Citrus Party

Лениво прогуливаясь по школьному коридору, Сэхун слегка кивает в такт музыке, звучащей в наушниках, которые тянутся красными ниточками-проводками, контрастируя с белой рубашкой, заправленной в обтягивающие штаны со стрелкой, и глиняно-серым пиджаком, и держится уверенно и равнодушно, окидывая взглядом всех мимо пробегающих омежек, что достают ему едва ли до плеча. В совмещенном обучении, безусловно, есть свои плюсы, но кокетливые и откровенно влюбленные взгляды уже начинают надоедать юному альфе. Сладкий шлейф из самых разных ароматов дразнит чуткий нюх, но стоит рассеяться первичному шарму, как парень начинает злиться на самого себя за природную слабость к очаровательным созданиям. Сэхун вовсе не склонен к романтике и прочим омежьим штучкам, мечтам о своей паре и любви до гробовой доски, но он не трахает первую попавшуюся задницу, только потому, что она кажется аппетитной. Быстрый секс уже не приносит былого удовлетворения, в отличие от хорошей драки или громкого скандала. Сэхун задумчиво смотрит перед собой, не замечая постороннего шума и суеты – звонок с урока, который он благополучно пропустил, только что прозвенел. Альфа заворачивает за угол, в новый коридорный виток, чтобы, наконец, увидеться с лучшим другом и, возможно, даже обсудить с ним внезапную победу Реала на чемпионате – хотя нет, все это враки, с Чанёлем их темы сводятся к омегам, порнушке и хорошей взбучке с альфами из соседнего лицея. Сэхун и вовсе забывает, какая беготня творится в школе во время перемены, поэтому едва ли не теряет королевское равновесие, когда в него на всех парах врезается хрупкая маленькая фигурка. – Ох, прости, пожалуйста, – лепечет явная омежка, поднимая на высокого парня свои большие выразительные глаза, обрамленные пушистыми ресницами, и приоткрывая от удивления свои трогательно розовые губки, блестящие от смазки… кхм, то есть, от клубничного блеска. Сэхун коварно улыбается, толкая омежку к стене и нависая сверху. Он шумно втягивает приторный запах цветущих лилий, и его каменное лицо чуть морщится. – Ничего страшного, куколка, – будничным тоном, в котором он предпочитает разговаривать с такими вот омерзительными в своей идеальности «девочками», мурлычет он на стремительно краснеющее ушко. Он хмыкает, доведя омегу почти до полуобморочного состояния, и отрывается от стены, в прежнем темпе плывя в сторону их следующего по расписанию кабинета. Сэхун со смешком думает, что если бы от одного звучания голоса могли беременеть, его бы уже поместили в Книгу Рекордов за баснословный приток новорожденных и помощь в решении демографической проблемы. *** Чанёль трёт щеку, под которой так неудачно оказался учебник по истории - кажется, на ней даже текст отпечатался с какой-то очередной ненужной датой. Высыпаться на истории самое то: у учителя-предметника прекрасно отлаженный бубнёж для того, чтобы заставить провалиться в дрёму. Главное, не храпеть, а то мелом историк тоже кидается прекрасно. И всегда метко. Чанёль выходит из класса последним, потому что ищет пиджак, который не то, что не здесь, но не в школе вообще - в последней драке Чанёлю оторвали рукав и ещё на спине ткань разодрали, так что до конца года школьная форма неполная – мать отказалась заказывать очередной пиджак. И эта информация доходит до всё ещё сонного сознания парня только через долгих две минуты бесплодных поисков. На рубашке вместо двух пуговиц расстёгнуты три - кто-то посчитает это откровенным соблазнением, а кто-то, вроде Пак Чанёля, знает, что он снова забыл пришить пуговицу - мать давно отмахивается от подобных сыновьих просьб. В коридоре уже довольно людно, целый букет запахов и возможностей найти себе приключений. Чанёль не гнушается шлёпнуть чью-нибудь симпатичную попу - в конце концов, он альфа, ему по статусу положено. Правда, теперь приходится тщательнее принюхиваться, а то у некоторых омег может и свой альфа иметься (потеря пиджака была именно по этому поводу). Но это просто мелочи, потому что Чанёль привычкам не изменяет. ШЛЁП! - Пак Чанёль! - возмущается омега, даже не оборачиваясь. Зато когда оборачивается, то тут же затихает: Чанёль крупнее и по-любому сильнее, чтоб позволить себе возмущаться дальше. - Так неинтересно, - скалится Чанёль, шагая дальше по не самому чистому паркету. И он очень рад видеть в конце коридора Сэхуна, который в последнее время всё реже составляет ему компанию на уроках. Даже отсюда видно, что Сэхун не может сдержать дурацкой ухмылочки, стоит ему завидеть невдалеке высоченную башню, именованную лучшим другом. Чанёль возвышается над всеми сантиметров на двадцать, а то и тридцать, и Сэхун уступает ему в росте всего в паре дюймов. Они вдвоём составляют завидный тандем: мало того, что оба красивы как греческие боги, так еще и знамениты своими уличными победами. Мальчишки есть мальчишки: они растут не по годам и живут по своим правилам, сколачивают банды и хорохорятся перед омегами. И их броманс не исключение. Сэхун, пока идёт к Чанёлю, успевает весело хмыкнуть, когда его приятель в очередной раз распускает руки, звонко и натренированно прикладываясь широкой ладонью по округлой попке – один раз они даже умудрились влипнуть в историю из-за его тактильной мании, но кто старое помянет, тому уже известно что. Сэхун, в общем, не жалуется. Сэхун вынимает из ушей наушники и аккуратно сворачивает их в нагрудный карман пиджака. По старой традиции, сложившейся еще в начальной школе, даёт Чанёлю «пять», чуть крепче положенного сжимая чужую руку в своей. – Вассап, мэн, – тянет он, похлопывая альфа-самцового друга по крепкому плечу (со стороны кажется, будто они не виделись минимум год, хотя не прошло и сорока пяти минут). Чанёль фыркает в ответ и по-дружески толкает его в плечо. Сэхун слышит недовольное бульканье потревоженных омег и бросает на них короткий, специфический взгляд, от которого обычно все «девочки» приходят в щенячий восторг. Собственно, большинство из них и так бьётся в конвульсивном припадке от одного вида ребят, но Сэхуну глубоко плевать на них: споры, драки и раздор куда интереснее. *** У Бэкхёна выдается прекрасный день. Помимо того, что он сдал очень сложную работу по химии на «отлично», этим вечером у него появляется время, чтобы задержаться в библиотеке и подготовиться к олимпиаде, которая состоится на следующей неделе. Не то чтобы его мир вертелся вокруг школы и занятий, нет, он успевает встречаться с друзьями и, само собой, веселиться, как все нормальные подростки. Просто учёба занимает немалое место в его жизни, раз уж он собирается наследовать бизнес своих родителей. Ещё Чондэ, лучший друг Бэкхёна, как раз возвращается в школу после сильной простуды. Без Чондэ Бэкхёну всегда скучно и не с кем общаться. По правде говоря, лишь потому, что это единственный человек, которого он может поставить на одну ступень с собой. И по семейному благосостоянию, и по приоритетам, и по отношению к альфам. Их обоих раздражают омеги, что из кожи вон лезут, лишь бы выглядеть соблазнительно для альф. Разумеется, Бэкхён не является неотёсанным и непривлекательным омегой. Напротив, он скрупулёзно следит за своей внешностью, пожалуй, так же усердно, как и за оценками. Если уж до конца быть честным, он точно входит в десятку самых желанных омег. Точно так же, как и в десятку самых недоступных. И, надо сказать, он очень этим гордится. Просто не подаёт виду. – Чен-Чен, – ласково зовёт он друга, поправляя кепку у него на голове, когда они выходят из класса и останавливаются в коридоре возле шкафчиков. – Ты слишком румяный, ты уверен, что уже выздо... Громкий шлепок прерывает его речь. – Пак Чанёль! – возмущенно кричит Чондэ, краснея ещё больше, а после резко разворачивается к обидчику и затихает, ощутив разницу в росте и силе. Бэкхён слышит, как скрипят его зубы, когда он сжимает челюсть и провожает взглядом обнаглевшего в конец альфу. Троечник, бездельник, а еще в довесок ко всему - извращенец, что вечно таскается со своим мачо-дружком. Бэкхён злобно рычит и вырывает руку, за которую берётся Чондэ в попытке его успокоить. Бэкхёна давно раздражает эта бестолковая парочка ленивых туповатых альф, обожаемых всеми омегами. Просто раньше они совершенно его не касались, было бы глупо что-либо говорить... Словно бы Бэкхёну есть до них дело. Но не теперь. – Пак Мудак он, – довольно громко произносит Бэкхён, тряхнув головой. – Не понимаю, почему бы тебе просто не дать ему по яйцам в следующий раз?! - Мудак, говоришь? - Чанёль с интересом склоняет голову и глядит на самую стервозную омегу их школы, которая славится своим острым языком - А твоё мнение вообще кто-то спрашивал, пиздливая шкатулка? Чанёль с удовольствием подмечает, как темнеет от злости взгляд Бэкхёна, как наманикюренные ноготки впиваются в мягкие ладони. Довольно агрессивная сексуальность - Чанёль бы даже не против полечить царапины на спине после совместного времяпрепровождения. Хотя задница Чондэ ему всё ещё нравится больше. Чанёль косится на Сэхуна, в очередной раз репетирующего свой уничтожающий-всё-живое взгляд, и хмыкает. Друг явно не думает о том, что и он. - Ты бы поаккуратнее со своей язвительностью, а то ведь и аукнуться может, - приторным голосом проговаривает Чанёль, нарочито ласково поглаживая Чондэ по голове, который аж весь сжался от этих прикосновений. Бэкхён бы проглотил свою обиду, с трудом, но проглотил бы. Угроза Чанёля не кажется ему пустой, в конце концов, он прекрасно помнит побитые физиономии парней из соседнего лицея, которые тоже не слишком серьёзно отнеслись к словам этого альфы. Но Чанёль переходит границу, позволяя себе прикоснуться и напугать Чондэ. Чондэ – его друг, он принадлежит Бэкхёну, и ни одна скотина не смеет влиять на него больше, чем он сам. Чанёль, сука, выше на две, а то и на три головы (метафорически, конечно же), но Бэкхён слишком уверен в своей карме, чтобы промолчать. – Руки убрал, – шипит он, отодвигая Чондэ себе за спину, а сам, сложив руки на груди, бесстрашно застывает перед альфой. – И что же ты сделаешь, Пак Чанёль? Задавишь меня интеллектом? – хмыкает он, чувствуя, однако, где-то глубоко внутри нарастающую дрожь при мысли, что эти огромные кулаки съездят ему по физиономии. – Ой, прости, я совсем забыл, что у тебя такого не водится, - Бэкхён хихикает, и из толпы собравшихся зевак раздаётся несколько злобных смешков. В какой-то момент такое ядовитое заявление кажется триумфом принципиального омеги, потому что толпа вокруг собирается быстро, в ожидании очередного выпада со стороны Бэкхёна. И это напрягает. Например, Сэхуна, которому становится жаль, что в школе табу на рукоприкладство. И хотя ни он, ни Чанёль, невзирая на все бытующие о них слухи, никогда не поднимали руку на омег, считая это и трусостью, и бесчестностью, сейчас ну очень хочется. Тем более, омега может легко учуять лазейку, просечь некоторую их слабость (хотя некоторые находят в этом достоинство), а это будет не очень-то хорошо. Сэхун с безучастной миной следит за возникшей перебранкой, невольно косясь в сторону дерзкого на язык омеги, который так рьяно рвется защищать честь своего друга. Наглый, своевольный и совершенно неотразимый. А кроме того – язвительный до безобразия. Какая потрясающая находка. Чанёль бы определённо это дело прокомментировал – вон как глазами жрёт. И на лице написано, что сказать что-то хочет. И это «что-то» явно будет нелицеприятным для некоторых «девочек» с слишком большим самомнением. Сэхун делает шаг навстречу, резко взмахивая рукой, отчего оба омеги чуть вздрагивают, и проводит ладонью от золотисто-каштановой макушки «пиздливой шкатулки» до своего плеча, в буквальном смысле отмеряя рост. – Какой крошечный, а такой шумный, – философски говорит он, насмешливо глядя сверху вниз. Бэкхён криво улыбается Сэхуну, который, конечно же, рядом со своим обожаемым другом. Кажется, именно Сэхун отвечает в этой парочке за хотя бы визуализацию ума. Вопрос в том, стоит ли что-нибудь за ней? Бэкхён так подозревает, что нет. Альфы хихикают над ростом Бэкхёна, а тот искренне не понимает, что не так. Для омеги его рост даже выше среднего, и потом, эти два александрийских маяка (маньяка?) чуть ли не единственные в своём роде. Даже если Бэкхёна не должна была задеть эта шутка, она его задевает. ЧанЁль, стоящий позади него, издает довольный смешок. И, кажется, не он один. – Отрастил член – в себя поверил? – огрызается Бэкхён Сэхуну, чья слава разлетелась далеко за пределы его собственных штанов, но после всё внимание омеги забирает Чанёль. - Почему ты думаешь, что мы слишком тупы? Мы ведь можем похвастаться познаниями в других областях, разве нет? - Чанёль ехидно щурится, включаясь в игру: можно и проучить разок наглое создание.- Расскажи мне, прелесть моя, а ты как, всё ещё без альфы? Ты хоть раз чужой член видел? А трогал ли, м? - это так приятно видеть, как оппонент багровеет от ярости. - Бэкки, ты же и без детей останешься, если ни разу не пообщаешься с альфой. Евнух ты наш. Со всех сторон слышно свист от альф и несколько возмущённых возгласов от омег. Это подталкивает Чанёля добить Бэкхёна, который начинает медленно багроветь. - Или ты пробовал, но оказался фригидным? - Чанёль с издёвкой наклоняется вперёд и тянет Бэкхёна за щеку. - Расскажешь нам? Вот кто отвечает в этой паре за жестокость, так это Чанёль. Бэкхён выслушивает от него всё то, что остальные боятся сказать. Но Бэк читает это в их взглядах. Иногда он ненавидит свой ебанутый характер, потому что не может подпустить к себе ни одного долбанного альфу. Всякий раз тот оказывает совсем не тем, что Бэкхён ищет. Но теперь, глядя на Чанёля, он начинает понимать, почему у него никого нет. Потому что лучше сдохнуть в одиночестве с тремя кошками в квартире, чем отдаться вот таким самодовольным животным. – Это не твоё ёбаное дело, – шипит в ответ Бэкхён, кажется, впервые ругаясь матом у всей школы на виду. – Тебя в моей постели точно не будет, поэтому оставь свои ничтожные попытки мыслить для какой-нибудь шлюшки-омеги. Большее ни тебе, ни твоему дружку и не светит. Бэкхён гордо вскидывает подбородок и, взяв Чондэ за руку, уводит подальше от двух ужасных альф. Чен-Чен что-то лопочет за спиной, но Бэкхён его не слушает. Сдохнуть в одиночестве? Неужели это намного лучше? Сэхун скучающим взглядом смотрит вслед удирающим омегам, которые корчат из себя нежную, оскорбленную натуру. Бэкхён первый полез на рожон, открыв свой вызывающий, но предназначенный явно для другого рот, а теперь позорно убегает? Как это на них похоже. Но альфа не может спустить ему заявление, подобное этому – будет забавно сломать эту омежку. – Ты думаешь о том же, что и я? – хмыкает он, закидывая руку на чанёлевское плечо. Тот согласно кивает, чуть склонив голову к чужой руке. - Он же у нас от библиотек тащится, да? – ЧанЁль прикусывает нижнюю губу в предвкушении. Сегодняшний день обещает быть очень насыщенным. *** По правде говоря, не так-то просто оказывается забыть утренний инцидент. Весь остаток дня и вечер Бэкхён проводит как на иголках. Повсюду на переменах, откуда слышится громкий голос Пак Чанёля, так и веет опасностью. Бэк ругает себя за то, что слишком впечатлительный, но ничего не может поделать, только гордо усмехается и на все вопросы отвечает, что ему плевать. Но библиотека, в которую он отправляется после занятий, полностью расслабляет его. В конце концов, окунувшись в мир разума и логики, Бэкхён приходит к выводу, что ничего два этих альфы ему не сделают. Родители Бэка слишком щедро жертвуют школе, чтобы он не мог при желании выгнать отсюда эту парочку. Когда начинает темнеть, то библиотекарь вручает Бэкхёну ключи под его личную ответственность и уходит домой. Бэкхён, оставшись один, устало роняет голову на стол и смотрит в большое окно, где раскинулся красивый багровый закат. На душе становится тревожно. Отчего-то омега вспоминает большие ладони Чанёля, а за ними и длинную (крепкую?) шею Сехуна, на которую Бэкхёну приходилось смотреть, когда тот встал рядом. – Чёрт, Бэкхён, соберись, – ворчит омега, перелистывая ещё недочитанную страницу учебника, и старается вчитаться в слова, вдруг потерявшие для него всякий смысл. Через несколько минут он снова роняет голову на стол и проваливается в сладкую дрёму. *** Чанёль, наверное, заблудился, если бы сам искал библиотеку: обычно учителя его почти насильно заставляли брать учебники домой. Но наличие Сэхуна упрощает задачу, и блистать своим топографическим кретинизмом не приходится. В школе уже темно в такой поздний час, поэтому оптимистично себе подсвечивая телефонным фонариком, Чанёль шествует за Сэхуном до самой библиотеки. -Ты посмотри, какая прелесть, - Чанёль толкает друга в плечо и тычет пальцем в спящего омегу. - Так и хочется выебать, беззащитный такой. Даже ротик приоткрыл... Красота! Если бы не знал, сколько яда из того ротика иногда капает, то даже был бы в восторге, - Чанёль, пока болтает, засовывает потасканный телефон с разбитым экраном к себе в рюкзак. Сэхун согласно кивает головой на слова друга: всё складывается сегодня как нельзя удачно, и звёзды, путешествующие по их орбите, создают замысловатое послание на небе, будто подталкивая к активным действиям и восстановлению справедливости. Что-то типа «выеби его». В конце концов, звёзды вполне солидарны с альфами. Чанёль первым идёт к дальнему столу, который недалеко от стеллажей, и наклоняется к Бэкхёну, проверяя глубину сна. У того из уголка губ тянется тоненькая ниточка слюны, которую Чанёль аккуратно стирает подушечкой большого пальца. - Будем будить или пока повременим? - спрашивает Чанёль, поворачиваясь к Сэхуну, застывшего едва ли не на пороге школьной библиотеки. Сэхун оглядывается по сторонам и понимает, что сегодня им уже не помешают ни посторонние взгляды, ни учителя, ни моральные нормы. Время взрослых шалостей. Он огибает стол, за которым безмятежно спит омега, с другой стороны от Чанёля и только сейчас замечает, как же Бэкхён на самом деле привлекателен. Намного лучше всех тех обезумевших от любви и желания омег, что сами падают к ногам Сэхуна. – Повременим, – кивает альфа в ответ на вопрос, позволяя уголкам губ дёрнуться в мечтательной в улыбке. – Незачем тревожить такой сладкий сон. Он наклоняется ближе, прижимаясь чуть влажными от слюны губами к нежной коже за ушком омеги, и томно шепчет. – Мы же не хотим его напугать? *** Снится Бэкхёну что-то волнительное, но очень уж глупое. Ничего такого, из-за чего стоит задерживаться во сне. Мягкий шепот над ухом, приятное прикосновение к шее напоминают омеге о тех временах, когда его так сладко будили родители в Дни рождения, чтобы подарить прекрасный подарок, о котором он мечтал. Бэкхён сладко вздыхает и хмурится, не раскрывая глаз. Он медленно отнимает голову от поверхности стола, показывая двум альфам (о присутствии которых он пока и не подозревает) красное пятно на щеке. Бэкхён медленно открывает глаза. Его взгляд упирается прямо в лицо Сэхуна, находящегося в непосредственной близости от его собственного лица. Прежде чем омега соображает, кто перед ним, он секунд пять смотрит на нежданного гостя заспанными глазами, приоткрыв рот и лениво моргая. А когда всё же соображает, то испуганно выдыхает, почти вскрикивает, и предпринимает резкую попытку хотя бы отодвинуться от Сэхуна на несколько сантиметров. Но ноги запутываются где-то в ножках стула, и, в итоге, Бэкхён, вскрикнув, готовится почувствовать спиной пол. Но случается нечто похуже – чьи-то подозрительно знакомые большие ладони подхватывают его. Бэкхён испуганно ойкает. - О, какая жалость, малыш проснулся и будет хныкать, - мурлычет Чанёль, притягивая Бэкхёна к себе. Как только Пак Чанёль открывает рот и начинает говорить, осознание происходящего наваливается на Бэкхёна. Он наедине с двумя разозлёнными альфами, в пустующей школе, где никто не услышит, даже если его попытаются убить. Подумать только, Бэк всегда считал библиотеку чуть ли не лучшим местом, где он может скрыться от всей суеты. Кто же знал, что опасность поджидает его именно тут? Омеге не хочется думать, что с ним могут сделать эти два придурка, у которых силы больше, чем ума. – Отпусти меня, урод! – требует он, сжимая руки в кулаки и принимаясь бить по широкой груди Чанёлю. Чанёлю абсолютно по барабану, что тот лупит его и пытается что-то возмущённо просипеть или даже закричать: ладони альфы путешествуют по узкой спине вниз, пока не останавливаются на довольно аппетитных ягодицах, которые грех не сжать. Возможно, и до синяков. – Пусти! – тише, с хрипотцой в голосе, оставшейся после сна, возмущается омега: Бэк напрягается всем телом, но альфа продолжает больно мять нежную кожу. - Не будешь вопить - рот будет относительно свободен, - предупреждает Чанёль, уже полностью прижимая к себе несчастного омегу. Как только тот издаёт какой-то полувсхлип (Чанёль должен признать, что переусердствовал с силой), объятья становятся свободнее. От слов Чанёля по коже мурашки, а на глаза просятся слёзы обиды, которые Бэкхёну каким-то образом удаётся сдержать. Рот... относительно свободен? Бэкхён за секунду буквально взрывается гневом и собирается пригрозить Чанёлю и Сэхуну скорым отчислением, если они не уберут свои руки. Но угрозу приходится отложить, потому что омега застывает, когда чувствует язык Чанёля у себя на ушке. Он замирает, ощущая, как внезапно скручивает живот, и это больно, но в то же время так странно волнительно. - Знаешь, шкатулочка, а ты ведь сегодня будешь огребать, - ЧанЁль обводит ещё раз кончиком языка контур аккуратного ушка Бэкхёна и легонько дует на влажную дорожку, заставляя того снова дёрнуться. Воспользовавшись замешательством омеги, Сэхун перехватывает застывшие было запястья, и Бэкхён понимает, что лишился последнего орудия для побега. Конечно, его шансы изначально малы, но они хотя бы были! Бэкхён пытается отвернуться от Сэхуна, но безуспешно. – Не бойся, Бэкки, мы тебя не обидим, – ласковым, граничащим с нежностью, тоном тянет Сэхун, свободной рукой ловя острый подбородок омеги и с благодушной улыбкой заглядывая в ненавидящие его в эту секунду глаза. – Твои сегодняшние слова глубоко ранили наши чувства, и мы здесь, чтобы показать тебе, как ты ошибаешься на наш счет. Не дожидаясь едкого ответа Сэхун приникает губами к губам омеги, вталкивая свой мокрый язык в чужой рот и принимаясь глубоко его трахать, заставляя Бэкхёна задыхаться и судорожно глотать воздух из его лёгких, которым альфа щедро с ним делится. Омега сдавленно мычит и протестующее жмурится, в то время как ЧанЁль уже смелее принимается оглаживать стройное тело. Бэк хнычет сквозь поцелуй и умудряется впиться ногтями в ладони Сэхуна, плотно сжимающие его запястья. Когда Сэхун отрывается от соблазнительно розовых и припухших от легких покусываний губ, то становится позади Бэкхёна, с чувством заламывая за спину его руки и прижимаясь своим возбуждением к его упругой заднице. И тогда ладони Чанёля, гуляющие по телу, становятся не самым страшным для Бэкхёна, особенно когда руки снова не подчиняются ему, а сзади ощущается то самое, что, как сказал омега утром, придаёт Сэ уверенности в себе. – Все закончится безболезненно, если ты не будешь сопротивляться, – говорит Сэхун чуть тише, мягко накрывая губами темную родинку за поднятым на рубашке воротничком и шумно втягивая носом освежающий запах лайма и имбиря. – Вы пожалеете об этом, – шипит Бэкхён не слушающимися припухшими губами, гневно впиваясь глазами в Чанёля. По щекам начинают течь слёзы. – Вас вышвырнут из школы, ублюдки, я буду жаловаться, я сообщу в полицию! Сэхун не реагирует на ругательства Бэкхёна, оставляя эту прерогативу лучшему другу, которому явно не терпится распустить не только руки, но и язык. Страха нет, да и быть не может – альфы все просчитали с точностью до миллиметра: Бэкхён никогда не подвергнет свою возвышенную репутацию такой опасности; да он скорее умрёт, чем позволит придать огласке свое унижение перед лицом всем сердцем ненавистных альф. - Конечно, мы пожалеем, не переживай, - деланно добрым голосом говорит Чанёль, словно отвечая на бредни сумасшедшего. - Конечно. А пока замри немного, превратись в полешко, ага? Чанёль пользуется тем, что руки омеги фиксированы, да и Сэхун отлично отвлекает часть внимания от него паникующей омежки. Из-за сна в сидячем положении, форма Бэкхёна мятая, рубашка вылезла из штанов. Думать долго не приходится: Чанёль с самым независимым видом расстёгивает чужие штаны, приспуская их. Очерчивает указательным пальцем контур чужого члена и хмыкает. - Шкатулочка, твой запах усилился, может, сдашься? Тебе же хочется, - Чанёль кладёт ладонь на приятную выпуклость, чуть сжимая, и в полной мере ощущает жар самого нежного места в этом теле. На то, чтобы расстегнуть рубашку уходит долгие тридцать секунд, но их не жалко, потому что касание к тонкой грудной клетке с уже затвердевшими от прохлады сосками частично сбивает мысли. Чанёль заглядывает в лицо к Бэкхёну и опускается к левому сосочку, почти ласково обводя ореол, и чуть прикусывает вершинку. Бэкхён глубоко и судорожно вдыхает горячий воздух. Запах цитрусов, апельсина и грейпфрута, гармонично смешивается, и Бэкхён отчего-то хочет узнать, кому же из них какой запах принадлежит. Омега облизывает губы и окончательно затихает, даже расслабляясь, в попытке понять, что происходит с его обожаемым самоконтролем. Сэхун же прикусывает нижнюю губу: Чанёль ведет себя грубо и развязно, и это придается остроты и опьяняет, заставляя голову пустеть, а губы жадно пересыхать – Сэхун всегда мог бесконечно наблюдать со своей позиции вуайериста за тем, как его лучший друг кадрит омежек, а потом жестоко раскладывает их на своей кровати. Сэхун чувствует робость Бэкхёна, который не верит в происходящее. Нет-нет-нет, это не может случиться с ним! Именно с ним, чья жизнь была расписана и проста, благодаря стараниям самого Бэкхёна. Он просто не может поверить, что из-за каких-то двух недоносков всё может вот так разрушиться. Он действительно послушно замирает, пытаясь собраться с мыслями, пока Чанёль стаскивал с него штаны. Когда ладонь Пака ложится ему на член, то Бэк впервые не кричит, не рычит или шипит, а тихо стонет. "Тебе же хочется" – отдаётся эхом в голове, и собственное тело предаёт Бэкхёна. До этого мгновения он и не думает о том, что у него встаёт, а в белье становится чуть влажно, не говоря уже о сладкой боли внизу живота. Теперь Бэкхён просто не может поверить в то, что он действительно возбуждается. - Ты должен быть очень чувствительным, нет? - Чанёль подмечает, как Бэкхён ловит воздух раскрытым ртом. Хочется ещё открытого тела, чтобы проучить эту стерву, и Чанёль опускается на колени, чтобы стащить с омеги штаны с бельём, повергая этим Бэкхёна в состояние паники. – Последний раз предупреждаю, – неуверенно произносит Бэкхён. – Отпустите меня, и я сделаю вид, что ничего не помню. Остановитесь, пока... – он сбивается и проглатывает слова в стоне. И тому есть довольно весомая причина: Сэхун наглым образом пользуется тем, что теперь тело Бэкхена практически полностью обнажено, – и Чанёль умело расправляется с остатками одежды, отвлекающе целуя – и запускает прохладную ладонь под расстегнутую, спадающую с хрупких худых плеч рубашку, опуская руку на нежную, шелковую кожу на середине спины, и плавно проводит линию вдоль позвоночника. Сэхун с приятным удивлением отмечает, что омежка невольно прогибается и поверхностно выдыхает. Тонкие пальцы медленно опускаются вниз, огибая округлые ягодицы и проскальзывая между ними, заставляя Бэкхёна ощутимо напрячься в руках альф и жалобно заскулить, беспомощно кусая губы. Бэкхён выгибается. Это отрезвляет его на мгновение помутневшее в слепой страсти сознание. И когда Чанёль опускается перед ним на колени и касается руками последней детали одежды, разделяющей Бэкхёна от уже, наверное, неминуемого позора, омега знает, что через несколько мгновений он будет вынужден с этим смириться, потому что эти два беспринципных ублюдка не остановятся. Но пока он хочет хоть немного отомстить. – Получи, сука! – рычит он и, резко дёрнув ногой, бьёт коленом Чанёля в лицо. Впрочем, получается далеко не так сильно, как хотелось бы. Куда больше похоже на пародию на удар. Сэхун хрипло и низко смеется, не в силах сдержать свои эмоции, когда Чанёлю прилетает коленом по носу от обычного омежки, с виду совершенно не приспособленного к боям без правил. – Какой ловкач, – шепчет он в полголоса, спустя всего секунду возвращая себе безграничное спокойствие и расчётливость ума. - До тебя с первого раза не доходит, шкатулка чёртова? - Чанёль обиженно сопит, потому что место удара неприятно саднит. И он бы пнул в ответ, да только вид уже явно возбуждённого омеги всё устаканивает. - Придётся твоему рту тоже поучаствовать, раз так. Только позже. Через пару секунд на Бэкхёне остаётся только распахнутая рубашка и шмотки у самых стоп, потому что снять мешает обувь и слабое отбрыкивание их хозяина. - Замри, идиотина, - рычит Чанёль, отчего омега испуганно затихает. И знатно дрожит, когда руки Чанёля начинают скользить от колена выше, к бёдрам. Альфа обхватывает уже ставший член рукой и надавливает большим пальцем на головку. Запах лайма приятно наполняет лёгкие, будоража желание. Сэхун наваливается на Бэкхёна, теснее к себе прижимая и несильно подталкивая по внутренней стороне бедра, вынуждая шире раздвинуть ноги. Омежьи пальцы вцепляются в его руку с такой силой, что в будущем проявятся кровавые синяки со следами полукружий от ногтей, но юный альфа не заостряет свое внимание на этом, сосредотачиваясь только на гибком чувствительном теле, которое с готовностью и нетерпением принимает каждое прикосновение. Бэкхён последний раз жалобно всхлипывает, и до него, наконец, окончательно доходит, что никакой пощады не будет. Ещё недавно он посмеялся бы от одной только мысли о подобном, но теперь он отчетливо видит будущее, в котором окажется жестоко оттраханным двумя самыми желанными альфами школы, которых сам он совсем не желает. Впрочем, Сэхун и Чанёль хотя бы не бьют его. Смешно, но можно ли сказать, что Бэкхён должен быть за это благодарен? Конечно, нет. – Твоя хваленая драгоценная девственность принадлежит нам, – хмыкает Сэхун, обхватывая губами мочку ушка и обводя контур кончиком влажного языка, а после обдает ее слабым порывом холодного воздуха, с триумфальным наслаждением глядя, как рассыпаются на трогательной коже Бэкхёна стаи мурашек. Омега дрожит, но уже не только от страха. Ладонь на его члене, и ощущения, каковых Бэкхён до этого момента даже не мог представить. Иллюзии, бережно выстраданные Бэком, прямо на его глазах отнимают два самовлюблённых альфы. Слова, произнесённые Сэхуном, больно бьют в самое сердце. Он больше не будет девственником, а то, за что он столько времени боролся, отбиваясь от навязчивых поклонников, останется в руках двух альф, которые не испытывают к нему ничего, кроме злобы. Концентрация желания и возбуждения в запахе увеличивается, и Сэхун чувствует, что Бэкхён достаточно подготовлен для того, чтобы начать самое интересное. Сэхун отпускает руки омеги и толкает его вперед, буквально роняя в объятия Чанёля, вынудив выставить ладошки вперед и на автопилоте опереться на чужие плечи, а сам со вкусом раздвигает светлые ягодицы и наскоро сплевывает на пальцы, аккуратно размазывая по сжатому колечку вязкую слюну и оглаживая нежные складочки. Ладонь Чанёля съезжает к основанию члена омеги, а затем к промежности, где пальцы соприкасаются с пальцами Сэхуна. Бэкхён зажмуривается, чувствуя, как пальцы альф соприкасаются вместе и касаются его там. Возможно, это его шанс вырваться, возможно, если сейчас он сумеет опрокинуть их и сбежать... то что? Окажется обнажённым на улице? Поведает всему району о своём позоре? Новый приступ гнева накатывает от мысли, что эти два засранца всё просчитали: конечно же, Бэкхён никогда и ни за что не скажет никому, даже Чондэ. Они думают, что будут трахать его, а потом оставят здесь униженного и несчастного. Не дождутся, блять. Он же Бён Бэкхён, и никогда не будет очередным смазливым омежкой из их послужного списка. Их (альф) возбужденные и затаенные взгляды с Чанёлем сталкиваются, и Сэхун коротко кивает, давая второму альфе и себе зеленый свет. Бэкхён чувствует эту секундную заминку. Он тут же вскидывает голову и впивается злобным взглядом в самодовольное лицо Чанёля. – Ну и чего застыли, страшно стало, что ли, дамочки? - Вот точно, что пиздливая шкатулка, - восхищенно выдаёт Чанёль, тут же затыкая поцелуем ядовитый рот омеги, ладонями прижимая его лицо к своему, что и не сдвинуться. Чанёль толкается языком глубоко в чужой рот, словно собрался до самой глотки добраться. И сопротивляться невозможно, потому что воздуха в лёгких всё меньше, а напор альфы только усиливается. Зря Бэкхён надеется на то, что альф хоть немного смутит его дерзкое поведение. Напротив, их это только раззадоривает. Бэк сменяет гневное лицо на почти жалобное, когда Чанёль обхватывает его лицо ладонями, сминая горящие стыдливым огнём щеки. Прежде чем альфа грубо впивается ему в губы поцелуем, омега успевает подумать о том, что потяжелевшая голова просто идеально укладывается в чужих больших ладонях. Чанёль целует по-настоящему грубо, даже больно, совсем не так, как Сэхун, в чьих настойчивых движениях отмерено ровно столько осторожной ласки, сколько требуется. Бэкхён совсем не умеет целоваться, совсем даже забывает, как дышать носом, и чуть не задыхается. Чанёль, наконец, прекращает пытку и отодвигается, и Бэкхён испуганно замечает, как непроизвольно дёргается в попытке снова прижаться к губам. Он раскрывает рот и глубоко вдыхает раскалённый воздух, пытаясь разглядеть сквозь пелену, стоящую перед глазами, красивую и самодовольную улыбку альфы. Чанёль отрывается только тогда, когда слышит всхлипы и чувствует слабые удары по плечам. Бэкхён вдыхает жадно, сразу же разрывая ниточку слюны между их ртами. Чанёль смеётся. Сэхун с жадностью смотрит, как Чанёль впивается в податливые, пылающие губы Бэкхёна, мурлыча низким басом всякие пошлости, заставляющим кровь бурлить и пениться в венах, а сознание отключаться. - Как-нибудь обязательно попробуем асфиксию - тебе должно понравиться, - Чанёль смотрит в затуманенные глаза напротив и не может сдержать победной ухмылки, заговорщицки косясь на Сэхуна. Асфиксия? Сэхун усмехается, стряхивая головой, чтобы прогнать морок и туман, который только ещё больше сгущается над ним, когда Бэкхён несдержанно и протяжно стонет. Не собираясь оставаться в стороне от общего веселья, широким и жадным мазком Сэхун слизывает пот с шеи омеги, прикусывая тонкую кожу на загривке, будто хочет отметить его своим. Он чувствует, как стройное тело начинает трясти в его руках, достаточно первому пальцу проскользнуть внутрь. Стенки туго, но мягко его обхватывают, сжимаясь и пытаясь привыкнуть к инородному проникновению. Альфа на пробу сгибает одну фалангу, плавно двинув рукой глубже, и слышит тихое хныканье со стороны омежки. Он облизывает вмиг пересохшие губы и свободной рукой ведет по нежно-кремовому бедру, к ягодице, отвлекая и давая почувствовать ласку, полностью или частично сконцентрироваться на ней. Бэкхён трезвеет и вздрагивает, как от контрастного душа, а тело напрягается почти до судороги, когда чувствует, как первый палец проскальзывает внутрь. Омеге кажется, что сейчас всё то немалое приятное, что было до этой минуты, сотрётся в адской боли. Но это не так уж и больно. Палец свободно входит в него, поглаживая и раздвигая стенки. Бэкхён ощущает лёгкий дискомфорт и сначала хочет податься вперёд, чтобы избавиться от этого унижения, но натыкается на светящиеся триумфом глаза Чанёля. То ли подчиняясь, то ли протестуя, Бэкхён стонет и подаётся назад, прогибаясь в спине и чувствуя, как входит в него палец до самого основания. Бэкхён почти благодарен Сэхуну за ласковые поглаживания, успокаивающие и как бы говорящие о том, что до опасности ещё далеко. Омега, которая всегда ставил себя выше других, омега, который всегда подчёркивал свою недосягаемость и независимость, сейчас поддаётся бёдрами назад, прямо на пальцы Сэхуна и не пытается говорить ещё гадостей. Альфа разводит пальцы внутри на манер ножниц, решая, что омега, несмотря на то, что он нетронутый и до сих пор никем не вкушенный (Сэхун почему-то отождествляет его с самым дорогим и редким десертом), сможет принять его внутри и без мучительно долгих прелюдий. К тому же, Сэхун и сам уже на грани. - А вообще, ты бы не варнякал, сколько раз говорить, - Чанёль прижимает омегу к себе одной рукой, а второй соскальзывает вниз по его уже влажной от пота спине к ягодицам, чтобы добавить ещё и указательный палец к сэхуновым внутри Бэкхёна. Омега зарывается лицом в груди Чанёля, жмётся к нему, подобно котёнку, и скулит, когда тот вносит свой вклад в лишение Бэкхёна его драгоценной девственности. Когда в нём уже, кажется, три или больше пальца, становится даже больно, но всё равно вполне терпимо. Больнее Бэку от мысли, что его жжёт изнутри, а в голове всё меньше мыслей о ненависти, насилии и мести, но всё больше крышесносящего желания, наконец, почувствовать самое главное. – Бо... больно, – стонет он, чуть больше разводя ноги в стороны. – Хочешь сзади или спереди? – спрашивает Сэхун чуть охрипшим голосом, переводя на Чанёля наполовину вопросительный, наполовину насмешливый взгляд. Альфы всё ещё продолжают разминать и растягивать омегу изнутри, и их с Чанёлем пальцы то и дело трутся между собой, переплетаясь и двигаясь в разных темпах и под разными углами, вскользь и лишь дразняще задевая простату. Альфы совершенно не слушают омегу. Бэкхён по привычке протестующе мычит, осознавая, что неизбежность наваливается на его хрупкие плечи непосильным грузом. Но откуда-то из живота готово раздаться довольное урчание от мысли, что через пару мгновений в нём окажется что-то ещё. И не пальцы. - Пожалуй, я буду сзади, не против? - Чанёль отнимает Бэкхёна от Сэхуна, и заставляет упереться ладонями в сидение стула, на котором омега дремал до этого. Острое предвкушение туманит сознание, когда омега покорно поддаётся, выставляя на обзор уже влажный от возбуждения анус. Чанёль довольно урчит и со вкусом шлёпает по мягкой ягодице, на которой тут же образовывается красное пятно. Сэхун нервно и голодно облизывает губы, глядя на стремительно краснеющий след от чанёлевской ладони на бледной коже омеги. Бэкхён издает жалобный стон, больше похожий на всхлип, и пытается уйти от прикосновения влажной головки к своей дырке. Сэхун поверхностно хмыкает и моментально оказывается рядом, притягивая для поцелуя. Он без лишней нежности, но умело и грамотно дозируя и чередуя наслаждение с болью, прикусывает сначала нижнюю, а затем верхнюю губу омеги, плавно обводя их своим языком, а затем ненастойчиво, но с полной уверенностью, что Бэкхён ответит ему, проскальзывает им в горячий рот. Бэкхёну от мысли, что первым будет именно Чанёль, хочется провалиться сквозь землю или хотя бы нырнуть в объятия Сэхуна. Стоп. Объятия О Сэхуна? И откуда только в его голове такие мысли? Эти два альфы могут трахнуть его задницу, но они никогда не посмеют трахнуть его драгоценный мозг. А мозг Бэкхёна прекрасно осведомлён о том, что всё происходящее совсем не то, чего хочется омеге, просто лучше заставить себя хоть как-то насладиться, чем всё равно оказаться выебанным с заломленными за спину руками. Разумеется, самая умная часть мозга Бэкхёна, которую он старательно заглушает, понимает, что самые потаённые желания неприкасаемой омеги вырываются наружу и набирают обороты. - Пора взрослеть, Бэкхённи, - тянет Чанёль, после чего сплёвывает на ладонь и размазывает слюну по члену. В течку было бы проще, но месть у них не терпит отлагательств. Чанёль пристраивается сзади и, придерживая член рукой, начинает входить. Он видит, как Бэкхён переступает с ноги на ногу, пытаясь уйти, но не может. Гибкая спинка поддаётся напору, и Бэкхён выгибается кошкой, оттопыривая попу сильнее. Чанёль гладит по напряженной спине, прослеживая тонкие мышцы, клавиши рёбер, и думает, что у него тоже сегодня первый раз в каком-то смысле: девственности он ещё никого не лишал. И кто ж знал, что это так восхитительно. Чанёль аккуратно выходит и снова засаживает на всю длину. Он слышит сдавленные хрипы и ругательства, оповещающие о том, что нужно быть поспокойнее. Чанёль фыркает, но траекторию сбавляет и входит в горячую тесноту короткими толчками, методично раздалбливая. В конце концов, объятья шелковистых стеночек вокруг его члена того стоят. Слова Чанёля о взрослении отзываются ноющей болью в члене, и Бэкхён, наконец, понимает, что, о да, он хочет повзрослеть любой ценой. Чанёль бесцеремонно врывается во всё ещё узкую попку омеги. Боль смешивается со странным наслаждением, а громкий стон теряется где-то между губ Сэхуна, покусывающих и ласкающих его собственные. От Сэ отчётливо пахнет грейпфрутом, и, кажется, на губах горьковатый терпкий привкус фрукта, отчего Бэкхён, словно пьяный, прикрывает глаза, мягко поддаваясь настойчивым ласкам. Забывшись, Бэкхён едва не падает, в последний момент цепляясь за Сэхуна, когда Чанёль выходит, словно лишая его опоры. Бэку не с чем сравнивать, но, кажется, член у Чанёля действительно большой, и без него становится странно. Альфа быстро разубеждает его, резко насаживая нежную попку на своё главное достоинство. – Крети-и-и-н, – хнычет Бэкхён, пригибаясь в спине чуть ли не до хруста, а внутри раскалённым железом разливается мысль о том, что в своей грубости Чанёль может свести с ума любого, похоже, даже такого уникального омегу, как он. Сэхун замечает, как дрожат ноги омежки и что тот вот-вот да норовит сползти на пол, тем более, что в такой позе ему намного труднее принимать в себя внушительный член Чанёля. – Расслабься, – выдыхает Сэхун во влажные губы Бэкхёна, отстраняясь от него, а затем утыкает несопротивляющегося парня в свое плечо, позволяя на себя опереться и вцепиться тонкими пальчиками в насквозь пропитавшуюся запахом цитрусовых рубашку. Сэ тянется рукой и запускает пальцы в огненно-рыжие волосы на затылке Чанёля, резко, почти грубо дёргая на себя за ржавые кудри и впиваясь в его рот рваным и воистину альфа-самцовым поцелуем, с борьбой за лидерство и металлическим вкусом опьяняющего удовольствия. Чанёль со злостью отвечает на поцелуй, которого вообще не ожидал: как бы смешно это не звучало, но Чанёль не очень-то жаловал поцелуи в принципе. Да ещё и с альфой! Любой бы другой уже давно бы в зубы получил за такую выходку, но Сэхун так давно друг Чанёля, что... А вот первенства он ему точно не уступит! Бэкхён замирает, когда Сэхун тянется к Чанёлю и грубо целует того. Бэк успевает подумать о том, что его Сэхун так не целовал. Омега не вполне понимает, что за чувство на него накатывает, и будь он чуть опытнее, сразу бы понял, что это ревность. Вот только одному чёрту известно, кого же именно он ревнует. Скорее всего, сразу обоих. Толчки Чанёля становятся мягче, ритмичнее, и Бэкхёну кажется, что его вот-вот разорвёт от резких вспышек удовольствия, когда твёрдый член входит до самого основания, задевая чувствительное нутро. Омега наклоняется ниже, и его взгляд падает на выпирающую ткань штанов Сэхуна. Похоже, с волнением думает Бэкхён, на втором альфе природа тоже не отдохнула. По правде говоря, Бэк несколько раз поддавался неведомым страстям и смотрел кино для взрослых. Была одна вещь, которую ему действительно всегда хотелось сделать. Разве это не повод совместить свой интерес и доказать, что он совсем не фригидный? Сэ чувствует как ему окончательно срывает башню, когда Чанёль больно кусает его язык, одновременно глубоко и горячо толкаясь в Бэкхёна, а смущенный, но от этого не менее соблазнительный омежка боязливо тянет за молнию на его штанах, неумело поглаживая подушечками пальцев изнывающую от возбуждения плоть. - Ого, кто-то вдохновился, - Чанёль прикусывает напоследок тонкие, поалевшие после поцелуя губы Сэхуна и с любопытством смотрит, как Бэкхён дрожащими ручками пытается справиться с чужой ширинкой. Причём целенаправленно так воюет, хотя устойчивости не так много. Чанёль задыхается от возбуждения, когда понимает, что самая языкастая омега их школы впервые работает языком в другом русле. Маленьким юрким розовым языком. Блять. Само осознание, что они вдвоём внутри этого тельца, которое раскрывается так податливо, будоражит Чанёля. У него у самого ноги начинают подгибаться, нужна опора. Бэкхён краснеет ещё больше, когда понимает, что Сэхун вообще без белья. Член толстый и твёрдый, и, кажется, красивый? По крайней мере, Бэку отчего-то нравится. Омега старается погладить пальчиками выступающую венку, но это сложно, потому что тело дёргается и дрожит от ритмичных толчков, а с губ срываются высокие стоны. Бэкхён старается не думать о том, что выглядит, как все те омеги, которых эти двое постоянно трахают. Он высвобождает ноющий член альфы, с трудом приспуская с того штаны и, как бы в страхе прикрыв глаза, касается его губами. Капельки липкой смазки размазываются по губам, и Бэк высовывает язык, чтобы попробовать её на вкус. А после он пытается сразу взять глубоко в рот, чтобы удивить Сэхуна, прямо как в порнухе. Но это оказывается не так-то просто, член слишком большой для его аккуратного ротика, а от очередного толчка с губ срывается стон, и омега слегка задевает зубами головку. Он поудобнее рукой обхватывает член у основания и сжимает губами ствол прямо у головки, а язык принимается ласкать раскрасневшуюся плоть. Краем глаза Бэкхён почти сразу замечает, как смотрит на него Чанёль. Этот взгляд должен разбудить в нём самые мерзостные чувства унижения и безвозвратной потери собственного достоинства. Но, вместо этих логичных в данной ситуации чувств, омега испытывает странное и волнительное возбуждение от мысли, что Пак Чанёль, этот грубый и всеми желанный альфа, ещё утром обозвавший Бэка фригидным, теперь смотрит, как тот бесстыдно отсасывает его лучшему другу. В то время как член Чанёля врывается в его настрадавшуюся попу резкими, но дарящими ни с чем несравнимое наслаждение, толчками. Чанёль выходит из Бэкхёна, с удовольствием слыша недовольное мычание, а затем подхватывает омегу, отрывая от неумелого, но очень усердного минета. - Меняем локацию, ребят, - хрипит Чанёль, укладывая Бэкхёна спиной на столешницу. Омега недовольно стонет, когда происходят изменения, и тут же сжимает ладонью свой изнывающий орган. Он несколько раз проводит по нему ладошкой и дрожит, но кто-то из альф, кажется, Чанёль, разводит его руки в стороны, словно запрещая касаться себя. Бэк снова скулит и позволяет альфе делать с ним всё, что тот пожелает. Бэкхён нетерпеливо ёрзает и хмурит брови, но разводит призывно ноги, скидывая обувь и остатки одежды, и требует внимания. Сэхун рядом только хмыкает, но явно одобряет смену положения и подходит к столу так, чтобы Бэкхён мог снова взять в рот. - Нет, ноги разводить не надо, - голос Чанёля становится ниже и каким-то блеклым по личным ощущениям. В ушах стучит кровь. Чанёль сводит стройные ноги вместе и укладывает себе на плечо, после чего входит в сжимающийся анус, чувствуя очередное сопротивление мышц из-за позы, но оно приятное и до одури пьянящее. Белая кожа буквально светится на фоне тёмного дерева, стопы омеги натянуты, словно при выполнении танцевального па, а впалый живот судорожно втягивается. Чанёль прикусывает тоненькую щиколотку омеги и сменяет темп на тягуче-медленный, словно издеваясь над нетерпеливой омегой, который в отчаянии, чтобы ускориться, старается подмахивать бёдрами. Бэкхён смущенно и неожиданно для себя самого смеётся, когда Чанёль прикусывает кожу на щиколотке. Он смущается ещё больше, потому что, видимо, для альф эта внезапная эмоция не остаётся без внимания. – Что? – в защиту фыркает Бэкхён, приготовившись к новой порции унизительных словечек в исполнении Чанёля. Но тот явно решает удивить. - Сэхун-а, знаешь что? - Чанёль криво улыбается, чтоб потом притянуть Сэхуна для ещё одного поцелуя, который успел задолжать. Сэхун, отвечая, напористо сминает чужие губы, сжимая зубы на кончике чанёлевского языка и тянет на себя, заставляя второго альфу склониться еще ниже над омегой, и ещё ближе к нему, Сэхуну. Похоже, он и правда вдохновился больше обычного, ведь раньше он не позволял себе такого - хотя о чем конкретно речь? - прежде, он не трахался с такой отдачей. В нем не было желания дарить удовольствие и ласку своим партнёрам, не было несдержанности, похоти и потери самообладания. Сэхун напоследок мокро обводит жадные до поцелуев губы Чанеля и отрывается от него, со вкусом прослеживая вязкую ниточку слюны, протянувшуюся от его рта к чужому. Взгляд падает вниз - туда, где над его возбужденной плотью неопытно, но старательно (и это заставляет альфу закрыть глаза на плохую технику) снова трудится Бэкхён. Омежке явно нравится обсасывать и облизывать его член. Сэхун хрипло стонет на выдохе и откидывает голову назад, доверительно открывая беззащитное горло, когда омега царапает острыми зубками нежную кожу на головке. Бэкхен тут же дергается и поднимает виноватые и шальные глаза на альфу, прося прощения, и принимается порхать своим юрким язычком вокруг чувствительной кожи, имитируя легкие касания крыльев бабочки, пытаясь сгладить внезапную боль. Сэхун в сотый раз облизывает горячие от теплого дыхания губы и смотрит, чуть склонив голову набок, будто хищник, готовящийся к нападению. - Бэкки, - шепчет он насмешливо, заставляя омегу отвлечься от неглубокого минета и поднять свой мутный взгляд. Он опускает ладонь на горло омежки и слегка сжимает, одновременно с этим обхватывая другой рукой свой член на основании, и обводит влажной от прозрачной смазки головкой опухшие губы Бэкхена, то и дело толкаясь за мягкую щеку. Сэхуну определенно нравится, как смотрится его член во рту именно этой омеги. Он сдавливает пальцы на горле омеги и заглядывает в его глаза, видя в них совершенно искреннее доверие и покорность, будто это и не Бён Бэкхён вовсе, будто не та самая недоступная и принципиальная омега, до которой им обоим еще вчера не было никакого дела. Сэ заглядывает ему в глаза, и Бэку начинает казаться, что он готов пойти за ним на край света, и это странное, практически инстинктивное чувство. Должно быть, этот животный секс и властные альфы будят в нём те качества омеги, которых он, как думал сам Бэкхён, от рождения не имел. Но игры заканчиваются, и альфы оба приближаются к своей грани: Сэхун видит, как закатывает глаза Чанёль, и слышит, как рвано и гортанно тот стонет всякий раз, когда Бэкхен особенно сильно сжимает его в себе. Сэхун размашисто толкается в затраханный рот, чувствуя, как Чанёль с другой стороны от него делает то же самое, принимая во внимание сэхуновский ритм, и под своими пальцами он ощущает собственный член, загнанный глубоко в глотку стонущего и окончательно растлённого Бэкхёна. – Пожалуйста... Чанни, – умоляет Бэкхён альфу в момент короткой передышки, ласково называя его этим мерзким прозвищем (хотя в этот момент Бэкхёну оно уже не кажется таким прямо мерзким). – Я больше... не могу-у... Чанёль, этот вредный альфа, что прежде никогда не шёл на уступки, тут же обхватывает налившийся кровью член Бэка и, чуть сжав, начинает доводить омегу до оргазма в такт собственным движениям и движениям Сэхуна, который продолжает трахать несчастный рот омеги. Достаточно пары минут, и тело Бэкхёна скручивает судорогой, когда он кончает себе на живот и в руку альфе. Одновременно с этим Бэк чувствует, как его внутри заполняет горячей спермой. Он широко распахивает глаза, потому что это как-то совсем стыдно и смущающе, но едва он собирается оторваться от члена Сэхуна, как тот тоже кончает, прямо глубоко в ротик обомлевшего омеги. Чанёль выходит из него, и Бэкхён тут же садится, вопросительно глядя то на одного альфу, то на другого. Его губы сжаты, а во рту сперма, и он не вполне уверен в том, что должен сделать дальше. Так и сидит не меньше десяти секунд, а потом с жалобным лицом проглатывает горьковатое семя. И если альфы думают, что это конец, то глубоко ошибаются. Бэкхён сам понимает, что его душевное состояние в данный момент времени куда ближе к счастливому, но ему, правда, обидно, что эти двое просто... обкончали его. – Вы! – возмущенно произносит он, и из глаз снова капают по-настоящему злые слёзы. – Бессердечные мудаки! Грубые неотёсанные альфы! Ты, Чанёль, не должен кончать в омег, а ты, Сэхун, даже не спросил, хочу ли я глотать твою... твою... Он не смог договорить, потому что прикрыл рот ладошкой и зевнул. На глаза вдруг начал наваливаться сон, и Бэкхён совершенно забыл о тех жутких вещах, в которых собирался обвинить этих двух идиотов. - Вот это я понимаю, затрахали, - Чанёль подтягивает штаны вместе с бельём на законное место, а затем заглядывает к вырубившемуся омеге в лицо. У того по щеке течёт тоненькая струйка спермы, остаток которой Бэкхён с непривычки так и не успел проглотить. Бэкхён завалился набок, и теперь трогательно сопит. - Я даже и не подумал бы, что он будет так усердно работать ртом. - Чанёль сыто улыбается. -Честно, Сэхун, я был уверен, что сегодня ты останешься без члена. Сэхун только фыркает, так же подтягивая штаны. Общими усилиями они отыскивают в своих и омежьем рюкзаках пачки влажных и сухих салфеток, и аккуратно протирают Бэкхёна, приводя в порядок. Чанёль проводит бумажной салфеткой между мягких ягодиц омеги, убирая остатки спермы. В какой-то момент его клинит, и он опускает голову, чтобы легко прикусить кожу на очаровательной округлости. Это до безумия приятное ощущение, когда зубы впиваются в тёплую плоть, но в этот раз Чанёль не намерен выводить омегу из беспамятства, поэтому ускоряется в завершении своего занятия: в конце концов, Бэкхёна ещё нужно одеть. - Сэхун-а, да ты ещё тот извращенец, как я погляжу, - хрипло смеётся Чанёль, когда как его друг убирает остатки спермы с лица омеги не салфеткой, а языком, которым потом бережно обводит контур припухших губ. Когда они одевают Бэкхёна, похожего на фарфоровую куклу больше, чем на злобную омегу, приходится сдерживать, чтобы не завладеть им снова. Но время позднее, скоро придёт охранник, а попадаться ему нельзя, совсем нельзя. - Я думаю, месть удалась, - Чанёль даёт Сэхуну "пять", и они вместе выходят из библиотеки, оставляя Бэкхёна в одиночестве в той же позе, в которой они его здесь застали.