Ноктюрн

Недзуми всегда ждет, пока Сион уснет первым. Иногда это означает долгое ожидание и поиск причин не ложиться как можно дольше: он порою до самой ночи возится с ланчем на завтра, крошит сухари для мышек и расставляет книги в алфавитном порядке с особой дотошностью. Другими же ночами, когда Сион готов помочь с такими повседневностями (а он почти всегда готов), они быстро делают дела по дому, падают вдвоем на диван и устраивают дружескую потасовку со смехом и визгом, из которой победителем выходит обычно Недзуми. А потом долго лежат рядом, отдыхая в тишине. Иногда – держатся за руки, делая вид, что ни одному из них это неинтересно. Всего лишь рассеянная и привычная ласка, соединяющая их пальцы и ладони: они прикасаются друг к другу лениво, скользят кончиками ногтей по тонкой коже запястий, оба неловко отдергивают руки и оба вновь увереннее переплетают пальцы. Они могут лежать так часами, но, в конце концов, пальцы Сиона разжимаются, а хватка ослабевает, и Недзуми позволяет себе улыбнуться. Терпение, выработанное за четыре года наблюдений за Сионом издали, играет ему на руку. Как и раньше, когда он жил один, он фокусирует взгляд на потолке, цитирует в голове строчки из любимых пьес и читает надписи на корешках книг, стоящих рядом, пока дыхание Сиона не становится глубже, а его размеренный ритм не подсказывает, что парень крепко спит. И только тогда Недзуми разрешает себе перевести взгляд на мальчишку в своей кровати. Он осторожно поворачивается и перекатывается на локоть, заново открывая для себя, что спящим Сион выглядит еще невиннее, чем бодрствующим. Довольно отмечает расслабленную полуулыбку, с нежностью гладит по вечно растрепанным седым волосам. Он запоминает эти мельчайшие детали так же, как запоминает строчки из поэзий и драм, абзацы романов: жадно, нетерпеливо и преданно. Недзуми всегда чувствовал себя уютнее, наблюдая со стороны, но сейчас в этой густой тишине он может восхищаться Сионом, не боясь столкнуться взглядом с алыми, наполненными откровенной любовью глазами. Ему больно каждый раз, когда Сион так на него смотрит. Он не может себе объяснить почему. Но прямо сейчас ведь все в порядке. Сион прекрасен. Он кажется совершенно на своем месте в этой крохотной комнатушке, которую они делят на двоих. Грудная клетка мерно поднимается от вздохов. У него теплая и мягкая кожа, и иногда он бормочет нечто совершенно несвязное во сне. Все это прочно вошло в понимание комфорта для Недзуми, все эти очевидные мелочи жизни. Сон немного похож на смерть, потому что Недзуми одинаково ненавидит все, что разлучает их… пусть и ненадолго. Удовлетворенный, он коротко прижимается губами к щеке Сиона и опускает голову на подушку. Как и всегда, этот маленький ночной ритуал гарантирует ему спокойный сон. Прикрывая тяжелые веки, Недзуми поддается желанию и притягивает теплого и разомлевшего Сиона ближе к себе. «Я хотел бы спеть тебе на ночь, - мелькает неясная мысль в его голове. – Когда-нибудь я обязательно сделаю это, Сион». Следующим утром Недзуми обязательно будет ругать себя за эту мысль, но сейчас… - Я обещаю… Я… И мысль, и желание ускользают от него. Напряжение, скопившееся в теле за день, рассеивается, остатки мыслей путаются. А Недзуми, провалившийся в сон, не чувствует, как осторожно поворачивается рядом Сион и открывает чистые, едва светящиеся в полумраке глаза… Недзуми и не вспомнит к утру, как кто-то осторожно прикрывал его плечи одеялом. Как убирал темные пряди с лица на спину. А мягкие губы подарили легкий и нежный поцелуй в висок: - Спокойной тебе ночи, Недзуми.