врали мне всё это время! Анастасия Михайловна, я доверился этому лучу солнца, но и его закрыла туча лжи. Ах, как она могла так поступить со мной? Как я мог поверить им? Я обманывал сам себя! Я…» - глаза широко распахнулись, и мужчина в ужасе прикрыл рот рукой. Машина остановилась перед домом Ивана Фёдоровича. Он заплатил водителю, открыл дверь автомобиля, вышел и тут же оказался под проливным дождём. Насквозь промокший, мужчина в змеиных туфлях ждал, когда экономка, наконец-то, откроет дверь. Туфли были испорчены.***
- Антон! Где тебя черти носят?! Антон! – заорал на весь дом Губарев с пурпурным от злости лицом. - Иван Фёдорович, что случилось? – на крик прибежал чистильщик обуви. - Я больше не желаю видеть тебя в своём доме! Лжец!