So Baby Whenever You're Ready

- Я сказал не двигайся. Зейн увеличивает громкость, но телевизор все равно не заглушает характерные звуки, которые издают Луи и Гарри в спальне, а так же страдальческий стон, что звучит следом. Он переключает на MTV Music, чтобы хоть немного отвлечься, но там, конечно же, реклама, и, да, Гарри определенно дожидался именно этого момента, чтобы закричать: "Ох, черт, Папочка". Это длится уже полчаса. Зейн вот-вот потеряет все свое терпение. Он всегда старается быть милым и приятным парнем. Зейн приветлив, если вы встретите его. Он согласился даже на то, что Перри отложила свадьбу на время после тура, смирился с тем, что Луи трахает школьника, что едва ли законно, да даже с тем, когда Ральф Лорен запретил ему сосредотачиваться на искусстве больше, чем на моделировании. Все это благодаря тому роковому дню, когда Зейн принял предложение Луи делить квартиру вне кампуса, просто потому что "Зейни, мы всегда были лучшими друзьями, что пошло не так?". Это. Это и пошло не так. Не то, что Луи и Гарри замышляют что-то, но Зейн узнал, что у них происходит после того, как случайно ворвался к ним в комнату под звуки шлепков и увидел такие вещи, о которых ему, наверное, не стоило бы знать (он отказывался выходить из своей комнаты, пока Луи не сел и не провел с ним долгий разговор о БДСМ, о том, что это не насилие, в то время как странно радостный Гарри наблюдал за ними, перевязывая свои запястья и щиколотки). Это и плохо, что они оставляют дверь широко раскрытой. Зейн хотел бы понять это, принять, хотя будто бы они не знают, что он дома и может прервать их, но Перри в Штатах уже две недели, и поэтому он почти не выходит из квартиры надолго. Эти двое неуважительны к другим, маленькие громкие придурки - вот кто они. Луи всегда был и остается громкоголосым. Пока он скрывал свою ориентацию, Зейн понял все благодаря тому, что происходило в его спальне, и о чем он не мог говорить. После этого у Зейна было несколько тихих и спокойных лет, потому что Луи вел насыщенную жизнь и из-за этого обычно не возвращался домой. А потом появился Гарри Стайлс, вот тогда и началось веселье. У них в самом деле насыщенный, громкий, порнографический секс. В начале Зейну было интересно, что у них там за извращение. Он пытался разгадать это по стонам, что издавал Гарри, который очень счастлив ходить в синяках и отвечать на вопросы. О Луи в этом плане известно меньше. Он более скрытный, может быть. В любом случае, Зейн больше не интересуется этим. Он так чертовски раздражен. Каждый вечер он ходит по своей собственной квартире с заткнутыми руками ушами и, в последнее время, глазами. Он игнорирует все, что связанно с Папочкой, он смирился с поркой, но весь этот эксгибиционизм невыносим. Ему нужно было уезжать к Перри сразу, как только он понял, что близится День Рождения Гарри, хотя Луи пообещал, что они не планируют ничего грандиозного. Конечно же, он соврал. Ладно, Зейн все понимает. Он хочет поспать, но не сможет нормально выспаться под аккомпанемент стонов, так как они слишком громкие. Поэтому он выключает телевизор и поднимается на ноги. И ждет. Даже после принятия решения он сомневается в том, чтобы пройти мимо комнаты Луи. Дверь широко раскрыта, и Зейн не уверен в том, что хочет видеть, что происходит в комнате. Чем ближе он подходит, тем может лучше слышать, и совсем не кажется, что ему будут рады. - Черт возьми, детка, подумай, это больно даже с маслом, да? Зейн вздрагивает, когда подходит ближе. Он все еще знает не так уж и много о БДСМ, но понимает, что Луи нравится, как бы, доминировать. Его голос кажется воодушевленным, наверное, они делают что-то экстремальное. Луи постоянно восхищается Гарри и не важно, навыки ли это в приготовлении пищи или его поразительные ямочки. Когда они трахаются, голос Луи кажется довольно однообразным (так что, да, Зейн соглашается с тем, что подслушивает, но только из-за того, что они практически просят его об этом, учитывая ситуацию с дверью, а так как Перри уехала, он бы все равно смотрел порно, но теперь может сэкономить время, не растрачивая его на неловкий поиск в Google). Сейчас Зейн прямо перед дверью. Глубоко вздыхает. Так сильно, как только может. Как почти и всегда, он оказался прав. Луи полон лжи, так как они заняты чем-то грандиозным. Зейн замирает. Должно быть, он в какой-то параллельной вселенной, где порно снимают в его квартире. Луи капает воском от свечи на спину Гарри. Он так и думал, что что-то подозрительное случится с этими чертовыми свечами. Все началось с того, что Луи и Гарри добровольно решили присоединиться к Перри для поездки в магазин, где продаются товары для дома, и вернулись домой с тремя дешевыми свечками и емкостью для плавления воска в форме черепашки. Зейн не подозревал об этом, он думал, что они просто хотят заглушить запах секса. Как-то раз Луи спросил его о том, знает ли он, где отключается пожарная сигнализация (это и привело Луи к запретному электрическому блоку), а потом, пару дней спустя, Зейн пришел домой и заметил, что эти двое достали емкость для плавления воска, а так же зажгли все три свечи сразу. В комнате было душно из-за приторного запаха, поэтому он даже не спросил, что, черт возьми, они делали. Он просто смирился с этой странностью Гарри и Луи. Теперь-то он знает. Зейн отводит взгляд сразу же, когда чувствует, будто это происходит с ним, и смотрит на другую часть комнаты. Они создали для себя маленькую лабораторию извращений, где есть полотенца, кувшин с водой и маленький огнетушитель. Это пленяет даже больше того, когда Гарри лежит голым на кровати, а Луи нависает над ним. Зейн не пытается смотреть. Он может сдержаться. Если только Луи прекратит говорить. - Теперь хочу попробовать на твои бедра, детка. Помнишь, как я трахал тебя? Как у тебя все болело? Тихий стон Гарри прерывается громким шипением, наверное, это горячий воск попал на него, и, черт возьми, Зейн все еще здесь. Он опускает взгляд. Они лежат перед дверью, так что есть возможность увидеть их профили, хотя это даже плохо, потому что Зейн может видеть то, чего не видит Луи. Он замечает, что руки Гарри связаны, он опирается на них подбородком, его ноги широко раздвинуты, и Луи сидит между ними, пока капает воск на его спину. Самое главное, что когда Луи капает еще больше, Гарри очень сильно жмурит глаза и кусает собственную руку. Это... ему явно больно, и Зейну немного хочется остановить это. Будто, да, он может смириться с некоторым, но его обижает то, когда он видит доброго, веселого Гарри, которому делают больно. Его мысли прерываются, когда Луи перемещает свечу ближе к бедрам, даже не моргнув, и от этого воск точно капает более горячими каплями, но Гарри откидывает свою голову назад и громко стонет. Это настолько неожиданно, что Зейну приходится прикрыть рот, чтобы не издать никакого звука. Его мозг не может представить, что Гарри наслаждается болью и ему нравится, как воск попадает на его кожу. Он не может прекратить смотреть. Гарри опускает свою голову на руки, так что теперь Зейн не может видеть его лица, только красивые и потные кудри. Он смотрит на реальные действия. Луи очень строгий, причиняет боль осторожно, как Гарри и нравится, или как они практиковали это. Зейн так же замечает, что Луи трогает его своей свободной рукой, нежно поглаживает и сжимает задницу. Дает Гарри что-то помимо боли. Зейн складывает руки на груди, но потом быстро опускает их по бокам. Он суетится, и даже не знает, из-за чего. План, состоящий в том, чтобы попросить их быть тише, можно отбросить в сторону. У него где-то есть затычки для ушей. Если бы он мог двигаться. В какой-то момент Луи решает, что со свеч достаточно. Он дует на них и спустя секунду дует на воск, что застывает на бедрах. Должно быть, Гарри это нравится, его ноги слегка дергаются, и он сильнее утыкается лицом в руки. Поэтому Луи начинает соскабливать воск. Зейн съеживается только от того, что смотрит, а Гарри полностью погружается в это чувство, хныча, когда Луи проводит полосы ногтями, а затем делает то же самое ртом. Впервые Зейн осознанно думает, что это слишком дико для него, даже чтобы смотреть. Ему все эти действия, связанные со свечами, кажутся далекими, хоть он и смотрел извращенное порно, но в то же время Луи целует Гарри так заботливо, так привычно. Хотя, нет, не так. Не тогда, когда он щиплет его за бедра, специально избегая задницы, даже не смотря на то, что Гарри слабо толкается, будто бы он хочет его там. Луи прижимается губами к его позвоночнику, продвигается все выше и выше, пока не хватается за мягкие кудри и не поворачивает голову Гарри, чтобы прошептать на ухо что-то достаточно развратное, потому что тот цепляется связанными руками за простыню и извивается. У Зейна есть два пункта: во-первых, он смотрит на то, как Гарри и Луи занимаются сексом, а во-вторых, ему кажется, что он не может остановиться. Не тогда, когда кажется, будто бы он сделал первый шаг. Теперь Зейн заинтересован. Луи движется к емкости. Он опускает свои пальцы прямо в расплавленный воск и вздрагивает. Зейн хочет накричать на него. Что за идиот, конечно же, там горячо, ты не должен пихать свои пальцы во что-то расплавленное. Но он молчит. Луи выглядит так, будто сомневается какое-то мгновение, будто бы хочет спросить Гарри о чем-то, но тот немного раздвигает ноги и шепчет "Папочка", и Зейн думает о том, что, несмотря на здравомыслие, тот уже все решил. И Луи делает кое-что. Два его пальца в воске, и он размазывает линии по спине. Гарри молчит, но его дыхание учащается, именно такие же звуки издает Перри, когда Зейн дразнит ее какое-то время, а затем сильно трахает. А значит, что они на том же сексуальном уровне с этими двумя, во всяком случае, он думает, что это оправданно. Гарри симпатичный парнишка, но сейчас он еще красивее, чем когда-либо, - стоящий в неуклюжей позе, раскрасневшийся и скулящий. А Луи... он один из тех, в ком есть магнетизм. Он первым потерял девственность, первый включился во все эти шутки о сексе. Он сделал Зейну свой первый минет. Конечно, они были накурены, и это больше никогда не повторялось, но все же он сделал это. И теперь Зейн смотрит, как он занимается сексом со своим парнем, Боже мой. Раз они сейчас вместе, Зейн оценивает то, как они смотрятся друг с другом, как загорелая кожа выглядит рядом с бледной, как смотрятся их парные татуировки. Гарри долговязый, его ноги раздвинуты, а Луи такой маленький, но в то же время сильный настолько, что мог бы командовать армией, хотя в его распоряжении только тело парня. Луи проводит пальцами по воску, и когда заканчивает, то выпрямляется и... Господи, он нарисовал сердце. Сердце воском. Они всегда милуются друг с другом, Гарри так очаровательно возбужден, когда каждое утро готовит на завтрак яйца на тосте, а Луи как-то раз заставил Зейн проверить его школьную форму, потому что хотел "чтобы Гарри нагибался только для него". Он рисует на его плечах сердце как на полотне, а потом спускается поцелуями вдоль спины. Это очаровательно. - Каково это? - спрашивает он, прижавшись к затылку Гарри. - Так же горячо, как мы и хотели? Гарри требуется мгновение, чтобы ответить. - Меньше, - медленно говорит он, - но так чувствуется сильнее, чем со свечами, - Зейну кажется, что ему больше, чем лень говорить, потому что он запутывается в своих же словах. Зейн не знает, странно ли это, или все-таки потрясающе. Луи хмыкает и утыкается носом в затылок Гарри. - Понятно. Ты всегда хочешь мои пальцы, да? Хочешь горячее? Вновь Гарри реагирует только через какой-то промежуток времени, и когда он говорит, то кажется тихим и замечтавшимся. - Нет. Так хорошо. Луи опускает свой теплый палец ниже по спине Гарри, на что парень прогибается, когда его тело слегка поглаживают, а не капают на него воском. - Тебе уже все равно, да? Мой хороший мальчик. Ты нуждаешься в массаже и немного боли. - Папочка, - вот так вот. Это настоящий ключ к тому, чтобы Луи сделал с Гарри какие-нибудь... необычные действия. Это не "пожалуйста, Папочка" или "больше, Папочка", а просто "Папочка", будто бы он должен сказать это, чтобы получить что-то. Зейн не знает, как все это работает, но он насмотрелся достаточно порно, чтобы не испытывать отвращение. Он слышал это так много раз, чтобы это не казалось ему странным. Если только немного. Господи, Зейн потеет. Он чувствует себя полным придурком, он все еще не знает, что делать со своими собственными руками, поэтому просто опирается ими о дверную раму и потеет. - Так хорошо выглядит на тебе, моя любовь, - говорит Луи и целует вокруг воска. - Но лучше бы выглядело с цветом. А ты что думаешь, Зейн? Зейн не знает, что с ним, его состояние где-то между параличом и небольшим сердечным приступом. Он так долго стоит здесь и все это время думает, что незаметен или слит со стеной. Луи даже не смотрит на него, будто все это обычное дело. Черт. Подсматривать тайком - это одно, можно было бы подумать, что просто совпадение, но не после того, как десять минут стоишь на одном месте, не тогда, когда знаешь, что делаешь это намеренно. Сколько Луи уже знает, что он здесь? Он зол? По нему не скажешь. Господи, почему Зейн все еще смотрит, почему Луи не ругается и не бьет его? Это довольно-таки пугающе. Из-за шока и тупости, он ни на сантиметр не сдвигается от дверного проема. Он говорит так вежливо: - Что? Луи поворачивается к нему, его глаза потемнели, и Зейн даже не думал, что он когда-нибудь так посмотрит на него. Ясно же, что... нет, не к нему. Луи не испытывает к нему сексуального влечения. У него все еще есть парень, а вот Зейну придется подумать о последствиях. Луи смотрит на него не так, как на Гарри, хотя и не кажется, будто он хочет убить его, выражение лица кажется радостным. - Да ладно, ты ведь здесь художник. Ты не мог бы дать нам свою ручку? Зейн даже не думал о том, что он захочет вовлечь его в это, он не может принять то, что Луи реально спрашивает его. Наверняка он шутит, просто намекает, что кому-то пора проваливать. - Ты серьезно? У него есть причины для сомнений. Это как перекресток, и он знает, что Луи закатывает глаза из-за его неторопливости. Обычно он не хочет, чтобы кто-то торопил его, но сейчас он реально медлит. Очень сильно. - Мы спросили у тебя, дашь ли ты нам свою руку. Или кисть, - он указывает на горячий воск, но невозможно оторвать взгляд Зейна от Луи. Он... не похоже, что он шутит. - Мы. Луи усмехается и начинает соскребать воск со спины неострым ногтем. Гарри громко стонет, и Зейну становится интересно, задерживал ли он дыхание, пока Луи объяснял все это для него. Теперь, когда его внимание привлечено к спине, Зейн не может сдерживать себя. Зейн не может сдерживаться, но зато спокойно наблюдает за тем, как краснеет кожа, как Луи все еще играет с Гарри, пока смотрит на него и спокойно разговаривает. - Конечно. Он тот, из-за кого ты стоишь здесь, так ведь? Он хотел быть еще более громким и красивым, чтобы ты знал, какой он хороший мальчик для своего Папочки. Черт, все было подстроено. Они ведь всегда так делают, да? Кажется, что целую жизнь назад Луи звонил ему и болтал о том, как "заставил Гарри кончить четыре раза! Он просто делал все, что я бы не говорил. Он хочет этого". И теперь Зейн живет в том мире, где у Луи есть парень, который любит носить ошейники на людях. И они просят его, что ли, присоединиться? Не то, что Зейн ломается, как девственница, у него даже был секс втроем когда-то. Но только из-за Перри и потому что они случайно переспали с Джейд один или семь раз. Наверное, ему следует посоветоваться. Он должен. И тогда, наверное, она отнесется к этому спокойно. Всего лишь пару недель назад у них была ночь фильмов с выпивкой вина, но ясно же, что под конец Гарри и Луи начали обниматься и целоваться на своем диване, и, возможно - точно - трогали друг друга под одеялом. Зейн заметил, что Перри наблюдала за ними больше, чем смотрела фильм, и когда они, наконец, доехали до дома, она была настолько влажная, что он едва ли успел стянуть штаны, прежде чем она уже была на нем. К тому же, это даже не секс втроем. Зная Луи, Зейна, скорее всего, убьют, если он хоть пальцем прикоснется к Гарри. Они просят его помочь. Сделать то, в чем он хорош. Обычное дело. Перри бы точно сделала это, если бы ее попросили, ведь у нее доброе сердце. Он любит ее больше всего на свете. Он просто хочет быть хорошим другом для Луи и Гарри. Да Зейн уже здесь. Даже не смотря на то, что он решил провести остаток жизни в студии с Перри и Хачи за компанию, ничего не случится, если он воспользуется возможностью. Он делает первый шаг, и ему кажется, что проходит целый час, он откидывает волосы назад и слегка щиплет себя. - Гарри, это нормально? Тот не может кивать слишком быстро. - Да, пожалуйста, я попросил об этом. Мой День Рождения. О, Господи, его голос звучит так, будто бы он вообще не здесь, но все же Зейн думает, что у того есть свое мнение. Все это из-за эксгибиционизма Гарри, а так же из-за Луи, который всегда был хвастуном. Это не соблазнительно. Это не дико. Они даже не просят Зейна о прикосновениях. Они просто хотят, чтобы он рисовал расплавленным цветным воском. На спине Гарри. Пока он голышом. Они оба. Ничего такого, обычное братское дело. - Эм. Тогда ладно, - он глубоко вздыхает и входит в комнату. Окно широко раскрыто, поэтому запах не такой сильный, но все равно ощутимый и приятно опьяняющий. Первый инстинкт Зейна заключается в том, чтобы растолкать парней, ведь так он делает всегда, когда они трутся друг о друга в гостиной на ковре или обнимаются и целуются на кухне. Но он уже сказал "да", так что нужно сделать все хорошо. Он подходит к простыне, и Луи медленно встает, слегка одобрительно улыбаясь ему. Может, его улыбка и становится шире, но Зейн об этом все равно не знает, потому что его взгляд опускается на стоящий член Луи. Он видел его миллион раз, но никогда так близко. Это естественно - осмотреть и сравнить. У них одинаковые размеры, но член Луи толще, чем его собственный. Хотя сложно сказать на глаз, потому что у Луи меньше волос, а у Зейна бедра тоньше, но если бы у него была линейка... слава Богу, Луи отходит. Он обходит Гарри и садится напротив его лица, нежно касаясь волос. Так как Зейн становится позади Гарри, он не может видеть его лица, но по тому, как Луи смотрит на мальчишку, он может представить себе, как тот улыбается ему счастливой улыбкой со своими ямочками. - Зейн, ты слушаешь? - неожиданно спрашивает Луи. Он прочищает горло. Вообще-то, нет. Это сложно. Это очень тяжело, особенно сначала. Зейн должен сделать что-то еще, кроме как пялиться на Гарри. - Эм. - Зейн, приятель, я знаю. Это длится год, и я все еще... - Гарри тихо стонет, и Луи сильно тянет его за волосы и шикает: - Хватит ныть, мы разговариваем. Гарри мгновенно замолкает и расслабляется в руках Луи. Глаза Зейна становятся шире. Для него это почти инстинкт - у него так много вопросов насчет этого, но ведь Гарри такой... Гарри, милый и красивый, Зейн не может говорить о нем так, будто его здесь вообще нет. Даже если кажется, что ему не до этого. К счастью, он не успевает ничего сказать, потому что Луи начинает говорить. - Детка, ты здесь для того, чтобы смотреть - это нормально. Мы хотим этого. Мне только нужно, чтобы ты послушал меня две минуты и не покалечил его. Это требует внимания. Ладно, что ж, здесь есть правила. Конечно же. Гарри - целый мир для Луи уже долгое время, так что Зейн знает, насколько он любит его, но, видя их в таком положении, можно призабыть. Но он помнит. Гарри важен для них обоих, так что безопасность - это прежде всего. Зейн кивает и полностью сосредотачивается на Луи. Из-за этого возникает другая проблема, потому что в таком положении тот выглядит чертовски хорошо. Они никогда... по-настоящему не были вместе, но Зейн всегда знал, что он соблазнительный. Это как будто ты женишься на самом привлекательном человеке во Вселенной, но все равно оцениваешь острые черты Луи и выделяющиеся скулы. Он так же может оценить изгиб спины Гарри под ним, достаточно ли там места, чтобы рисовать воском. Он становится на колени позади него и кивает, чтобы начать. - Мы уже играем в течение нескольких часов, так что он привык к боли, но все же это моя забота, и ты можешь расслабиться, - отбарабанивает Луи. - Твоя задача в том, чтобы держаться от него слегка подальше, не менять температуру, потому что мы установили ее специально для него, не беспокойся о том, чтобы он кончил, не это важно, и если хоть кто-то из нас скажет "красный" - проваливай отсюда нафиг. Это странно для Луи, он не шутит или, по крайней мере, не улыбается нахально, из-за этого все кажется еще более реальным. Зейн делает это, он присоединяется к БДСМ сессии, где все может пойти совсем не так как надо - это и есть самое важное, что должен сказать ему Луи. - Красный. Понял. - Хороший мальчик, - сразу же говорит Луи, он сказал это одному из них, и Гарри требуется время, чтобы понять, что это адресовано Зейну. Прежде чем тот даже успевает отшутиться, Гарри вытягивается, чтобы куснуть Луи за бедро, и Луи выпускает смешок и очень сильно дергает его за волосы. - Расслабься, ты. Я только хочу, чтобы он был хорош для моего мальчика. Кажется, это успокаивает Гарри. Он отодвигается обратно и позволяет Луи играться с волосами. Зейн протяжно выдыхает. Томмо только что назвал его хорошим мальчиком, и он даже не предполагал, что что-то настолько странное может случиться сегодня. Он смотрит на свои инструменты и пытается сосредоточиться. На полу стоят небольшие разноцветные свечки недалеко от емкости для воска, обычно этим пользуется и Перри, чтобы квартира пахла хорошо, так что он примерно знает, что с этим делать. Не смотря на то, что сейчас другая ситуация. Зейн знает, что можно перемешивать воск как краски, и ему не нужно тратить много времени на то, чтобы плавить их, потому что они уже слегка мягкие. Он удивляется, когда видит кисть рядышком - она принадлежит ему. Так значит, в самом деле придется рисовать на теле. Ладно, он может справиться с этим. Он смотрит на Гарри, свой холст, и оценивает ситуацию. Зейн хочет оставить записи на его спине, он обдумывает это, но его взгляд опускается на задницу и, Господи, как он еще не успел заметить это? - Это... - Пробка? - Луи спрашивает, будто нет ничего такого в том, что Зейн обнаруживает что-то в подозрительно розоватой заднице Гарри. - Я же говорил, что мы уже играем какое-то время. Не мог же я держать его пустым. Это все еще странно, когда он говорит о Гарри так, будто бы его здесь нет, и пока они еще не приступили к делу, так что Зейн просто счастливчик - ему удалось привлечь внимание Луи, пока он не начал осматривать Гарри. Хотя кажется, что тому нравится, учитывая то, как он слегка шевелит своими бедрами. Ладно. Секс-игрушки. Он догадывался о том, что они используют их, это нормально, но вот как это выглядит в действии. Отлично. В Гарри пробка на протяжении нескольких часов. Мило. Зейну приходится использовать все свое терпение, чтобы не тыкнуть и не посмотреть, что произойдет. - Вдохновляешься? - спрашивает Луи, усмешка чувствуется в его голосе. Зейн бездумно кивает и уже представляет себе картинку. Он окрасит спину Гарри в зеленый и синий цвет, как будто разукрасит стекло. Он берет те свечки, которые ему понадобятся, и бросает их в горячий воск, перемешивая кистью. Он слышит, как Луи что-то шепчет Гарри, и тот движется, подгибая коленки под живот, так что Зейн может приступать к работе на его спине. Он колеблется перед тем, как делает первый мазок. Луи наблюдает за ним, как ястреб, чтобы быть убежденным в том, что Зейн делает все правильно, продолжая играться с волосами Гарри, от чего тот извивается, изгибает спину, приподнимается, тем самым напоминая Зейну, что он не холст, а кисть красит далеко не краской. Он сожжет его. Но это скорее волнующе, после этого еще долго будешь отходить. Кожа Гарри все еще красная в том месте, где пальцами Луи нарисовал сердце, так что Зейн примерно знает, что может вытерпеть Гарри. Да и Луи в некоторой степени успокаивает. Когда Гарри напрягается, то он наклоняется к нему и говорит: - Детка, расслабься, он будет делать только то, что скажу я. Он тоже хочет позаботиться о тебе. Он никогда еще не рисовал на чем-то таком же красивом. Это похоже на то, будто Луи заклинает его, Гарри опускается и распрямляет плечи для Зейна. Для него это неожиданно обидно - то, что Гарри больше доверяет Луи. Он тоже ведь думает о нем, все делает, хотя и сам доверился Луи. Да. Он в самом деле доверяет Луи. Зейн поднимает взгляд и видит, что тот сидит, скрестив ноги напротив них обоих, и его взгляд такой внимательный и сосредоточенный, он контролирует и себя, и Гарри, и всю ситуацию в целом. Зейн никогда не видел его таким сосредоточенным или даже... властным. Это как тогда, когда Хачи стал больше, и Джесси начала слишком преувеличенно стонать "ты теперь такой большой мальчик, правда?", хотя сам Зейн даже не замечал различия, потому что видит собаку каждый день. То же самое происходит и с Луи. В течение года он все еще думал, что Луи "шумный, тупой, мелкий и всегда одинаковый" и только с Гарри ведет себя совершенно иначе. Гарри же кажется таким беспомощным, податливым и послушным, так что Зейну становится предельно ясно, что это Луи так сильно изменил его. Он уже не милый, робкий мальчишка, каким был в подростковом возрасте, и даже не грязный панк, каким был примерно лет в двадцать. Он серьезный, все контролирующий, источает такую энергетику, что Зейн понимает, почему Гарри так нравится называть его Папочкой. Он проводит рукой по лицу, чтобы хоть немного успокоиться, и хватает кисть. Он хоть как-то хочет предупредить Гарри, но что-то в голове сдерживает его от прикосновения, да и вряд ли он сможет говорить сейчас. Так что он просто прикасается кистью к нижней части спины. Гарри вопит и сжимается, пихая свое лицо между ног Луи и слегка плача. Зейн сразу же возвращает взгляд на Луи для дальнейших инструкций, но тот только взволнованно кивает ему и затем полностью сосредотачивается на Гарри. Он поглаживает его по лицу и успокаивает, шепчет ему: - Это же хорошо, да? Тебе нравится, что Зейн делает для тебя? Тебе нравится, что я смотрю, пока с твоей спиной делают это? Зейн может видеть только то, как Гарри кивает, но потом еще и слышит, как он бормочет: - Поцелуй, - и Луи слегка смягчается в лице. - Конечно, дорогой, - он не может двигать Гарри из-за Зейна, поэтому забавно ложится напротив него только ради поцелуя. Зейн видел их целующимися столько раз, что уже и не пересчитать, но сейчас это настолько горячо, он замечает то, как Луи прикусывает полную и красную губу Гарри, ласкает его и шепчет что-то - это так горячо, черт. Зейну приходится заставить себя сосредоточиться на том, что он делает, помня об инструкции по безопасности от Луи. Конечно, для него все это сложно. После того, как он отдает себя рисунку, он все равно полностью не может игнорировать реакцию Гарри, то, как он практически вибрирует под ним и бесконтрольно скулит. Хотя он может не обращать внимания на то, что иногда Луи жесток, а в иной раз заботлив. Ему неожиданно легко получается не думать о том, что это связано с сексом, потому что видно, что он явный гость здесь. Как и всегда, Гарри и Луи настолько увлечены друг другом, так что Зейн для них всего лишь дополнение, инструмент. Он настолько же необязателен, как и кисть. Это, может быть, даже обидно, но благодаря этому все только проще. Не так сложно рисовать на Гарри горячим воском, пока Луи трахает его рот двумя пальцами, от чего тот стонет и хлюпает слюнями. Гарри принимает это и просит о большем, потому что он любит Луи, как земля любит солнце, и в какой-то момент на них даже больно смотреть. Когда Зейн заканчивает закрашивать всю спину, он только и может, что смотреть на воск и восхищаться. Это чертовски прекрасно, даже если он не говорит этого. Гарри постоянно движется и из-за этого воск трескается, пока сохнет, так что это в самом деле выглядит как окрашенное стекло. Он настолько забывает, что хочет уже, чтобы Луи посмотрел, и всем сердцем надеется, что ему понравится. Это его мальчика Зейн разрисовал. Он хочет, чтобы Луи был горд. - Томмо, - говорит он, прочищая горло и избавляясь от странного транса. Гарри недовольно стонет, и он не стонал так, когда на него капали воском, из-за этого Зейн шире раскрывает глаза, ему интересно, что он сделал не так. Луи только кивает и что-то говорит Гарри. Ох. Когда Луи украл Mystery Machine (пп: машина как из мультиков о Скуби-Ду) и врезался ей прежде, чем Зейн предложил это, он называл его абсолютным придурком целые две недели, так что он думает, что сейчас может назвать его Папочкой. Его лицо становится таким красным и горячим, как и воск, он прочищает горло и исправляется: - Папочка. Он был полностью уверен в том, что Луи рассмеется, но тот только смотрит на него так, будто это самая привычная вещь в жизни. Хотя на самом деле нет, это... это странно, и из-за этого Зейну пришлось собрать всю волю в кулак, но сейчас правда чертовски жарко. Его член уже, может быть, каменно твердый в штанах. Все просто. Все эти идеальные люди вокруг него, так что никто не может обвинять его, даже Перри. - Я закончил. Луи снова пересаживается, сначала аккуратно поднимая голову Гарри, кладя ее к себе на колени, и только потом смотрит на его спину, тяжело дыша. - Черт возьми, это великолепно. Зейн улыбается и пожимает плечами одновременно, он больше заинтересован в Гарри, который счастливо вздыхает, но Луи останавливает его тем, что что-то шепчет в ухо, что-то, из-за чего тот начинает ворчать, что-то, к чему Зейн точно не прислушивается. Чудесное время, чтобы выйти из комнаты. Он сделал все, о чем его просили (мастерски, он даже может сказать), так что нужно оставить этих двоих. Все равно, разве что-то еще может произойти? Он уже окрасил всю спину Гарри воском. Зейн даже не хочет знать, о чем они шепчутся. - Да? - громче спрашивает Луи так, чтобы Зейн слышал. - Ты хочешь, чтобы он…? Конечно же, ты хочешь. Ты же хороший мальчик, не так ли? Вытерпишь все, что делают с тобой? - Да, - говорит Гарри, его голос сейчас сорвется. Он пытается не шуметь, но, в конце концов, дрожит от всего этого, его мышцы напряжены даже не смотря на то, что он лежит. - Почему бы тебе не попросить его сначала сфотографировать? Чтобы Папочка сохранил себе. Я покажу каждому, насколько чудесен мой мальчик. Самый лучший мальчик. Зейн достает свой телефон прежде, чем Гарри говорит "пожалуйста". Он все испортил. Зейн готов был уйти, в самом деле, но теперь ему точно не терпится, он страстно желает услышать, о чем они попросят его в следующий раз. Он уже здесь. Он сделал все хорошо. Все эти действия, связанные с сексом. Особенно, когда возбудился. Он делает фото спины Гарри, убеждаясь в том, чтобы был слышен искусственный звук затвора фотоаппарата. Он отсылает все фотографии Луи и следом удаляет все, кроме одной. Перри, скорее всего, захочет увидеть ее после того, как он расскажет ей об этом. Это следующее, что он сделает. Уйдет и позвонит ей. Умоляя ее выйти в Skype. Чтобы отвлечься. Хорошенько отвлечься. Будто бы Луи чувствует, о чем думает Зейн, потому что он прекращает целовать Гарри для того, чтобы сказать: - Зейн, ты не закончил. Он, скорее, командует, чем говорит, и это слегка пугает Зейна. Он случайно роняет телефон на пол и отодвигает емкость с воском, чтобы ничего не сжечь. Он абсолютно точно уверен в том, что эта часть шоу подошла к концу. - Кончи ему на спину. Ладно. Это звучит... сексуально. Зейн слегка тупит. - Что? Зачем? Луи выглядит так, будто ему нет до этого дела, наверное, он не привык, чтобы кто-то говорил "нет" на то, что ему нравится. И Зейн понимает, что не только Гарри сейчас... другой. Луи абсолютно другой человек. Дом. Это ужасно привлекательно и привлекательно до ужаса, но Зейн все же не думает, что это подходит ему. Он замечает, когда Луи понимает то же самое - что Зейн - не Гарри, и не делает то, что ему говорят, то есть не все, что угодно и где угодно, если бы ему сказал Луи. Вместо того чтобы попытаться говорить вежливее, он смотрит вниз на Гарри и тянет его за кудри. - Он не хочет дарить тебе свой подарок на День Рождения. Слегка грубо, как ты думаешь? Может быть, нам следует перестать убирать за собой после того, как мы делаем это в гостиной. Или в ванной. Или на кухне. Гарри хихикает, и Луи подмигивает Зейну. Напряжения между ними больше нет, и Зейн понимает, что чувствует себя гораздо спокойнее. В этом ведь нет ничего такого, верно? Вот почему они называют это игрой. Единственный вопрос заключается в том, позволено ли Зейну играть вместе с ними. Ну, ладно, вопрос в том, подрочить ли Зейну здесь или ему придется бежать в свою комнату через две секунды. Он ведь даже не касается никого, рассуждает Зейн, пока расстегивает свои джинсы. Он просто добавит еще кое-что к тому, что уже оставил на спине Гарри, решает он, пока спускает штаны по своим бедрам. Они позволяют ему сделать это, считает Зейн, но затем вообще перестает думать, потому что оборачивает руку вокруг своего члена. Черт, он не дрочил нормально с того самого момента, как Перри уехала. Он участвует в сессии Луи и Гарри, и из-за этого ему кажется, что он занимается сексом уже полчаса, он потеет и задыхается. Да кого он обманывает, он загорелся желанием в тот момент, когда впервые заглянул в комнату и увидел двух парней голыми и возбужденными. Его глаза закрываются при первом же соприкосновении, но он распахивает их, когда слышит, что Луи вновь говорит: - Это не продлится долго, - разговаривает он с Гарри, будто бы Зейн не прямо здесь и не слушает. - Он все это время так возбужден. Никогда не видел что-то подобное тебе. Он каждый раз хочет испортить тебя, коснуться кистью. Это неправда, но из-за этого Гарри задыхается и изгибает спину так красиво, что Зейн любуется этим. Он сильнее сжимает кулак и думает "да". Он двигает рукой очень быстро и мечтает "я запачкаю тебя и сделаю еще одну фотографию только для себя". Черт, он ведь правда не продержится долго и едва слышит, как Луи говорит: - Давай покажем ему представление. Он вновь хватает Гарри и грубо пихает ему два пальца в рот. Тот даже не расстраивается, только двигает головой и приглушенно стонет. Зейн не может видеть, но может представить, как он втянул щеки, как красиво опухают его губы. Представляет себе толстый член между ними - не свой, а Луи - которым его грубо трахают, Зейн знает, что ему нравится это. Не только картинки в голове подталкивают его к краю, но и сам Гарри, которой чуть приподнимается, садится на корточки и выпячивая задницу, тем самым, привлекая внимание к ней. Зейн ругается, когда вспоминает, что пробка растягивает его прямо сейчас, она была там все это время, пока Зейн рисовал на нем, заполняла прям как... Господи, когда Зейн кончает, то целится на нижнюю часть спины, немного спермы попадает на бледную задницу, и это изображение навсегда останется в памяти Зейна. Он только что кончил на парня своего лучшего друга. И он сделал это так быстро, что, наверное, следует задать себе кое-какой вопрос. Нужно или извиниться, или отречься от ранее сказанного, или выйти из комнаты, но никто не думает, что это странно, потому что никто не обращает на него внимание. Луи находится рядом с ним, пристально смотрит на спину Гарри и скользит еще одним пальцем в его рот. - Настолько восхитительно, черт возьми. Ты такой грязный. Ты чувствуешь сперму по воску? - Нет, - скулит Гарри, хотя слова заглушают пальцы во рту. Он утыкается своим лицом во внутреннюю часть бедра Луи, будто он обезумел от чувства, как сперма Зейна засыхает на нем. Зейн абсолютно поражен... в его спальне сперма - это зло, потому что "детка-ты-даже-не-уверен-когда-у-нас-свадьба", но в этой Вселенной, как видимо, Луи хвалит Гарри за это, и из-за этого тот сходит с ума. Зейн только что кончил, будет ли он и дальше в таком состоянии...? Что ж. - Бедный малыш, он даже не может сказать, как наслаждается каждым, Зейн думает, что он был так хорош, - воркует Луи, из-за чего Гарри вновь скулит. Затем он наклоняется к Зейну, широко улыбаясь, протягивает свою руку и... собирает часть спермы на пальцы. Для начала, Зейн ошеломлен. Сперва он хочется сморщиться, потому что это сперма, но ведь он все еще как бы стоит на коленях со спущенными штанами. Он не представляет, что Луи собирается делать. Он даже не думает претвориться, что хочет уйти. - Вот, детка, посмотри, что я имею в виду, - он... Зейну приходится моргнуть двадцать раз, чтобы убедиться, что это реально происходит. Луи толкает свой палец обратно в рот Гарри и дает распробовать сперму. Хуже всего то, что Гарри стонет так, будто это чертов расплавленный шоколад. Зейн в самом деле задумывается над тем, чтобы посмотреть поближе, он даже открывает рот, чтобы спросить "зачем?", но Луи подает ему сигнал, означающий ничего не говорить, так что он мгновенно затыкается. Он думает, что они и в самом деле не нуждаются в его словах. Гарри не нужно слышать о том, как Зейну понравилось рисовать на нем, потому что Луи говорит ему это. И теперь Луи садится, чтобы поцеловать Гарри, это выглядит так привычно, что Зейну требуется еще какое-то время, чтобы понять, что Гарри не проглотил, и они оба пробуют его сперму. Если бы он не был так поражен, то, наверное, возбудился бы вновь. Луи убеждается в том, что поднимает Гарри так, что Зейн может видеть их грязный поцелуй. Для него это зрелище - видеть то, как соприкасаются их розовые губы, как щетина Луи трется о гладкое лицо Гарри. Это настолько интимно, что он чувствует себя до неприличия лишним рядом с ними. Как только Луи отодвигается, Гарри вновь тянется за поцелуем, моля о большем в его губы. Луи выглядит так, будто задумывается на мгновение, но потом решает: - Не жадничай. Сперма есть и на холсте. Гарри вздрагивает и опускается, чтобы начать шептать в бедра Луи: - Папочка, больше, - бормочет он. Наверное, между ними есть какая-то телепатическая связь, потому что каким-то образом Луи понимает, чего хочет Гарри. Он хватает его голову руками и направляет к своему члену. Тот только открывает рот и стонет, когда насаживается, а вот Зейн задыхается. Он не понимает, как Луи может быть таким жестоким с этим солнечным мальчиком. И, вероятно, никогда не поймет, но, тем не менее, он продолжает смотреть, как Гарри заглатывает все глубже и движется быстрее, от чего Луи, наконец, начинает расслабляться. Он закрывает глаза, тяжело дыша, и пальцами сжимает весь этот беспорядок на голове Гарри, что называется волосами. Он сидит скрестив ноги, но, тем не менее, ему удается толкаться своими бедрами вверх, он выглядит так, будто привык к этому, уставшим, а Гарри прячет свои связанные руки под себя и напрягает свою шею, пока отсасывает ему. Зейну кажется это завораживающим. На это сложно не обращать внимания. - Хотел бы я, чтобы ты видел, что делаешь с ним, - шепчет Луи Гарри. Зейн настолько поглощен наблюдением за этим, что даже не замечал, что Луи смотрит на него в ответ. Он сильно краснеет, но на самом деле он не против, чтобы Луи использовал его для своих непристойных разговоров. Благодаря этому он чувствует себя нужным. - Он выглядит так, будто хочет трахнуть твою хорошенькую задницу, но ведь это для Папочки, верно? - он даже не ждет ответа, потому что сильнее насаживает рот Гарри на себя и держит его в таком положении. Он же душит его. Зейн не может спокойно дышать. Он пугается, когда Луи обращается напрямую к нему: - Давай же, Зейн, скажи Гарри как он... да хороший мальчик... как он возбуждает тебя, как ты чувствуешь себя из-за него. Как только Зейн открывает рот, у него выходит только странный и тихий звук, ведь Луи реально разрешает ему говорить, но он не знает, что сказать. Слишком много всего для него. Перри бы разочаровалась в нем, она знает, что сказать в такие моменты. Его-то рот всегда на ней. Хотя эти двое даже не ждут его слов. Гарри быстрее двигает своей головой, а Луи все тяжелее и тяжелее дышит. Его голос уже не звучит так, как когда он разговаривает, но достаточно близко. - Он уже вновь возбудился оттого, что смотрит за тобой. Давай-ка покажем ему кое-что особенное? После всего, что Зейн видел в комнате, он не может представить, что может значить "кое-что особенное". Он на половину уверен в том, что Гарри снова глубоко насадится на член, но вместо этого Луи полностью выходит из него. Гарри задыхается из-за всего этого, он втягивает шею, от чего его грязная спина прогибается. - Открой, - говорит Луи. И после этого кончает ему на лицо. Они не дают Зейну долго восхищаться. Луи поднимает Гарри с колен впервые за все то время, пока Зейн находится в комнате, и разворачивает его. Зейн смотрит на него с открытым ртом. Его рот, щеки и подбородок полностью покрыты спермой, хотя и другая часть его лица выглядит не менее привлекательно. Гарри румяный, его широко раскрытые глаза темные и будто стеклянные, кажется, что он плачет. Его челка спуталась и прилипла ко лбу, потому что он настолько мокрый. Он выглядит потрясенным, но так же и видно, что он наслаждается этим, позволяет Луи полностью удерживать свой вес. Зейн внезапно настолько возбужден, как будто вообще не кончал. Он видел Гарри, пока тот ходил голый, возбужденный и в своем чертовом ошейнике, но никогда не видел его таким. Гарри полностью расслаблен для Луи, но в то же время его мышцы напрягаются от каждого мимолетного прикосновения. Это еще не учитывая, насколько он возбужден. Его член выглядит пугающе. Он сутулится, и Зейн знает, что его мысли где-то далеко, а так же он знает, что в нем все еще есть пробка, он думал, что он возбужден, но чтоб настолько. Зейну это даже кажется болезненным. Это даже слегка забавно, ведь оказывается, что Гарри - мазохист. Он не представляет, как Гарри сдерживается, потому что он уже достиг той стадии, что начинает плакать, но не кончает. А Луи держит его на грани. Он дергает его за волосы и говорит прямо в ухо: - Хочешь кончить, детка? После того, как довел нас обоих до этого только своим видом? Тело Зейна покрывается мурашками, он не представляет, как Гарри сдерживается. Луи тянет свою руку назад, и Зейн предполагает, что он начинает играть с пробкой, от чего парень дрожит, стонет и умоляет: - Пожалуйста! Даже если Зейн и впечатлен выносливостью Гарри, то он все равно еще больше восхищается тем, как Луи может отказывать ему во всем. Зейну уже хочется отсосать Гарри, чтобы тот уже не выглядел таким прекрасным и жалким. - Думаю, ты хочешь, чтобы я трахнул тебя. Вылизал тебя слегка? Но ведь это будет слишком просто, не так ли? Ты кончишь через две секунды, как я коснусь тебя языком. Господи. Зейн делает такое для Перри, но сейчас ему от одного упоминания о заднице плохо. Да, особенно сейчас, когда он видит, как Гарри расслабляется в руках Луи только от мыслей (Зейн все еще помнит, как однажды он, спотыкаясь, выбежал из комнаты Луи, его лицо было влажное и красное, Зейн никогда не видел его таким самодовольным, в то время как Луи был почти без сознания, его член был в полустоячем состоянии весь оставшийся день, и он с упоением рассказывал Зейну, как впервые его идеальный парень сделал ему римминг). Но Луи не делает этого. Он оборачивает свою свободную руку вокруг члена Гарри и медленно дрочит ему. - Ты же хочешь показать Зейну, насколько хорош для меня, да? Насколько далеко я могу с тобой зайти? Сможешь показать ему то, над чем мы работаем? Гарри больше не может говорить, он только кивает и закусывает свою влажную губу. Он ни разу не посмотрел на Зейна. Его глаза крепко зажмурены. Он полностью отдает себя Луи. Вот и наступает конец. Луи резко отпускает Гарри и с ухмылкой смотрит прямо на Зейна. - А теперь, детка, кончай, кончай для Папочки. И, черт возьми, Гарри кончает. Только от голоса Луи он кончает настолько сильно, что практически падает в его руки, издает такие стоны, которые Зейн никогда не слышал. Он слабо постанывает даже после того, как полностью кончает, и Зейн завидует его оргазму настолько же, насколько поражен этим. Он даже хочет похлопать ему. Он кончил по команде, человек вообще на такое способен? Луи не хлопает ему, но крепко прижимает его грязную спину к своей потной груди. Он шепчет ему всякие милости о том, как гордится им, как даже Зейн гордится им, но что-то подсказывает Зейну, что если он и будет так много гладить Гарри, пока он настолько уязвимый, то может случайно свернуть ему шею. Когда Луи выпускает его, то Зейну кажется, что представление подошло к концу. То есть, на лице Гарри уже есть сперма, в его заднице пробка, но Луи продолжает заботливо целовать его запястья, и это поражает Зейна. Эта та часть, на которую его никто не позовет, если честно. Он не должен быть причастен к этому. Он думает, что сделал все хорошо. Он помог Луи с воском. Были три оргазма из трех. Самое время уйти. Наконец-то, он чувствует, что может двигаться. Он не думает, что Гарри или Луи заметили, что он выползает на своих дрожащих ногах из комнаты прямо в душ, чтобы еще разок хорошенько подрочить. Он чувствует себя слегка потерянно, когда выходит. В комнате было душно из-за запаха свеч и секса, и когда он заступает за порог, то будто бы впервые нормально вдыхает воздух за этот час. Он все еще в шоке, когда идет в душ, затем делает себе чай и выходит на балкон, чтобы подряд выкурить четыре сигареты. Ему неожиданно сложно понять, что недавно произошло. Может быть, потому что он не остался до конца. Хотя, вообще-то, он кончил. Он чувствует себя использованным после этого, и это терзает его. Когда он заходит обратно и закрывает за собой балкон, то замечает, что дверь в спальню такая же, как он и оставил ее, а значит Гарри и Луи не выходили оттуда, чтобы принять душ. Он хмурится, смотря на дверь, которая все так же открыта. Он знает, что ему там не место, но у него появляется мысль, что эти двое продолжают играть. Гарри казался таким вымотанным и... что если Луи зайдет слишком далеко? Кто знает, сколько он его уже там держит? Да как Луи вообще поймет, что заходит слишком далеко? Из-за этой смеси тревоги и банального любопытства он решает, что, наверное, ему следует проверить их. Просто убедиться в том, что все нормально. Он подготавливает себя к этому, а затем идет по коридору обратно в комнату, откуда он сбежал. Он был готов к чему угодно, по правде говоря. К Гарри, который прикован к потолку, к Луи в кожаных перчатках, к множеству свечей, паддлу. Ко всему, но не к Гарри, растянувшемуся на кровати, как красивая тряпичная кукла, и Луи, который отчищает его от воска и целует. Он проводит мокрой тряпочкой по его телу, что-то ласково шепчет, и Зейн понимает, что ему точно не нужно слушать, потому что это типа "я люблю тебя больше всего на свете", "иногда мне кажется, что я нуждаюсь в тебе больше, чем в воздухе" и "я не смог бы найти еще кого-то такого, как ты, даже за тысячи лет жизни". Гарри ничего не говорит, но он практически мурлычет от такого внимания к себе. Он как будто бы в экстазе, по правде говоря. Зейн никогда не видел никого настолько довольного, даже на том фантастическом курорте, на который брала его девушка на День Рождения месяц назад. Луи все еще шепчет всякие милости в его кожу, спрашивает о цвете, наверное, из-за рисунка. Он целует его шею, и Зейн неожиданно замечает, что теперь на Гарри надет ошейник. Он чувствует себя таким идиотом из-за того, что сомневался в Луи. Он хороший дом, он эксперт в уходе за Гарри после всего этого. Ему уже кажется это естественным, но он все еще удивляется тому, как Луи подстраивается под нужды Гарри. Будто и не было этой грубости, Луи не излучает ничего, кроме добра, пока очищает его и восхищается им. И Зейн понимает, что Луи любит Гарри, как земля любит солнце, благодаря которому все и существует. Они грубо играют, потому что они доверяют друг другу больше всего на свете. Это прекрасно. Он уже готов уйти, и он не понимает, почему его так тянет сюда, как оба парня смотрят прямо на него. Он стоит как вкопанный, пока они шепчутся друг с другом, хотя Луи не отводит от него пристально взгляда. И потом он говорит своим нормальным голосом: - Бро, почему бы тебе не полежать с нами? Обещаю, простыни чистые. Он тоже чистый. Луи указывает на три других полотенца, брошенные на пол. Зейн колеблется, не хочет вторгаться в такой интимный момент, но Луи просит его, и Гарри смотрит на него с таким чертовым беспокойством. Зейн любит хорошенько обниматься. Он хотел бы немного внимания к себе. Гарри так близко прижимается к Луи, что одна половина кровати свободна, поэтому Зейн забирается рядом с ними. Он так счастлив, что хоть немного одет, но, похоже, Гарри и Луи вообще плевать голые ли они втроем или нет, хотя это было бы странно и не по-братски. Ему будто бы все еще нужно разрешение, чтобы просто дышать рядом с ним, но Луи с ободрением кивает и поглаживает бока Гарри около татуировки с птичьей клеткой, что он недавно сделал. Они оба омерзительны. Так что Зейн тоже кладет свою руку на его кожу, она такая потная и мягкая, он просто гладит ее, пока не касается Луи. Тот смотрит на Зейна, бормочет тихое "спасибо", а Гарри закрывает глаза в блаженстве. Луи с нежностью улыбается ему и целует его щеку. Теперь они... не играют, так что Зейн чувствует, что может задать вопросы. - Что с ним? Луи все еще смотрит на Гарри, но не задумывается, перед тем как ответить. - Так, приятель, чувствуют себя после сессии сабы. Он побудет так какое-то время. Может быть, даже до завтрашнего утра. Мы хорошо с ним поработали. Мы. Теперь Зейн думает, что тоже участвовал в этом, хотя во время сессии он был как невинный наблюдатель. И теперь он в одной кровати с ними. Он участвовал в этом только так, как мог. - Ты должен... что-нибудь сделать? - Нет, я уже разобрался со всем, - говорит Луи, целуя плечо Гарри, отчего тот сонно хихикает. - Трахнул его, надел ошейник, отчистил от всего холодной водой, дал перекусить кое-что. Я думаю, что объятья - самое важное после всего. Он дружелюбно улыбается Зейну, и тот опускает голову, но не может прекратить поглаживать Гарри. - Вы всегда это делаете? - Частенько. Хотя не настолько интенсивно. И сегодня мы впервые пробовали играть с воском. Ему реально понравилось, - Луи играется с волосами Гарри, откидывает их назад и проводит пальцами сквозь упругие кудри. Даже странно видеть Луи таким мирным. Особенно, когда их тема для разговора - секс, и Луи обычно хвастается, его не заткнуть, когда он говорит о том, как хорош секс, как Гарри слушается его. Наблюдая за тем, насколько он заботлив с ним, Зейн думает, что видит, как тот восхищается Гарри. Любовь, восхищение, обожание. Он так спокоен и расслаблен, что сердце Зейна сжимается от одного взгляда на него. Они с Луи лучшие друзья уже на протяжении десяти лет, и он не желает большего. - Как вы вообще дошли до этой фигни? - напрямую спрашивает Зейн. - На самом деле, он просит меня об этом. Я просто думаю на шаг вперед и всегда начеку с ним. Да и к тому же. Я знаю его, - последнюю часть он шепчет: - Я проверил, какое порно он смотрит. Зейн неожиданно смеется и на мгновение думает, что испортил момент, но Гарри выглядит довольным тем, что счастливые люди окружают его. Они оба заботятся о нем, пока сам он засыпает, ему так тепло и хорошо между двумя телами. Только после этого Луи, наконец, сосредотачивается на Зейне. - Друг, я думаю, что ты правда был хорош с ним. Спасибо, ладно? Мы очень любим тебя. - Конечно, я вас тоже, - на автомате говорит Зейн. Хотя все еще о чем-то беспокоится. - Сейчас очень неловко, да? Луи прикусывает свою губу. - Не знаю, я так не думаю. Не то, чтобы мы хотим украсть тебя у Перри, и ты присоединился к нашим отношениям. Не потому что ты не сумасшедший, но типа того. Он долго хотел, чтобы кто-нибудь смотрел, а я не доверяю никому, кроме тебя. - Оу, - воркует Зейн, нависая над Гарри, чтобы потрепать Луи за волосы. Подумаешь, что они всего лишь обнимаются, кто-то голый, у них недавно был секс друг с другом, хотя Луи по-прежнему ведет себя мило. - Так я тебя не привлекаю? - Я думаю, что ты привлекаешь всех в какой-то степени, кто видел тебя? Я надеюсь, что Гарри не делает это через силу. Я видел, как вы двое купили для Найла candy thong (пп: это нечто, похожее на мужские стринги). Это так неожиданно, что Зейн посмеивается. Это случилось месяц назад, а Луи все еще не успокаивается. - Они были хороши. - Я хорошенько отшлепал Гарри после этого. Господи. - Господи. - Ой, да расслабься, именно поэтому он и делал это. Временами ему нравится получать наказание. Немного странно говорить об этом напрямую. У Зейна есть познания о семнадцатилетнем парне Луи. Прежде чем всем становится еще более неловко, он выбалтывает: - Перри нравится, что я делаю с ее задницей. Луи пораженно смеется. - Понятно. Это предел. Он не знает, сколько пределов останется для него после сегодняшнего вечера, но сейчас его не волнует это. Луи начинает играться с волосами Зейна, и Зейн снова смеется, но уже тише. Он не устал, но ему кажется, что он сейчас отрубится. Он сворачивается калачиком около Гарри, так что в таком положении Луи легче доставать до него. Он правда любит обниматься. Луи слегка дергает его за волосы, чтобы он не спал, и Зейн хмурится. Луи широко улыбается. - Слушай. Я знаю, что подарил тебе подарок на День Рождения две недели назад, но все же. Скажи мне, если захочешь чего-то... еще. Особенного. Ох, это. Эм. Теперь есть о чем задуматься. - Может быть, - говорит он и зевает одновременно. - Кстати, я расскажу Перри, что ты назвал меня Папочкой. Последнее, что он помнит, перед тем как засыпает, это то, что Луи целует его лоб, Гарри храпит, а сам он бормочет: - Спокойной ночи, придурок. КОНЕЦ