Я не мертв

Солнечный луч ворвался через щель между плотными шторами и заиграл на бледном лице. Мукуро поморщился и разлепил глаза. Мышцы приятно покалывало от усталости. Ну еще бы, после такого-то. Под боком тихо сопел Хибари, свернувшись в клубочек, словно ежик. Как и ожидалось, после душа Хибари пошел спать в гостевую комнату, но оставшемуся в одиночестве Мукуро эта идея не очень пришлась по вкусу и он присоединился к японцу. После непродолжительной драки, уставший Кея плюнул и, пообещав забить до смерти наглеца утром, потеснился. Мукуро осторожно приобнял хранителя облака, притягивая поближе к себе. Тот заворочался, что-то прошипел, но не проснулся, устроившись на груди иллюзиониста. Сердце билось размеренно, спокойно, будто не хотело нарушать сон брюнета своим бешеным стуком. Мукуро провел пальцем по припухшим губам и невесомо поцеловал их. Это отдалось в теле легкой дрожью, пробуждая желание повторения этой ночи. Хибари поморщился и чуть-чуть приоткрыл один глаз. Он выглядел так мило, что Рокудо не удержался и снова прижался к теплым губам, только на этот раз гораздо требовательней. Кея дернулся, отталкиваясь, но Мукуро быстро притянул его за талию к себе, заставляя откинуть голову назад. Жадно прошелся по спине пальцами, целуя шею, провел руками по напряженному животу, узким бедрам. - Отвали, гиена проклятая. – холодно произнес Хибари, пиная его коленом в живот и скидывая на пол. - О, это жестоко. – прохрипел с пола иллюзионист. Хотя это немного приятно. Хм, звучит, будто он мазохист какой-то. - Ты, жалкий ничтожный маньяк, я убью тебя. – предвкушающее улыбаясь, свесился с кровати Хибари, уже вытаскивая откуда-то тонфа. – Можешь выбрать способ смерти. Но я все равно убью тебя по-своему. Вот и спрашивается: зачем тогда давать свободу выбора? Внезапно заиграл гимн Намимори, оттягивая на время жестокую казнь, и Хибари недовольно потянулся к мобильному. Пару секунд поглядев на экран телефона, брюнет молча поднялся с кровати и начал одеваться. - Что-то случилось? – поинтересовался иллюзионист, уперевшись согнутыми в локтях руками на кровать и по-прежнему сидя на полу. - Тебя не касается. – огрызнулся тот, застегивая пуговицы на белой рубашке. Куда-то торопится. - Куфуфу, а как же утренний секс? – прищурил разноцветные глаза Рокудо, улыбаясь самой развратной улыбкой, на которую только был способен. - А ты думаешь, что будет повторение? – Хибари усмехается, завязывая галстук. - А ты думаешь, что нет, наивный? – ухмыляется в ответ Мукуро. – Все-таки я выиграл наше маленькое пари. Это было предсказуемо, но я не думал, что это произойдет так скоро. Кея хмыкнул. - Радуйся и прыгай от счастья за оказанную честь. – милостиво кивнул брюнет, застегивая манжеты. – Скоро ты не сможешь делать ни того, ни другого. - Оя, ты так великодушен, как и жесток. Как же я буду доставлять тебе удовольствие? - О, можешь не волноваться, доставишь. – кровожадно оскалился Хибари, закрепляя тонфа на боку. – Твой бездыханный труп доставит мне неимоверное наслаждение. - Такое же, которое я получил этой ночью? – рассмеялся Мукуро и откатился в сторону, уворачиваясь от брошенной в него тяжелой непонятной штуки. - Смейся-смейся. – кивнул Хибари, набрасывая пиджак на плечи. – Смех твой прервется, когда ты будешь захлебываться кровью. Мукуро промолчал, продолжая улыбаться. Кея выглядел прекрасно, восхитительно, чудесно и так далее, со всеми возможными восторженными эпитетами. Или, может, так сказывалось хорошее настроение. Даже вновь дающая о себе знать болезнь не омрачает безграничного счастья. - Шарфик-то сними, жара на улице. – хихикнул Рокудо, поднимаясь с пола. Тот смерил его тяжелым взглядом и еще сильнее замотался в шарф. - Рот закрой. – угрюмо бросил Хибари, направляясь к выходу. - Стой, Кея, я поправлю. - Мукуро подплыл к хранителю облака и аккуратно поправил воротник рубашки. Хибари мрачно смотрел на него снизу вверх, терпеливо ожидая окончания столь милого проявления заботы. Рокудо улыбается и соблазнительно облизывает губы, провоцируя тихий смешок. - Ты никогда не изменишься. – усмехается Хибари, прикрыв глаза. - Можно подумать, ты этого хочешь. – шепчет Мукуро, склоняясь к чужому лицу. - Ты вроде собирался только поправить воротник. – хмыкнул японец, не шевелясь. - Нет, не только. Губы мягко касаются бледной щеки, на что Хибари недовольно морщится. Мукуро аккуратно целует его в уголок губ, опасаясь спугнуть слишком пылким проявлением чувств, а затем постепенно углубляет поцелуй. Хибари сам подается навстречу, позволяя чужому языку скользнуть в рот, переплетаясь со своим. Разум начинает тонуть в омуте желания, руки сами тянутся к напряженно застывшему телу, а легкая боль в теле исчезает под напором пробуждаемых в душе чувств. Хибари сжимает запястья, не давая прикоснуться к себе, прикусывает влажные от поцелуя губы, скользит губами по худой шее, по ярко выраженным ключицам. Мукуро закрывает глаза, изгибаясь под властными прикосновениями чужих губ. Кея резко отрывается от увлекательного занятия, довольно сверкая глазами. Рокудо хмурится, не понимая причины столь внезапного действия. - С тебя хватит, жалкий иллюзионистишка. – насмешливо фыркнул Хибари, отряхиваясь. Но отпускать его не хотелось. Мукуро схватил его за локоть, встречаясь с вопросительным взглядом стальных глаз. - Рокудо, отстань. – железным голосом потребовал Хибари, сбрасывая с себя руку. А это больно. Ну и хватка. - Во сколько придешь? – поинтересовался хранитель тумана, потирая запястье. - Когда захочу. – сухо ответил Хибари, выходя из комнаты. - Ты не приготовил завтрак. – направился следом итальянец, на ходу натягивая на себя штаны. - Жри мусор, гиена. - Оя, как ты жесток. А если я умру голодной смертью? - Я с радостью похороню твое тощее тельце на заднем дворе. - А установишь в мою честь у себя дома алтарь? - Если только для того, чтобы поглумиться над твоим святым ликом. - Куфуфу, ты такой милый, когда хвалишь меня. - Я всегда милый. Особенно с тобой. - А как же страстный поцелуй на прощание? - Могу предложить поцелуй с моими тонфа. - Пожалуй, я откажусь. - А жаль. Похоже, ты им нравишься. - Вот как? Надо будет купить им полироль. - Все. Заткнись. – наконец Хибари надоедает бессмысленный разговор, и он обувается, присев на маленький стульчик у двери. - Ого, как ты быстро выдохся. Фантазия подводит? – ехидно заметил иллюзионист, наблюдая за нехитрыми действиями хранителя облака. - Я вообще раньше думал, что ты кроме «камикорос» ничего не знаешь. – подумав, добавляет он. Хибари не отвечает, лишь окидывает его презрительным взглядом, и поднимается. - Удачи. – весело желает Мукуро, открывая дверь. – Не дай себя убить. - Я и так мертв. – усмехнулся тот, выходя наружу. После этих слов в душе появился неприятный холодок и какое-то странное чувство. «Что за глупые шутки?» - недовольно подумал Мукуро, тряхнув волосами. Внезапно голову словно сжало обручем, а из легких одним ударом выбили воздух. Ноги подкосились, и Рокудо упал на четвереньки, жадно глотая ртом воздух, наполняя налитые свинцом дыхательные органы. Показалось, что внутри что-то лопнуло, и изо рта хлынула кровь, пачкая светлый пол. Конечности отказывались шевелиться, и Мукуро почувствовал, как холодеют кончики пальцев. Неужели смерть? Нет, только не сейчас. Это жестоко, после такого ошеломляющего счастья умереть подобным образом. Больно. Кровь сумасшедшее пульсирует, отдаваясь в голове, бешено стучит по барабанным перепонкам. Невозможно ни о чем думать, воспаленный мозг не реагирует на отчаянные попытки хозяина восстановить в сознании хоть какие-нибудь мысли. Телефон. Нужен телефон. Он совсем рядом, на высокой тумбочке, но Рокудо не может даже пальцем шевельнуть. Сознание уже начинает погружаться во тьму от нехватки кислорода, но Мукуро отвлекает себя, оживляя в голове прекрасный образ молчаливого японца, вспоминая вчерашнюю ночь, сегодняшнее утро. Эти сладкие мысли не дают окончательно сойти с ума, забиться в предсмертной агонии, закрыть покрасневшие от давления глаза. Мукуро не хочет умирать. Не хочет и не умрет. С усилием приподнимает отяжелевшую голову, пытается встать, царапая ногтями пол. Ползет, выбиваясь из последних сил, к аппарату. К горлу подступает тошнота, в тело словно впиваются миллионы мелких иголок, а звук бьющегося пульса закладывает уши. С покачнувшейся тумбочки падает телефон, глухо ударившись о деревянную поверхность. С трудом набрав наизусть знакомый номер, Мукуро тяжело дышит в трубку, заливая ее кровью при приступе кашля. - Слушаю. – раздается по ту сторону холодный голос. - Савада… - хрипит Мукуро и замолкает, когда его сознание покрывает темнота.