Я не мертв

Умирать страшно. Нет, сама смерть не так ужасна. Гораздо сильнее страшит умирание. Мукуро уперся руками в ступеньки, боясь свалиться на пол ничком. Горячее дыхание Хибари опаляет висок и шею. Страстные поцелуи-укусы неимоверно распаляют сознание, поднимаясь волной наслаждения в теле. Мукуро умирал уже много раз. Он привык к смерти. Но именно сейчас умирать он не хочет. Тяжелые мысли все время крутятся в голове, создавая страшные видения грозящей смерти. Кея прижимается грудью к напряженной спине, поглаживает по волосам, тихо шепчет что-то на ухо. Немного страшно. Хибари протягивает руку к лицу любовника, и Мукуро охотно открывает рот, смачивая пальцы слюной. Для себя ведь старается. Каждый раз, умирая, Мукуро забывает свою прошлую жизнь. Какие-то видения, неясные воспоминания… Этого мало. Так мало, что сердце готово разорваться от предстоящего забвенья. От резкой боли иллюзионист вскрикивает, но Хибари быстро припадает к его губам, обхватывая рукой шею, заставляя задрать голову кверху. Колени разъезжаются по гладкому полу, но Кея крепко держит, не дает упасть. Не хочется забывать эту жизнь. Мукуро не совсем помнил свои прошлые воплощения, но был точно уверен, что эта жизнь была самой прекрасной. Кен, Чикуса, Хроме, даже Вонгола…. А особенно он… Хибари Кея… Спокойные, размеренные движения переходят в более резкие и сильные, а раздирающая изнутри боль подавляется внезапно нахлынувшей эйфорией, когда Кея входит особенно удачно. Тогда Мукуро, уже не сдерживаясь, стонет в полный голос, сам подаваясь навстречу. Серые глаза, жесткие непослушные волосы, легкая полуулыбка: это забыть нереально, настолько въелся в мозг любимый образ. Всегда уверенный в себе, прекрасный и независимый, хранитель облака вызывает необъяснимое восхищение, а ведь Мукуро привык восхищаться только собой. - Ке~я… - выдыхает Рокудо, когда руки не выдерживают бешеного ритма и дрожат, грозя вот-вот переломиться в локтях. Хибари склоняется над телом, целует в затылок, проводит горячим языком между лопаток, при этом не отрываясь от основного действия. Смерть дышит в спину, нагоняет семимильными шагами, и Мукуро, улыбаясь, раскрывает ей свои объятия. Потому что он так привык. Потому что он ее не боится. Почему же тогда дрожат колени при взгляде в ее пустые глазницы? Почему громко стучит сердце, ударяясь о грудную клетку, словно собирается проломить ребра? Почему в голове проплывают воспоминания о жизни, вроде бы проведенной впустую? Тринсетте не собрал, мафию не уничтожил, наоборот, стал ее частью, что являлось весьма сомнительным удовольствием. Все-таки локти подгибаются, и Мукуро падает на лестницу грудью, но даже не морщится от боли, когда острые края ступеньки царапают нежную кожу, оставляя на ней царапины. Хибари не останавливается, упирается руками в ступени по обе стороны от головы иллюзиониста, тяжко дышит, рычит. Хоть жизнь и оказалась не очень удачной, но было весело. Все эти мафиозные разборки, кровавые драки и безумная Вонгола со всеми ее сумасшедшими хранителями, прыжками в будущее и тому подобное, вызывают непонятное чувство… чувство нежности. Можно даже поблагодарить Бога, если он, конечно, существует, за такую возможность прожить свою очередную жизнь. Итальянец трясется словно в агонии, и негромко, но протяжно, мыча, кончает, крепко зажмурив глаза, чувствуя, что еще чуть-чуть, и они лопнут от напряжения. Кея недолго сдерживается и изливается через минуту, падая на тяжело вздымавшуюся спину. Господи, если ты есть, то… не дай мне умереть… Дай мне еще немного времени побыть счастливым… - Рокудо… - влажная ладонь поглаживает спутанные волосы, скользит по мокрой щеке. - Кея… - выдыхает в ответ синеволосый, водя пальцами по тонким губам. – Я тебя люблю. Хибари молчит, только внимательно смотрит затуманенными глазами, будто желая понять, о чем думает сейчас его партнер. Затем аккуратно подтягивает к себе, упираясь лбом в подбородок, и невесомо целует покрытую засосами и укусами шею. Мукуро жмурится, доверчиво изгибаясь, зарывается пальцами в темные волосы и шепчет, шепчет без конца имя самого дорогого человека на земле… *** - Как никогда, я хочу сейчас умереть. – Тсуна упал грудью на стол, разбрасывая вокруг бесчисленные бумаги с отчетами и тому подобным. Гокудера сочувственно посмотрел на босса, и наклонился, чтобы собрать документы. Савада капризничает и смахивает с таким трудом поднятые листки. Гокудера лишь тяжко вздыхает и снова становится на коленки, подбирая многочисленные бумаги, веером рассыпавшиеся по ковру. - Если ты моя правая рука, почему документы разбираю я?! – задает вполне логичный вопрос Тсуна, падая под стол. Это удивительно. Дечимо взрослый и спокойный, серьезный человек, что это вдруг на него нашло? - Вария, Шимон и Мельфиоре на меня нашло. – прошипел шатен, отвечая на невысказанный вопрос. Только за сегодняшнее утро варийцы уничтожили несколько комнат, сцепившись с самой вспыльчивой частью семьи Шимон. Затем Бьякуран доконал Генкиши, и они чуть не подрались, пока между ними не встал сам Десятый. Потом Ямамото и Скуало схватились с Закуро, и разрушили половину леса. И как только люди еще не заметили «секретную» базу Вонголы?! И это еще «мирные» переговоры. Внезапно стало грустно. Мукуро… Как он там? Вспоминая вчерашний день, должен быть не очень. Почему он никак не может принять факт смерти Хибари-сана? Это, конечно, трудно, очень трудно, принять, но все же уже смирились. Кроме Дино. И Генкиши, одержимого жаждой мести. Но, в отличии от них, Мукуро никогда не был в дружеских отношениях с хранителем облака, они же друг друга ненавидели. Почему же… И еще эта болезнь. Шамал сказал, что психическое состояние иллюзиониста крайне нестабильно, невозможно предсказать, когда его разум окончательно помутится. Организм сильно истощен, органы время от времени отказывают, каждый раз грозя летальным исходом своему хозяину. Даже если сильно попытаться, ему не прожить дольше десяти дней. - Джудайме, что с вами?! – заорал Гокудера, подлетая к Тсуне. Непрошенные слезы навертывались на глаза, сердце рвалось от боли. Потерять еще одного хранителя… Нет, друга, не хотелось… совсем не хотелось. Савада был готов сделать все, что угодно, лишь бы спасти всех дорогих ему людей. Почему все так выходит? Сначала отец, потом Хибари-сан, теперь Мукуро… И снова это бессилие, накрывающее с головой. - Все в порядке, Гокудера-кун. – нет, Тсуна никому не скажет о Рокудо. Никому не причинит боль раньше времени. Он просто постарается помочь ему всем, чем только сможет. Чтобы больше не чувствовать жгучего опустошения, как после смерти хранителя облака. *** - Я сварил кофе. – улыбнулся Мукуро, поставив на стол две крохотных чашечки. Кея сонно моргнул, натягивая на подтянутое тело серую рубашку со шнуровкой на груди. - Не может быть. Я еще сплю? Ты проснулся первым.– пробормотал он, с грохотом отодвигая стул и широко зевая. Рокудо загляделся: когда Хибари зевает, то становится таким милым. Ха-ха, такой лапочка. - Куфуфу, я просто не смог уснуть, ведь ты так сладко посапываешь во сне, что я только и делаю, что слушаю тебя. - Не ври, гиена, у тебя просто задница болела. – фыркнул сосед, падая на мягкое сиденье. - Оя, по собственному опыту знаешь? – лукаво подмигнул парень, тут же пригнувшись. Сверху пролетели тонфа, просвистев прямо над макушкой. - Заткнись. – буркнул японец, отодвигая от себя чашку. - В чем дело? - Я не пью кофе. Правда? А почему все полки забиты им до отказа? Этот вопрос Мукуро и озвучил. - Ген его любил. – поморщился Хибари, выливая коричневый напиток в раковину и ополаскивая посуду. – И тупой Конь. Мукуро дернулся. - О, так они были у тебя в гостях? – как можно небрежнее спросил он. Хибари оторвался от своего увлекательного занятия и обернулся, ехидно улыбаясь. - Да ты никак ревнуешь, иллюзионистишка? – прищурился он, сложив на груди руки. Рокудо, не торопясь, отпил из кружечки и с удовольствием прикрыл глаза, наслаждаясь терпким ароматом. - Не обольщайся, мерзкий япошка, я прохладно отношусь к семейным ценностям. - Вот как? И когда это мы стали семьей, жалкий итальяшка? – недовольно хмыкнул брюнет, наливая себе зеленый чай. - Я бы хотел, чтоб ты был женой. – мечтательно вздохнул синеволосый. - Нет. Я буду твоим злым отцом. Который сильно избивает своего несчастного ребеночка. Тонфа. По маленькой синеволосой голове. - Ну и пусть у меня маленькая голова. – пожал плечами Рокудо, откидываясь на спинку стула и перекидывая через нее руку. – Зато кое—что очень даже большое. - Ага. Мечтать невредно. – насмешливо произнес Хибари, присаживаясь рядом с хранителем тумана. - Ты не очень-то жаловался, когда отдавался мне позапрошлой ночью. – усмехнулся тот, с упреком посмотрев на собеседника. - Вао, но это не я стонал, как маленькая шлюшка и не требовал повторения. – парировал Кея, отпивая из чашечки обжигающую жидкость. - И это печально, куфуфу. У меня вообще серьезные сомнения в том, что ты человек, Ке-кун. – обеспокоенно сверкая разноцветными глазами, сказал Мукуро. - А ты не знал? Я робот, присланный из будущего, чтобы уничтожить всех травоядных. – невозмутимо ответил парень. - Урра! Я буду жить! – возликовал Рокудо, вскидывая вверх руки. Кея тихо рассмеялся, откидывая назад голову. Мукуро улыбнулся и засмеялся вместе с ним, уткнувшись лбом в подрагивающее от смеха плечо. Вот оно. Такое простое, но абсолютное счастье.