Дорожные записки

      Дорогие мои утянцы, с сегодняшнего дня вы не ученики мои, но коллеги. Знаю-знаю, напутственные речи вам успели уже надоесть за всю церемонию выпуска, но дайте и мне вставить слово.       Помните, сколько бы мы ни изучали тайны этого мира, ещё больше так и останутся неизведанными. Самое странное событие в моей жизни случилось тогда, когда я считал себя неимоверно опытным человеком.       В тот год я только покинул стены нашего славного университета и вступал в лето с дипломом историка и грандиозными планами. Как и многие из вас, я собирался путешествовать до начала холодов и решил несколько раз пересечь страну от гор к морю и наоборот.       В один особенно жаркий день на очередной безликой пыльной дороге я нашёл спасение в трактире, стоявшем на пересечении тропинок всех окрестных поселений. Внутри трактир ничем не отличался от легиона собратьев – столы из потемневшего дерева, закопчённые окна и шумная компания по центру. За отдельными столиками сидели подобные мне путешественники, желающие переждать пик жары в прохладе.       Внимание моё привлёк один тип в потрёпанной одежде. Он единственный из всех посетителей предпочёл холодному морсу эль и, судя по невнятному бормотанию, предпочитал его с самого утра. К сожалению, единственное свободное место было за его столиком, причину чего я понял, лишь придвинув стул. Парень был не только в дребезги пьян, но и ежеминутно порывался что-то рассказать. Бессвязная речь его, впрочем, меня заинтересовала – прозвучали главные для любого утянца фразы: «шахта», «заброшено» и набор междометий, обозначавший что-то необъяснимое. В мгновение ока несчастный пьянчужка превратился в источник любопытнейшей истории; к сожалению, источник этот был пока недоступен. Я решил остаться здесь на ночь и направился к трактирщику в надежде снять комнату.       Хозяином заведения был удивительно высокий человек, словно сошедший со страниц легенд об Эндер-мире. Добродушным характером, впрочем, он ничуть не напоминал тонких чудовищ. Мне был предоставлен выбор из трёх свободных комнат и пяти собеседников, жаждущих обсудить последние новости.       Сейчас разговоры велись о некоем Дике Ловкаче. Этот Дик, по их словам, обладал удивительной способностью выпутываться из самых скользких ситуаций. Видимо, это умение изменило ему, так как дней пять назад Ловкач ввалился в трактир с совершенно безумным взглядом и не менее безумным рассказом о заброшенной шахте, битком набитой сокровищами и охраняемой злобным чудовищем. Количество сокровищ и сила охранника увеличивались с каждой выпитой для успокоения нервов кружкой, так что в итоге даже самые доверчивые завсегдатаи махнули на парня рукой, тем более, что успокоительные кружки с элем шли одна за другой все пять дней подряд.       На этом месте меня осенило: если я пущу дело на самотёк, пресловутый Дик так и не придёт в сознание и его удивительная история останется для меня лишь эпизодом в череде многих других трактирный посиделок. Благодаря университетскому опыту я мог отличить пустое бахвальство от действительно странных событий, так что решил взять дело в свои руки.       Моим основным средством являлся безусловно знакомый всем вам порошок из лунного корня – именно это снадобье спасало многие поколения студентов, особенно после зимних праздников. Итак, одна щепотка, вечером добавленная в эль Ловкача, и наутро я встретил его в зале трезвым и неимоверно злым. Я уж было решил не беспокоить человека в таком скверном настроении, но, увидев, с какой решимостью он направился к трактирной стойке, решил рискнуть.       Стоило Дику услышать суть моего интереса, как он расплылся в счастливой улыбке. «Джон! – воскликнул он, сияя. – Ты именно тот, кто мне нужен! Клянусь, если мы отправимся на поиски клада вдвоём, ни одно чудовище и близко к нам не подойдёт!». Надо отметить, что уверенность в него вселял мой жетон выпускника, свисавший на шнурке поверх рубашки, – в годы моей учёбы уроки боя были отданы мастеру меча Карлосу, прославившемуся на весь свет, так что Ловкач мог со спокойной душой рассчитывать на мою защиту.       Тем не менее, я так и не услышал подробностей его приключения. В красках описывая россыпи золота и алмазов, Дик умолчал о местонахождении шахты. После вопроса же о страже сокровищ парень ненадолго замолчал, а потом, отведя взгляд, проговорил: «Знаешь, Джон, я даже не знаю, что тебе и сказать. С виду-то он человек, только глаза белым светятся. Вот он на меня посмотрел, и так мне жутко стало, что даже сравнить не с чем».       Вопреки его опасениям, подобная страшилка лишь сильнее разожгла во мне интерес к шахте и я окончательно утвердился в намерении воочию увидеть её стража. Не в силах ждать ни минуты, я убедил Дика отправиться в дорогу немедленно. Увы, моё нетерпение сыграло со мной дурную шутку – до городка, вблизи которого и располагалась шахта, было часов восемь пути и, выйдя далеко после полудня, мы были вынуждены заночевать под открытым небом.       К тому времени я почти успел пожалеть, что стал спутником Ловкача – он оказался весьма хвастливым малым и без остановки в красках расписывал, на что он потратит не найденное пока золото. Так что, стоило нам затеплить костёр, я вызвался сходить в близлежащий лесок за запасом хвороста на ночь, желая дать отдых ушам. До скального кряжа оставалось полдня пути, но в округе, словно уменьшенные горные пики, были рассыпаны каменистые холмы, изрытые пещерами. Возле одной из таких пещер я и встретил его.       Он стоял на границе пещерной тени и лунного света. В городе я бы не обратил на подобного человека внимания – средний рост, мягкие, незапоминающиеся черты лица – но здесь и сейчас я замер, боясь пошевелиться. И дело было совсем не в белых сияющих глазах, нет, вся его фигура излучала абсолютное спокойствие и ощущение безопасности. Взгляд его словно проник мне в душу, высвечивая самые потаённые её уголки, но я не чувствовал страха. Словно в детстве, когда твёрдо знаешь, что с тобой ничего не случится, я знал – этот человек не желает мне зла. Вопросы и предположения о сущности этого человека роились в моей голове, но ни одно из них не сорвалось с губ – казалось кощунственным нарушать эту тишину. Не знаю, сколько мы так стояли и как долго простояли бы ещё, но неподалёку пронзительно вскрикнула ночная птица и я непроизвольно обернулся. Когда же я снова посмотрел на зев пещеры, человека уже не было видно.       К костру я возвращался в смешанных чувствах: мне хотелось вновь встретить стража шахты – я не сомневался, что это был он – но и тревожить его покой понапрасну я не считал возможным. Так или иначе, во мне зрело желание рассказать об удивительной встрече Дику, чтобы разуверить его в его страхе перед стражем.       Впрочем, когда я вышел к костру, то резко переменил мнение: как оказалось, среди вещей первой необходимости Ловкач предполагал наличие фляжки с элем, захваченной из трактира, и уже успел эту фляжку применить по назначению. Встрёпанный и неимоверно счастливый, он громко приветствовал меня и, словно с середины разговора, продолжил живописать спрятанные сокровища и мечтать о победе над защитником шахты. После слов о шкуре чудовища, постеленной перед камином, я не выдержал и прибег к другому испытанному средству – отвару из лепестков желтоцветки. Через пять минут Дик спал сном младенца, мне же было не до сна. Сомнения, терзавшие меня на протяжении всего дня, обрели, наконец, вес. Стало предельно ясно, что поход в шахту вместе с Ловкачом может стать моей самой большой ошибкой, не принеся ничего ни разуму, ни любопытству; правильным решением для меня стало бы завершение авантюры и продолжение своего путешествия. Однако я опасался, что оставленный без присмотра Дик может наломать дров. Лишь на рассвете я осознал очень простую вещь: ведомый духом авантюризма, я ушёл с главного тракта и самостоятельно вернуться, скорее всего, не смог бы, заблудившись в паутине тропок и дорожек этих краёв. Так или иначе, сейчас путь мой лежал в город.       Городок этот был одним из тех замечательных поселений, которые часто называют «вещью в себе». Совсем крохотный – около тысячи душ – он обеспечивал себя всем необходимым. Люди, населявшие его, поражали своими умениями – практически каждый из них мог с лёгкостью как выпасать скотину, так и провести день в шахте; повозившись с утра в огороде, они вставали к наковальням или прялкам, создавая добротные вещи. Твёрдые нравом и сильные духом, эти люди не преклонялись ни перед кем, признавая лишь собственные силы человека. Признаюсь, я восхищался этими людьми; мечтой моей было сдружиться с человеком подобного склада, и я с предвкушением направился к городским воротам, когда обратил внимание на необычную для этих мест суету.       Лица людей, сновавших вокруг, горели азартом, многие из них были экипированы словно для дальнего тяжёлого путешествия. Ловкач, вглядевшись во всё это, со злостью сплюнул и растворился в толпе прежде, чем я успел его окликнуть. В недоумении я было хотел уже остановить первого встречного и расспросить его, как вдруг услышал знакомый голос, с лёгкостью перекрывающий гул улицы. К моему счастью, большая часть людского потока текла в нужном мне направлении, и, последовав за ним, я вышел на небольшую площадь. В центре неё, на бортике неработающего фонтана, стоял один из самых талантливых учёных наших земель. К сожалению, нынешнему поколению студентов он знаком только по ряду наиболее известных его работ, мне же повезло, и целых два семестра я обучался землеописанию под руководством мастера Стефана. Этот человек слова и дела в своё время обошёл все обитаемые земли и побывал в местах, ранее не слышавших голоса человека. В его памяти хранились, казалось, все когда-либо рассказанные истории и пройденные маршруты; по сей день все известные мне университеты приглашают его прочитать курс лекций... Впрочем, я, кажется, увлёкся.       Итак, мастер Стефан, мой уважаемый наставник, в суете того дня являлся центров порядка. То и дело к нему подходили люди с вопросами и, выслушав ответ, брались за дело с двойным рвением. Желая разобраться в ситуации и просто поприветствовать любимого учителя, я направился к центру площади, стараясь не попасть под ноги спешащим людям. С трудом, но мне это удалось, и вскоре я мог вблизи разглядеть искусный барельеф каменной чаши. Аккуратно огибая груды тюков, сложенных по периметру фонтана, я, наконец, добрался до своей цели.       «А, мистер Бёрнс, – приветствовал меня мастер Стефан. – Вы всегда знаете, когда стоит появиться – будь то проставление зачёта или событие, должное войти в историю!»       Как оказалось, город взволновали вести о найденных в пещерах остатках древней крепости, а именно – о главной её сокровищнице. Библиотеке.       Людей, живших в закрытой общине, практически не волновали драгоценные металлы. Их главной ценностью всегда были знания – и знания манили их. Поскольку точное местоположение руин было неизвестно – принесший новость парень был новичком в шахтёрском деле и не умел ориентироваться в паутине пещер – было подготовлено несколько поисковых групп. В одну из них, возглавляемую мастером Стефаном, я и записался, воспользовавшись предоставленной возможностью. Разумеется, я сразу же предупредил моих новоиспечённых спутников о Ловкаче, который растворился в переплетении улиц.       Дабы избежать путаницы, всем группам были назначены время выхода и направление поисков, и на следующий день, через три часа после рассвета, мастер Стефан, я и ещё двое наших товарищей отправились в путь. Планировалось, что поиски наши не продлятся дольше недели, но припасов мы взяли с изрядным запасом, стараясь подготовиться к любым случайностям. Каждый из нас мечтал быть тем, кто первым заметит среди камней следы кирпичной кладки – не славы ради, но из азарта. К обеду мы планировали достичь намеченной нами пещеры – входа в шахту – но на полпути нас поджидал сюрприз. Мой старый знакомый, Дик, спал без задних ног аккурат возле тропы, рядом с ним валялась уже знакомая мне фляжка. После недолгих размышлений мастер Стефан, которому я вкратце пересказал историю нашего знакомства, решил, что оставлять подобного авантюриста без присмотра чревато неприятностями, и мы, объединив усилия, принялись будить бедолагу.       Нужно заметить, что владельцы придорожных трактиров не без оснований считают путешественников шумным народом и зачастую добавляют в эль травы, делающие сон крепче, а головную боль с утра – меньше. К сожалению, второе их свойство легко сводилось к нулю высокой концентрацией, получаемой при неумеренном потреблении напитка. Впрочем, невеликий объём фляги избавил Ловкача от неизбежных страданий, а нас – от необходимости откладывать путь до выздоровления вынужденного спутника, который и без того был не в восторге от наших планов. Хотя Дик и стремился найти сокровища, он рассчитывал получить их в единоличное владение – в крайнем случае, поделить на две (более чем неравные, полагаю) части. Наличие же среди претендентов на богатства целого города не могло привидеться ему даже в кошмаре. В какой-то степени и горожане, и я могли бы посочувствовать парню, но своими непрерывными жалобами он вскоре настроил против себя даже самого флегматичного из нас.       Так ли иначе, Ловкач был вынужден поведать свою дорогу к кладу – ибо наличие в этих краях двух не связанных друг с другом столь крупных тайников не представлялось возможным. Какова же была наша радость, когда на карте нам указали ту самую пещеру, которую мы выбрали первоначально! Окрылённые, мы ускорили шаг и прибыли на место задолго до предполагаемого срока, готовые без промедления спуститься в заброшенные штольни. Лишь рассудительность мастера Стефана помешала нам совершить эту ошибку, и, опомнившись, мы потратили значительное время на подготовку. Козырем нашим и главным орудием было особое устройство, позволявшее своевременно обнаруживать возможные обвалы. Прибор этот, разумеется, не заменял врождённого чутья, зато был способен различать виды пород и, при должной настройке, определять некоторые другие материалы. Слежение за прибором было поручено Генри – необычайно внимательному юноше, который, как мне известно, теперь прозывается не менее, чем въедливым и работает на нашей математической кафедре. Не переживайте, молодые люди, последний мой спутник не имеет столь грозной славы – Рауль никогда не покидал родной город более, чем на пару дней, что объяснялось некоторой его угрюмостью и нежеланием заводить новые знакомства.       Наконец, мы были готовы и, возглавляемые Генри, двинулись на поиски. Думаю, не имеет смысла подробно описывать наши блуждания по старой шахте, ибо не происходило ничего примечательного; лишь на третий день мы вышли в природные пещеры, не тронутые человеком. Невозможно описать словами то, что открылось нашему взору, но, могу заверить, это было прекраснейшее зрелище; изящество и величие каменного царства покорили моё сердце. Через несколько часов я ощутил, что некое подспудное неудобство, преследовавшее меня последние полтора дня, превратилось во вполне явное ощущение чужого присутствия. Незримый наблюдатель, как мне показалось, не был враждебен, и всё же сам факт слежки заставил меня занервничать. Сразу же мне вспомнился таинственный страж сокровищ, и я окликнул спутников. Голос мой, впрочем, был перекрыт радостным возгласом Дика. Забывший, к стыду своему, дорогу до желанного клада, он вновь углядел приметные ориентиры и опрометчиво бросился вперёд. Нам ничего не оставалось, кроме как поспешить следом.       Несмотря на спешку, мы останавливались для создания меток на стенах пещеры, предназначенных помочь нам в нахождении обратного пути; вскоре мы окончательно отстали от нашего неразумного спутника. Разочарованные, мы начали оглядывать очередную пещеру, в которой оказались. Все коридоры, выводящие из неё, заканчивались тупиками, и мы уже хотели повернуть назад, когда взволнованный Генри застыл возле одной из стен.       Невзрачный серый камень перед нашими глазами на экране замечательного прибора оборачивался неизвестным нам материалом, столь прочным, что мог стать непреодолимой преградой на пути. Генри, сверившись с нашей путеводной звездой, уверенно надавил на непримечательный выступ, активировав тем самым древний механизм – часть стены с ужасающим скрипом отъехала в сторону, открывая нам заветную крепость.       Мы очутились в довольно странной комнате: потолок был достаточно низок, чтобы бояться прыгать, меж тем в помещении могла одновременно находиться сотня человек. При этом количество стен здесь составляло ровно дюжину – и ни одного прохода не вело вовне. Когда удивление слегка улеглось, мы заметили новую странность: хотя во внешней пещере было достаточно пыльно, комната поражала чистотой – насколько мы могли разобрать в свете фонарей, на полу не было ни пятнышка грязи; даже следы Рауля, собравшего незадолго до того на свои ботинки всю глину из подземного озерца, успели поблекнуть. Решив провести опыт, я бросил на пол пару крошек, завалявшихся у меня в кармане, и носовой платок не первой свежести. Крошки благополучно исчезли, зато платок отказался следовать их примеру и по-прежнему лежал памятников моей неряшливости. Дабы не создавать беспорядка, я поднял кусочек ткани и не удержался от изумлённого возгласа: платок выглядел постиранным, пах свежей речной водой и был едва ли не накрахмален! Разумеется, мы тут же принялись изучать чудесный пол и, наконец, заметили то, что долго ускользало от нашего внимания: едва различимый узор, вплавленный в камень и, тем не менее, полустёртый, словно ежедневно на протяжении веков тысячи людей проходили через эту комнату. Сейчас же можно было различить лишь тонкие линии, делившие комнату на дюжину равных сегментов, сходившихся точно в центре помещения. Каждый сектор примыкал к одной из стен, и в каждом некогда было что-то изображено; большая часть обозначений стёрлась, но, к нашей удаче, некоторые были ещё различимы. Напротив нашего выхода – уже, кстати, закрывшегося – явственно виднелись символы, известные всем горнякам и шахтёрам и передававшиеся, по слухам, с незапамятных времён. Подтверждённая легенда помогла нам понять систему; разобрав в тусклых очертаниях образ книги, мы буквально взвыли от восторга; и вновь Генри открыл, уже изнутри, ход, долженствующий привести нас к библиотеке.       Мы нашли её. Бесконечные ряды стеллажей, создающих настоящий лабиринт, закрывающих стены и возносящихся в неизмеримую высь, полки, способные вместить знания целого народа – абсолютно пустые. Было ли то время, не пощадившее хрупкую бумагу, или же те, кто жил здесь прежде, вынуждены были покинуть крепость, забрав все накопленные знания, мы не знали. Разочарованные, мы плутали среди опустошения, когда натолкнулись на доказательство второй версии: на небольшом пятачке возле стены, по каким-то причинам не занятой стеллажами, неопрятной грудой лежали книги – порванные, без обложек, предназначенные, по всей видимости, для уничтожения. Для нас же они были ценны самим фактом своего существования – свидетельство древних тайн, они были написаны на неизвестном ныне языке и могли оказаться как вполне достойными учебниками, так и низкопробными любовными романами. Что также интересно, страницы книг были не бумажными и не пергаментными, но из материала прочного и, как мы подозревали, негорючего. Тщательно упаковав находку, мы решили осмотреть представленный нам участок стены и обнаружили довольно узкую трещину, в которую, очевидно, и протиснулся парнишка-вестник. Увы, для нас этот выход оказался непригодным, и мы были вынуждены вернуться в гранёную комнату. Любопытство не позволяло нам уйти, не исследовав ещё хотя бы один сектор, и мы выбрали последний из чётко сохранившихся рисунков, хотя и не понимали его значения: изображение круга, перечёркнутого тремя линиями, могло обозначать всё, что угодно. Ясности не прибавилось и за дверью – череда безликих комнат со сферообразными потолками, не отличающихся ничем, кроме количества платформ в каждой – невысокие круглые возвышения, о которые мы регулярно спотыкались, выглядели в точности, как символ перед входом. Мы хотели уже покинуть это место, как откуда-то издалека донёсся знакомый звук, который мы предпочли бы не слышать – грохот обвала; сразу же одна из платформ засветилась, и на ней очутился наш непутёвый товарищ.       Дик был напуган до полусмерти; из его бессвязной речи мы поняли, что Ловкач снова столкнулся с хранителем этих мест – как я ему завидовал! – и, поскольку встреча произошла опять же вблизи заветных сундуков, страж начал преследовать «бедного, несчастного парня» и вскоре пригнал того к выходу, после чего исчез. Дик же, мечтая о реванше, отправился на поиски какого-нибудь оружия и набрёл на большую металлическую конструкцию с множеством выступов и отростков. Решив отломить себе дубинку, он начал дёргать и крутить всё подряд; когда, наконец, внутри конструкции что-то хрустнуло, она внезапно покрылась разноцветными огнями и начала неприятно дрожать, испугав мстителя и заставив его бежать так быстро, как он только мог. Затем что-то загрохотало, и его толкнули в спину с такой силой, что парень попросту отлетел к стене, зажмурившись от страза перед неизбежным ударом. Открыв же глаза, Ловкач увидел наши лица.       С завидной быстротой придя в себя, Дик принялся хвастаться добычей, которую он успел спрятать до появления стража. Мы изумлённо разглядывали изящную фигурку, выплавленную из золота. Этот предмет не напоминал украшение или деталь от мебели, он определённо был похож на наш спасительный приборчик, чьё происхождение, кстати, ранее было неизвестно. Нежелание хранителя отдавать подобную вещь в ненадёжные руки стало очевидным для всех, кроме нашего незадачливого спутника. Но, как бы нам ни хотелось провести воспитательную беседу, угрожающие потрескивания в стенах и потолке вынудили нас поторопиться к выходу. Мы успели забраться достаточно далеко от центрального зала, и, пока череда комнат сменяла одна другую, треск и шорохи переросли в невнятный низкий гул, сопровождаемый сильными толчками из глубин; вскоре мы заметили появляющиеся трещины. Наконец, мы оказались в пределах прямой видимости спасительного выхода, и я ускорил шаг, дабы быстрее пройти оставшиеся две комнаты и открыть дверь – её механизм действовал слишком неспешно для сложившейся ситуации. Но стоило мне пройти сквозь последний дверной проём, как я едва не столкнулся с незнакомым человеком. Не успев удивится или испугаться, я рефлекторно отшатнулся, боясь сбить его с ног, и только тогда заметил его глаза – жемчужно-белые; в тот же миг раздался оглушительный скрежет и там, где я стоял секундой ранее, обрушился потолок. В мгновение ока мы оказались заперты, лицом к лицу с гибелью под обвалом! Тусклый серый свет, исходящий от вновь оживших платформ, навёл меня на идею; переглянувшись с мастером Стефаном, я понял, что он охвачен той же мыслью. Не медля ни секунды, мы повлекли наших спутников к платформам и сами поставили ноги на круги…       Чтобы очутиться на пороге леса, памятного мне по ночёвке с Диком.       Собственно, мой рассказ близится к завершению. По дороге в город Ловкач, наконец, оправдал своё прозвище и сбежал от нас; впоследствии я пытался следить за его судьбой, но лет пять назад слухи о его похождениях перестали достигать моих ушей. Что же касается крепости – путь к ней был перекрыт грандиозным обвалом, и впоследствии мы не могли найти ни одной метки, словно и не было их. Через пару месяцев я покинул город и продолжил своё путешествие.       Ах, вас интересуют книги? Конечно, я могу рассказать и об этом, но не будет ли интереснее выяснить их судьбу вам самим?