Белый шар

       Посмотри на этот шар под потолком. Белый… дарящий немного тепла, и свет… бездушный… ненастоящий. Такой же ненастоящий, как все в этом гребаном, прекрасном мире, как и я… всего лишь плод чьего-то воображения. Кто-то нарисовал меня и захотел, чтобы я жил. И я живу, подчиненный чьему-то воображению.       Неровные, то округлые, то острые, как лезвия ножей, буквы устилали листок в руках Стэнфорда Купера. Он все время вспоминает то впечатление, которое произвел на него молодой человек, пришедший на прием неделю назад.       Вполне обычная одежда, черные волосы, концы которых лежали на плечах, глубочайшие серые с синью глаза. Назвался Уолтером. Приветливый, охотно шел на разговор, пытался правильно объяснить причину своего прихода.       С первого взгляда Стэн определил обычное наличие «черной полосы» в жизни этого человека. Разбитое сердце, постоянные неприятности на работе. В большинстве случаев к Куперу приходили с подобными вопросами и за помощью, чтобы преодолеть возникшие трудности. Иногда причина заключается в самих людях. Стэнфорд намекнул об этом Уолтеру. Тогда тот ничего не ответил.       Стэн договорился с ним, чтобы Уолт по возможности каждый день оставлял в его почтовом ящике письма, на которых записывал бы свои мысли. Иными словами завел бы дневник.       — Вы можете приходить два раза в неделю, — говорил Стэн.       У Купера были еще некоторые клиенты. Он не мог встречаться со всеми ними настолько часто, чтобы разобраться в их мыслях. Да и при беседе люди бывают не так откровенны и часто скрывают важные нюансы, что могли бы помочь делу. Поэтому Купер придумал способ, позволяющий заглянуть в душу.       Уединившись со своими мыслями и чувствами, люди заносили их в дневники. Стэнфорд видел событие глазами клиентов и мог судить со стороны.       Но то, что он увидел в душе Уолтера… Это была не просто черная полоса, нечто более глубокое. Читая его строки, Стэнфорд поражался и восхищался, насколько Уолт отличается от других клиентов. Стэн обычно читал его записи последними, поскольку мысли остальных казались повседневными.       Стэнфорд Купер работал частным психологом. Раньше работал криминальным психологом в полицейском департаменте города Бирмингем. Но вскоре уволился. Уж очень все стало действовать на нервы. Детектив Шерман, его старый друг, частенько обращался к нему за помощью.        Сегодня я долго смотрел на солнце. Такое теплое, светлое, далекое… Зачем оно светит? Оно думает, что его свет нужен людям, а они проходят, даже не взглянув на него. У них есть лампочки. Им и так светло. Они даже не замечают, как оно уходит. Скрывается за горизонтом, отражаясь в облаках, бросая нам последние лучи. Им не нужна вся эта красота. Лучше бы оно совсем исчезло. Тогда может люди, поймут его ценность. А пока будет холод и тьма, холод и тьма…       Уолтер расслабившись, сидел в кресле напротив. Стэн слушал его, поглаживая подбородок.       — Расскажите о вашей работе, Уолт.       Наступила тишина. Уолтер долго смотрел в окно, потом заговорил:       — Целый день провожу в офисе. За столом у окна. Мы находимся на 42 этаже, поэтому весь город видно замечательно. Каждый вечер видно как садится солнце. Весь день под потолком горят лампы дневного освещения, — Уолт слегка поморщился. — Когда они попадают в поле зрение глаз… это очень неприятно. Я, конечно, пользуюсь настольной лампой. Разумеется, включаю свет дома. Но когда становится темно. Эти бессмысленно горящие лампы на потолке… Они не могут пересилить свет. Настоящий свет. Не искусственный. Они бессильно пытаются светить. При наличии дневного света они превращаются в еле горящие трубки. Они сильны ночью, но не днем.       Уолт замолчал, смотря вдаль. Стэн какое-то время наблюдал за ним. Когда Уолтер рассказывал, он иногда делал долгие паузы, как бы перебирая в сознании все детали, чтобы не упустить чего-то важного.       Клиент опустил глаза. Он закончил речь.       — Все же не все лампы бесполезны, — произнес Стэнфорд. — Они нужны тем, кто находится дальше от окна.       Уолт покачал головой:       — Я знаю.       Купер решил, что пора завершить встречу. На все интересовавшие его вопросы он получил ответы. Но внезапно, сидевший в задумчивости Уолт, решил продолжить:       — Еще там есть большое окно. До самого пола. Во время обеда я часто стою около него. Пью кофе и смотрю на маленькие машины, проезжающие внизу…       Так же внезапно он замолк.       Многие перспективы исследования человеческого разума открывает наша область, думал Стэнфорд, стоя на обочине автотрассы на холме. Перед ним лежал Бирмингем, затянутый пеленой дождя.       Может Уолт прав? Мы слишком мало уделяем внимания окружающему миру? Погруженные в свои дела, люди проносятся мимо него на машинах. Ну, а что красивого в этой картине? Серые тучи, льет дождь, мокрый асфальт, пронизывающий ветер. Но если все это не вызывает восхищения, тогда почему он уже полчаса стоит на месте и не отводит взгляд от города?       Дома, включив свет, Стэн вновь вспомнил Уолтера.       Безнадежный, бесполезный свет ламп… хм… Ты думаешь, что никому не нужен. Точнее чувствуешь, что никому не нужен. Потому что ты оказался не нужным ей. А когда человеку одиноко, он начинает сочувствовать вещам. Ты чувствуешь безнадежность. Чувствуешь, что тебя эксплуатируют на работе так же, как эти лампочки.       Спасибо, Уолт. Кое-что ты мне уже рассказал.       Я нарисую небо на своем потолке. Но не прекрасно голубое, и не прекрасно темно-синее, звездное небо. А серое, осеннее небо. Потому что мозг, заключенный в стенах моего черепа — серый.       Потолок в моей квартире низкий, и возможность того, что моими мозгами забрызгается хотя бы половина потолка, в принципе, велика.       Я упаду и буду смотреть на это… на это небо вечно…       Стэнфорд не удержался от улыбки, читая эти строки. Что это? Черный юмор?       На утро Стэн поднялся в свою контору и застал там Шермана. Его приятель устроился в кресле за столом и читал дневники клиентов. Он поднял глаза и кинул лист обратно в стопку, когда зашел Стэнфорд.       — А ведь ты работаешь с потенциальными преступниками, — сказал Шерман. — В конце концов, они могут навредить окружающим или себе.       Стэн подошел и положил на стол бумаги:       — И моя задача не допустить этого и вернуть человека к нормальной жизни. Как ты зашел в кабинет?       — Здесь была уборщица. Она сказала, что я могу тебя подождать.       Шерман поднялся с кресла.       — Вчера был задержан парень, подозревающийся в убийстве трех человек. Свидетели говорят, что он внезапно набросился на прохожих с ножом.       Нож он опознал, и даже подтвердил свою вину. Но вот причину нам выяснить не удалось. На допросе он нес ужасный бред. Мы не знаем: или его накачали наркотиками, или он сумасшедший.       — Кровь проверили?       — Да. Наличие наркотика имеется, но в очень маленьком количестве.       — В чем же проблема?       — Мы не уверены.       — Хм, — Стэн покивал головой. — Что ж, поехали.       Сердце стучит равномерно… Чуть ускоряясь при вдохе. И глубже… стоит только нахлынуть воспоминаниям.       Вокруг темно. Еле видны очертания под светом луны.       Когда вокруг тихо, очень тихо, можно услышать, как оно бьется. Когда-то так было…       Теперь я каждый вечер замираю, вслушиваясь в себя. Долго, внимательно… Но не слышу…       Я прижимаю руку к груди, пытаясь почувствовать стук. Но его нет. Его там нет с тех пор, как ты в последний раз отвела взгляд…       Это был последний день в моей жизни…       Солнце садилось, по стеклу стучал дождь. Стэн дочитывал письмо Уолта. Сегодня назначен прием, но врядли он придет в такой дождь.       Преступник, с которым столкнулся сегодня Купер, не оказался в полном смысле сумасшедшим. Но принимаемые им наркотики основательно испортили ему мозги. Хотя принимать он их начал только чтобы заглушить возникающие в сознании мысли. Так он говорил.       Парень страдал шизофренией. Ему казалось, что окружающие читают его мысли и узнают все, о чем он думает. Ему казалось, что все слова и взгляды только подтверждают это. И вот он не выдержал. Якобы случайные прохожие узнали, что он боится своих мыслей, и задумали рассказать про него всему городу.       Стэн отложил листок и тяжело вздохнул. Прекрасно. А час назад позвонил Шерман и сказал, что парень, каким-то образом освободившись, вырвался и выхватил пистолет у полицейского. Потом забился в угол, разрыдался, и выпустил себе пулю в голову.       Но Уолтер все же пришел. Вымокший, без зонта, он с грустной улыбкой поздоровался со Стэном:       — Прекрасная сегодня погода, мистер Купер!       — Я ознакомился с музыкой, что Вы упоминали. В ней много агрессии и печали. Я, конечно, не осуждаю Ваши предпочтения. Но не думаете ли Вы, что она влияет на Ваше настроение?       Уолт немного подумал.       — Это позволяет мне расслабиться. Эти песни вызывают у меня особые чувства. Некоторые песни связаны с отдельными мыслями и событиями, о которых я думал, слушая эту мелодию. И многие из них связаны с ней…       Уолт замолчал. Стэнфорд почувствовал в нем напряжение, словно тот наткнулся на внутренний камень.       Уолтер никогда не упоминал о своей бывшей возлюбленной. Лишь на первой встрече вскользь рассказал об общей картине. И что же произошло сейчас? Он стал доверять Куперу, или воспоминания не дали ему во время замолчать? А ведь возможно именно в этом кроется ответ. Осторожно подбирая слова, Стэнфорд попытался помочь открыться Уолту:       — Вы никогда раньше не упоминали… Чем она была для Вас?       Уолт поставил руки на подлокотники кресла и уперся губами в сложенные пальцы. Он просидел так какое-то время и произнес:       — Светом… солнцем… согревающим, разгоняющим холод и темноту. Единственным лучиком добра в этом сером мире. Когда ждешь ее всю жизнь. Она сама становится жизнью. Жизнью — дороже моей жизни.       Но все, что живет, обречено умереть. И я отдал свою жизнь, чтобы жила она.       Сегодня у Стэна было приподнятое настроение. Он шел домой, моросил дождик. Стэн прищуриваясь с улыбкой, смотрел на небо, вспоминая Уолтера. Теперь многое стало ясно. Как он и предполагал главный ответ крылся в чувствах Уолта. Именно они убили его. Теперь задача Купера состояла в том, чтобы помочь Уолту забыть то, что причиняет ему боль и обратить свой взгляд в будущее.       Несколько минут назад он отправил ему письмо, в котором были слова: «Дорогой, Уолтер! Хочу сказать Вам, я думал над многими беседами, прошедшими за эти две недели. И я понял Вас. Сейчас я шел под дождем и думал, на сколько это красиво. Я проникся в Ваши слова и увидел мир Вашими глазами. Теперь я знаю, что должен сделать для Вас. Жду Вас завтра. Как обычно. Ваш Стэнфорд Купер».       Подходя к дому, Стэн заглянул в почтовый ящик. Там лежали новые письма клиентов. Стэн достал их и пошел к крыльцу.       Серый, грязный потолок. Об него бьется комар, пытаясь найти выход из клетки. Но он никогда не найдет его. До конца своих дней, он будет надеяться, что вернется в мир, где родился.       Обреченность…любое любопытство или желание может завести нас в клетку, из которой нет выхода. В которой нам суждено умереть. Невидимый холодный ветер раскачивает посеревшую занавеску. Она плавно надувается и втягивается обратно. Словно часть огромного сердца мира. Медленно перекачивает воздух.       Оно бескровно… оно бездушно… Ему нет дела до маленьких счастливых людей. Его задача наделять этот добрый мир кислородом, чтобы люди не умерли. А ведь если оно остановится, то они обязательно умрут. Эти хрупкие нежные существа… О них нужно постоянно заботиться.       Но жаль, что его не заботят мысли этих маленьких людей. А зачем? Ведь они все счастливы…       Начало дня прошло как всегда. Купер принял двух клиентов и стал заполнять бумаги. В середине дня в дверь постучал и зашел Шерман.       — Срочное дело, Стэн. Нам нужно ехать, — сходу заявил он.       — Что случилось? — спросил Купер.       — Думаю, пострадал один из твоих клиентов, — ответил детектив.       Они быстро доехали до многоэтажного дома, у подъезда которого стояла две полицейские машины. Всю дорогу Стэнфорда мучили мысли. Кто мог пострадать? Почему?       Он поднялся за детективом по лестнице. Шерман показал офицерам удостоверение, и они пропустили их. Купер прошел по коридору и оказался в комнате обитой серыми досками. Под потолком висел человек с длинными волосами.       — Боже… Уолт… — прошептал Стэнфорд.       Он приблизился к покойному. Глаза того были закрыты, лицо спокойно. Шерман, между тем оглядывающий комнату, позвал Стэна. Купер подошел и взял из его рук листок бумаги. На нем знакомым почерком наискось было написано: «Спасибо за понимание, мистер Купер».       Стэн перевернул лист и узнал свое письмо.       — Что ты об этом думаешь? — спросил Шерман.       Стэнфорд лишь отрицательно покачал головой.       На следующий день психолог отказался от приема клиентов и заполнял рабочие бумаги. Сегодня было солнечно, как и вчера, когда Шерман зашел к нему.       Стэн оторвался от работы. Зачем он это совершил? Что я сделал не так? Или я слишком поздно разобрался в нем? Или, покопавшись в его чувствах, вновь вернул те воспоминания, что он, может быть, уже забыл? Я хотел помочь ему забыть все, а на самом деле сделал обратное? Боже, что же я наделал…       Стэн сокрушенно закрыл лицо руками. В этот момент его отвлек стук в дверь. Зашел Шерман. В руках он нес папку.       — Здравствуй, Стэн, — сказал он. — Я принес данные медэкспертизы.       Детектив дал Стэну бумаги. Купер стал их просматривать.       — По данным специалистов, — продолжал Шерман, — смерть наступила в 5.28. Орудие удушения была изготовлено из струн. Думаю, твой клиент был большим романтиком, раз встретил рассвет, повесившись на струнах.       Шерман сделал паузу.       — Но думаю, тебе стоит знать еще кое-что, — сказал он. — Было проведено вскрытие… и… эксперты говорят, что его сердце остановилось около шести месяцев назад.       Стэн поднял на друга непонимающие глаза. Потом в шоке медленно протянул папку и положил ее на стол.       — Но… ведь… он… — Стэнфорд показал на пустующее кресло рукой.       Наступила тишина. Купер не мог поверить в это. В течение двух недель он разговаривал с Уолтом. Живым Уолтом. Не зная зачем, Стэн нашел в стопке бумаг одно из его писем и пододвинул Шерману.       Смутная догадка возникла в голове, когда он стал вспоминать строки того письма.       Сердце стучит равномерно… Чуть ускоряясь при вдохе. И глубже… стоит только нахлынуть воспоминаниям.       Когда вокруг тихо, очень тихо, можно услышать, как оно бьется. Когда-то так было…       Теперь я каждый вечер замираю, вслушиваясь в себя. Долго, внимательно…       Но не слышу…       Я прижимаю руку к груди, пытаясь почувствовать стук. Но его нет. Его там нет с тех пор, как ты в последний раз отвела взгляд…       Это был последний день в моей жизни…       Стэн закрыл глаза…       Уолт не хотел, чтобы ему помогали, он хотел, чтобы его поняли.