Служу России!

Новодевичье кладбище, Москва, Российская Федерация Генерал-полковник Александр Кодоров Восьмое управление ГРУ Генерального штаба Вооружённых Сил РФ 4 апреля 1997 года, 17:48 - Товарищ генерал, мы приехали, - объявил мне водитель по имени Тимур. Попрощавшись с ним и пожав руку своему лучшему другу – полковнику Василию Ароновичу Толбухину, я взял букет цветов и вышел из бронированного лимузина ЗИЛ-41047. Этот букет предназначался моей ныне покойной жене – Виталине Ивановне Кодоровой, в девичестве - Баральской. Несмотря на её гибель в этот самый день два года назад, я по-прежнему носил обручальное кольцо, поскольку я был уверен – нет на свете такой же женщины, как Виталина. И не будет. Не только смерть моей жены угнетала меня. Шесть лет назад, 26 декабря 1991-го, распался некогда единый Союз Советских Социалистических Республик. Государством-преемницей стала буржуазная Российская Федерация, во главе которой стоял вечно пьющий Борис Николаевич Ельцин. Ельцин принялся уничтожать наследие Советского Союза – страны, которой я гордился, горжусь и буду гордиться. В 96-м году состоялись президентские выборы. Алкаш Ельцин не выдвинул свою кандидатуру, так как он умер в январе того года от инфакрта. Вместо него Кандидатом №1 стал тридцатисемилетний Кирилл Кондратьевич Жамов – ещё более ярый западник, чем Ельцин. Жамову, заявившему, что «Россия станет второй Америкой, несмотря ни на что», удалось запудрить мозги населению. Он заработал 70% голосов. Мои люди в ФСБ выяснили, что абсолютное большинство бюллетеней были подделаны. То есть, галочки заранее были проставлены в графе «Жамов Кирилл Кондратьевич». Я заявил об этом в прямом эфире всех центральных телеканалов страны, однако запись удалили, а меня едва не обвинили в государственной измене. Вопреки ожиданиям Жамова я не взял свои слова обратно и поклялся самому себе, что костьми лягу, но не допущу продажи страны западным империям. Я даже догадываюсь, КТО попытался составить на меня компромат, из-за которого мне выдвинули обвинение в государственной измене: Вертиков Дмитрий Альбертович. Когда-то он состоял в моём подразделении Спецназа ГРУ и был моим другом после Васьки Толбухина, однако во время ирано-иракской войны, когда я три года как был майором, Димка выдал местоположение моих сил иранцам. Из-за этого долбодятла я едва не потерял своих ребят. По возвращению на базу я написал подробный рапорт. Не прошло и двух дней, как Вертикова выперли из моего батальона. Меня же повысили в звании до полковника. А сейчас Вертиков возглавил Федеральную Службу Безопасности. Премьер-министром в новом правительстве является Сергей Николаевич Голованов – прозападник, на 4 года моложе Жамова. Про министра обороны Павла Леонидовича Алексеева не буду говорить… А хотя, скажу пару слов. Именно из-за этого горе-генерала наша страна официально отказалась от ядерного оружия! Так уж вышло, что моё умственное развитие опережало среднестатистический уровень. После окончания КлСВУ в 1971-м я провёл два года в Советской Армии и после демобилизации в чине сержанта поступил в военную академию имени Фрунзе, окончив её спустя ещё четыре года в чине капитана. А в тридцать пять лет (в 1988-м) меня повысили с полковника до генерал-лейтенанта! В 93-м году, уже после распада Советского Союза и до октябрьских событий, я заработал звание генерал-полковника. Так что, я могу смело называться одним из самых молодых советских/российских генералов. Вообще, ещё до распада СССР меня возмущало то, что семьям погибших в ряде секретных операций спецназовцев ГРУ, воевавших под моим началом ещё с гражданской войны в Анголе (моя рота воевала против бойцов УНИТА), не выплачивали компенсации. Горевавшим матерям и детям вешали лапшу на уши, ведь официально операций, проводимых моими людьми, не было. Я горько усмехнулся. Попытки вразумить Верховный Совет СССР (уже горбачевских времен, в немалой степени разложившийся) и Государственную Думу Российской Федерации ни к чему не привели. Виталина говорила мне, что рано или поздно всё образуется, даже если она умрёт, а я останусь одиноким вдовцом. Я намеревался после свержения Жамов выплатить по одному миллиону долларов США семьям всех погибших под моим началом спецназовцев, благо финансы я смогу найти. И я их найду, несмотря ни на что. Дождь, намочивший фуражку, китель, брюки и туфли, скрывал слёзы, стекавшие по щекам. Мимо прошел почетный караул, который давал последний залп при похоронах военных/героев. Вот значит звуки каких залпов я слышал на подъезде к кладбищу... Когда они поравнялись со мной - я переложил цветы в другую руку, и отдал честь. Солдаты в ответ вытянулись и так же отдали честь. Наконец, я дошёл до могилы Виталины. На гробовом камне были высечены дата рождения (17 января 1956; мы с ней родились в один день в разных городах Союза) и дата смерти (4 апреля 1995), а также полные фамилия, имя и отчество: «Кодорова (Баральская) Виталина Ивановна». На меня смотрела миловидная на вид женщина 35-40 лет от роду. Моя покойная жена. В горле застрял ком. Сглотнув его, я завёл разговор с гробовым камнем: - Здравствуй, любимая. Знала бы ты, как я по тебе скучаю… - помолчав некоторое время и положив букет перед камнем, я продолжил: - Я должен что-то сделать, Виталина. То, что не сделал, когда ты ещё была жива… Я старался, как мог… Я перепробовал всё! Однако эти идиоты не стали меня слушать. Предпочли отнекиваться, мол, это не их проблемы. Надеюсь, они всё-таки поумнеют. Но что бы ни случилось… не думай обо мне плохо, - с этими словами я козырнул умершей Виталине Кодоровой, развернулся и пошёл прочь с Новодевичьего кладбища к своему автомобилю. Слёзы больше не текли по щекам, однако эта сущая мелочь не меняла мрачной картины, олицетворяющей безысходность. Безысходность царила не только в армии. От неё страдала вся страна, над которой некогда реяло советское знамя – знамя побед. Дойдя до бронированного лимузина, я залез внутрь и скомандовал Антону: - Поехали, - а сам откинулся на спинку и вытащил из кармана кусок ткани. Этот кусок ткани заставил меня вспомнить о событиях пятнадцатилетней давности. Тогда третий год шла Ирано-иракская война. Став полковником, я не бросил иракских товарищей. В апреле 1983-го мои ребята попали в засаду, устроенную иранскими солдатами. Я не смог их вытащить и мысленно попрощался с ними, как вдруг персов кто-то отвлёк. Их всех перебили неизвестные. Неизвестные потеряли только одного. Я выехал на передовую, осмотрел поле битвы и встретил… американцев! Как сказал их командир – тогдашний полковник Фрэнсис Ксавьер Хаммел, это он и его люди отвлекли персов. Уходя из Ирака, я дал Хаммелу слово, что наступит тот момент, когда моя помощь будет нужна ему точно так же, как его помощь была нужна мне. В октябре прошлого года Фрэнк захватил в плен 81 заложника на Алькатрасе и потребовал от американского правительства сто лимонов баксов. 83 лимона должны были быть распределены между семьями погибших под его командованием морпехов, а остальные 17 лимонов – между участниками акции. К сожалению, американское правительство предпочло разбомбить к чертям остров, нежели признать собственную неправоту и выплатить моральную компенсацию семьям всех погибших за их шкуры бойцов. Узнав от Фрэнка, где он, я приготовил своих людей. Те проникли на территорию острова и, аккуратно уничтожая головорезов капитанов Фрая и Дэрроу, эвакуировали не только бригадного генерала Хаммела. С ним из Америки сбежали его лучший друг – майор Томас Бакстер, и капитан Эндрю Хендрикс. В глубине души они надеялись вернуться в США. Но только в том случае, если правительство всё-таки выплатит эти злополучные сто лимонов баксов, или если в стране произойдёт переворот, в ходе которого ветеранам локальных конфликтов «Холодной Войны» выплатят компенсации. Но благодаря связям я смог найти 86 миллионов долларов (старые связи, и чего греха таить - долги, в виде не одного десятка спасенных жизней и карьер сделали свое дело). Три миллиона были распределены между Фрэнком, Томом и Энди (в данный момент они скрываются здесь, в России, на территории моей тайной базы в Подмосковье). Остальные деньги я с помощью Хаммела распределил между семьями погибших под его началом морпехов. Как выяснилось позже, часть из них погибла от рук моих войск в Латинской Америке! (повезло что Фрэнк не додумался мстить - ибо он понимал что мы тогда были по разные стороны баррикад и служили своим странам) Побег Хаммела и его людей (Тома и Эндрю) был воспринят по-разному. Мои люди с более-менее трудно скрываемым гневом смотрели на троих американцев. Соединённые Штаты Америки вообще отреклись от них и официально признали их мертвыми. Официально их просто не существует. Нигде. Ни в США, ни в России, ни даже в Сомали. Их нет. Честно, наши с Фрэнком судьбы похожи. Мы оба в своих странах пытались как-то воздействовать, повлиять, докричаться до правительства, потому что мы не понаслышке знаем, что такое смерть от автоматной очереди, гранаты, ножа или контрольного выстрела из пистолета - мы видели, как погибали наши подчинённые, товарищи и друзья. Мы видели, как они проливали кровь за наши страны. Но после того как мы сами выжили, мы увидели нечто по-настоящему ужасное - мы увидели безразличие верхушек государства. Тайная военная база сил Кодорова, Подмосковье 4 апреля 1997 года, 18:35 Антон остановил лимузин на автостоянке в двадцати пяти шагах от входа в бункер (который был под зданием и территорией бывшего летного пионерлагеря, который сейчас является собственностью моей торговой компании, которая оформлена на подставное лицо, и через которую я провожу операции по финансированию своих бойцов). Мы с Васей покинули наш транспорт, а водитель остался на улице, приглядывать за тачкой. Хоть мы и на охраняемой территории (подступы к базе я окружил датчиками слежения, видеокамерами и т.д.) - но охранять машину, святая обязанность водителя. Военная база была спрятана под землёй и представляла довольно-таки большой бункер, созданный для проживания/тренировок и т.д. больше 250 000 бойцов. Он был построен ещё при Иосифе Виссарионовиче Сталине, а оставлен к чертям собачьим после распада Советского Союза (пришлось по архивам помотаться и убрать оттуда все данные по нему). Идеальное место для тайного штаба моей армии. С 1992 года я собирал сторонников возвращения России на мировую арену в качестве самостоятельной и самодостаточной сверхдержавы, какой она была с 1922 по 1991 годы. После октября 93-го ко мне примкнули коммунисты. Относительно удачная Первая Чеченская Война, позорно завершённая подписанием Хасавюртовских соглашений 31 августа прошлого года, заставила многих боевых ветеранов этой двухлетней кровавой бани встать в ряды моей армии. Так что, у меня теперь есть несколько батальонов опытных русских пацанов, прошедших войну в Чечне. Как только я и Вася зашли внутрь базы, рядовые и ефрейторы с «Калашниковыми» и РПК встали по стойке смирно. Оглядев всех с ног до головы, мы прошли дальше. Офицеры рангом ниже, а также прапорщики и простые солдаты, сочувствующие мне и моим идеям, козыряли. В конце концов, мы встали перед дверью, ведущей в комнату совещаний. Полковник Толбухин снял фуражку и вытер со лба пот ладонью. Он явно был взволнован происходящим. Это напоминало мне подготовку к очередному заданию в Индокитае/Латинской Америке/Северной Африке/Ближнем Востоке. - Смирно! – выкрикнул двадцатилетний ветеран войны в Чечне, вооружённый автоматом АКМ, висевшим у него на плече. Он стоял возле стола, за которым сидел ряд офицеров Вооружённых Сил СССР/РФ. Офицеры встали и козырнули мне. - Вольно, - махнул я рукой и накинул китель на свой стул. - Хочу, чтобы вы знали, товарищи - ситуация весьма непростая. Мы с полковником Толбухиным служим вместе, начиная с Анголы в 1978-м. Ну а полковники Россадовский и Галкин, - мне кивнули два офицера: один 30-35 лет, другой 45-50, - прошли под моим началом в Афганистане. Майор Тарлецкий, генерал-майор Орловский, мы с вами впервые познакомились в Боснии, помогая нашим сербским братьям. Я считаю, что вы оправдаете оказанное вам высокое доверие. - Спасибо, товарищ генерал-полковник, - улыбнулся мне тридцатилетний осетин Виталий Матвеевич Тарлецкий с бакенбардами на лице. Он принципиально не менял свою офицерскую форму советского образца, выражая таким образом несогласие со сложившимися порядками. - Спасибо, Александр Юрьевич, - поблагодарил меня лысеющий мужчина 50-55 лет с генеральскими погонами на кителе. Всю свою сознательную жизнь Владимир Васильевич не хотел втягивать себя в политические игры, но нынешняя ситуация в постсоветской России заставило его увлечься политикой. Сев за стол вместе с офицерами, я положил перед собой фуражку и продолжил инструктаж: - Как вы все знаете, четыре года назад пал Верховный Совет Российской Федерации, который мог предотвратить нынешнюю разруху. Нам потребуются всенародная поддержка, упорство, храбрость и готовность к самопожертвованию. Жамов и его банда заклеймят нас как предателей. За наши действия полагается смертная казнь. Восемьдесят лет назад Владимир Ильич Ленин и большевики свергли помещиков и капиталистов и объявили о создании первого в мире государства рабочих и крестьян. Нынче их считают предателями русской нации и дьяволами. В течение нескольких месяцев вам предстоит подготовить возмущённых солдат и люд простой к грядущей революции, провести среди них агитацию вопреки воле Жамова. Вы готовы к тому, чтобы вернуть всё то лучшее, что было в Советском Союзе? - Так точно, товарищ генерал!!! – рявкнули все, кто здесь присутствовал, за исключением меня самого. - 17 марта 1991 года состоялся единственный в истории СССР всенародный референдум. На нём абсолютное большинство голосовавших выразило своё мнение. Согласно этому самому мнению, народ не хотел, - я поднял на уровне глаз указательный палец правой кисти, - развала единой страны. И это правда. Однако 26 декабря того же года страну развалили на пятнадцать прозападных государств. В прошлом году Ельцина, по вине которого Чечня откололась от России, сменил Кирилл Жамов. То, что делал Ельцин, было только цветочками. Ягодки выросли уже при Жамове. Вы видите, как он и министр обороны Павел Алексеев уничтожают ВСЁ, что связано с Советским Союзом. Они даже отказались от ядерного оружия! А ведь без него нашу страну быстро оккупируют и разделят на множество государств. Но этому не бывать. Ступайте, товарищи офицеры. И помните наш девиз! За Россию! Без пощады! - Есть, товарищ генерал!!! – снова рявкнули полковники, майоры и генералы, вставшие на мою сторону. Через минуту в комнате остались только я и Василий. Последний сел прямо на стол. Я недовольно посмотрел на молодого полкана. Тот, усмехнувшись, сел на стул и, вмиг посерьёзнев, спросил меня: - Сань, а ты почему не сказал им о Хаммеле, Бакстере и Хендриксе? - Не будь наивным, Вася, - покачал я головой. – Что бы там ни говорила ельцинско-жамовская пропаганда, мы здорово обозлены на американцев, что неудивительно, ибо мы проиграли «Холодную Войну». А они – победили. К сожалению, они не замечают того, что и среди американцев есть такие вояки, как Фрэнк, Том или Энди. Для этих трёх, как и для большинства русских офицеров, слово «Честь» - не пустой звук.