Осколки вечности

Уличный холод обжигает легкие. Кареглазая девушка делает глубокий вдох и слабо улыбается. Снег стал липким, укрыл все белым одеялом, размыл края мира. Когда девушка выходит на просторный балкон, ее шаги едва ли слышны. Из окон первого этажа на пушистые сугробы льется приглушенный свет. В его мерцании снег похож на падающие звезды. Чудесный зимний пейзаж больше не напоминает ей о чудесном спасении, первом воспоминании из детства, нет. Образ кареглазого юноши со слегка вьющимися каштановыми волосами и заботливой улыбкой растаял, как ажурная снежинка на ладони принцессы. Нет, теперь же перед ней предстает совершенно другое дитя тьмы: растрепанные пепельные волосы, глубокие аметистовые глаза, в которых притаились горечь и сожаление, и слабая, виноватая улыбка. Такой нежный, такой родной Зеро. Её Зеро. Юуки почувствовала легкий укол совести. Еще будучи человеком она, пусть и не осознавая того, отталкивала парня, отталкивала его чувства. Заботливая младшая сестра, как же. Только вот своей заботой она причинила ему куда больше страданий, чем сама могла представить. Зеро, ее милый Зеро. Он держал ее хрупкую руку, когда она тряслась от страха, он принес с собой свет, когда она плакала. Не отступился от своих чувств, узнав, что она носит под сердцем дитя чистокровного. Принцесса кладет руку на прилично округлившийся живот и легонько поглаживает его. Отчетливое биение крохотного сердечка сливается с ее собственным. Юуки искренне надеется, что ее возлюбленный станет прекрасным отцом для малышки. За спиной послышались шаги, но девушка не спешила оборачиваться. Она узнала его запах, такой родной и приятный. А ведь она столько раз хотела его поблагодарить, просто крепко обнять, уткнувшись в грудь парня и сказать «спасибо». Он подарил ей свет, в котором она так нуждалась, дал ту любовь, что она искала с другим. Принцесса никогда не позволяла себе усомниться в правде в его глазах, таких манящих, сравнимых с цветущей сиренью. Охотник подходит к возлюбленной и осторожно касается хрупких плеч девушки, прижимая ее к себе и закутывая в мягкий плед. И сразу так тепло, так легко на сердце становится. Девушка и не замечала, что дрожит. Как же она рада, что он никогда не спрашивал ее «зачем?», что отдавал все, не прося взамен чего-то большего, чем искренняя улыбка на ее лице. Охотник губами касается ее макушки и, обойдя девушку, заглядывает в опечаленные глаза цвета молочного шоколада. И снова так горько улыбается. Его улыбка нежна лишь для нее одной, но отчего же сердце принцессы сжалось до боли в груди? Отчего щеки запылали? Юуки отводит взгляд в сторону, перед глазами все плывет, и будущая мама с удивлением обнаруживает, что плачет. Слезы хлынули без предупреждения. Кареглазая принцесса моргает, пока мир снова не обретает четкость, и вытирает влагу с щек. - Юуки, - столько тепла и нежности прозвучало в одном лишь имени. – Все в порядке, я рядом. Девушка кивает, а на дрожащих губах играет улыбка. Зеро осторожно отводит ее руки и смахивает хрустальные бусинки слез с щек. - Вот так, - заботливо шепчет Кирию. – Тебе и малышу не следует беспокоиться понапрасну. Посмотри на меня. Охотник касается ее подбородка, чуть приподнимая, чтобы их взгляды наконец встретились, и накрывает руку Юуки, что по-прежнему лежит на животе, своей. - У тебя снег на ресницах. – Зеро проводит пальцем по векам и переносице возлюбленной, и девушка вздрагивает. – И в волосах. Порхающая рука, прикосновения пальцев, ладонь на ее шее. Вот оно, счастье. - Зеро! Юуки обхватывает пальцами воротник рубашки охотника. Как бы близко он ни стоял, это недостаточно близко. - Бывает, что ты боишься спать? Боишься того, что ждет впереди? Зеро печально улыбается, и она готова поклясться: он знает, о чем она думает, о чем сожалеет. - Иногда я боюсь того, что оставляю позади, - отвечает он и прижимает ее ладонь к своей груди. Они снова целуются; их губы и тела движутся так плавно, будто они не целуются, а только думают о поцелуях, думают о дыхании. Зеро никогда не смел позволить себе большего, чем желала того его принцесса. В этот миг свершается невообразимое и невозможное: время замирает. Время и пространство отступают и уносятся прочь, подобно вечно расширяющейся Вселенной, оставляя только темноту и их теперь уже троих на краю, ночную прохладу, дыхание и прикосновение.