I love you, I hate you

Джонни стоял у распахнутого настежь окна. Перед ним, переливаясь в ночи разноцветными огнями, раскинулся Нью-Йорк – огромный безжалостный мегаполис, где запросто можно было пропасть без вести, сгинуть, унеся с собой всю свою боль, своё отчаяние, свою слабость, и никто никогда не узнает, где ты похоронил останки своих чувств и надежд. Вейр вдохнул полной грудью сырой холодный воздух – в апреле в Нью-Йорке было прохладно, дожди, не переставая, шли почти целую неделю, а ночью казалось, что никакой весны и в помине не было... Джонни провёл ладонью по лицу, не замечая, как нервно дрожат пальцы – то ли от холодного пронзающего ветра, то ли от пережитой обиды, тяжким грузом лежащей на сердце. Видела бы его сейчас Галина, суровая русская женщина, взявшая под своё крыло американского фигуриста – вот раскудахталась бы! Как же, ведь её «зайчик» мог простыть, заболеть! А впереди столько важных шоу, к которым они так серьёзно готовились, и пропустить которые у них не было никакого права! И откуда знаменитому тренеру было знать, что все мысли Джонни были сейчас не о выступлениях в ярких шоу, которых он раньше так жаждал и к которым стремился, трудясь на катке и в спортзале до седьмого пота. Сердце спортсмена, познавшего за свою короткую двадцатидевятилетнюю жизнь взлёты, падения, радость побед и горечь поражений, впервые дало сбой, и это никак не было связано с фигурным катанием. «Зайчик»… Да, когда-то он был «зайчиком» для многих своих фанатов, для части из них он до сих пор, не смотря на нападки СМИ, продолжал оставаться милым, прелестным, неземным созданием с ангельским личиком. И мало кто знал, каков Джонни Вейр в реальной жизни, в быту, не по ту сторону экрана телевизора или монитора компьютера, а именно как человек со своими проблемами, чувствами и страданиями… Нет, он не был ни злобным, ни лживым, ни отвратительным, не был заносчивой Дивой, как многие любили его себе представлять, ничего подобного не было! Однако и до ангела, каким его считали некоторые фанаты, Джонни здорово не дотягивал. Физические перегрузки приводили к эмоциональному истощению и нервным срывам, мучительные боли в уставшем от тренировок теле доводили порой до самых настоящих истерик, которые он обрушивал на близких ему людей. За последние два года таким человеком, самым родным и любимым, стал для Джонни его муж. Виктор… Виктор Воронов… Еврей с русскими корнями, юрист, красавец… Была ли их встреча случайной? Или всё было тщательно спланировано общими «друзьями»? И правда ли, что этот некогда родной человек в прошлом был мошенником и наркоманом? Был? А что, если и сейчас он за спиной мужа проворачивал свои тёмные делишки, используя капитал Джонни, нажитый непосильным трудом? Или всё это происки недоброжелателей, позавидовавших чужому счастью? Джонни с тоской смотрел на огни Нью-Йорка и пытался сопротивляться медленно затапливающему сознание страху и отчаянию. А ведь как красиво всё начиналось! Ухаживания, ночные прогулки, рестораны, подарки… Всё это Джонни очень любил, и Виктор соответствовал всем его достаточно жёстким требованиям. И какое-то время оба были по-настоящему счастливы! В какой момент всё начало рушится? И была ли в этом вина только Виктора? Может и сам Джонни вёл себя недостойно по отношению к мужу, не уделял ему достаточно внимания? Да, всякое случалось в их маленькой необычной семье… Вейр отлепился от окна, к раме которого он прижимался лбом всё это время, и направился вглубь просторной комнаты – он занимал шикарный номер в одном из самых дорогих отелей Нью-Йорка. Подойдя к низкому стеклянному столику, плеснул в бокал виски, поморщился от резкого запаха и снова вернулся к окну. То, что этот брак с Виктором был ему вовсе не нужен, Джонни понял уже через пару месяцев после женитьбы. Многое пришлось менять в жизни, и не все эти перемены приходились Вейру по душе. Пришлось сменить квартиру на более просторную, свободного времени стало гораздо меньше, и нужно было уделять внимание мужу, тогда как в редкие выходные хотелось провести время со старыми друзьями. А теперь он был человеком семейным, и на дружеские встречи приходилось идти с супругом, который зачастую раздражал спортсмена своими не всегда уместными шутками. Впрочем, Виктор прекрасно влился в окружение Вейра, и многие находили его очаровательным. Сначала это было даже забавным – заботиться о любимом человеке, готовить для него завтраки, писать милые записочки, выводить в «свет»… Вот только вся эта мышиная возня быстро надоела знаменитому фигуристу, привыкшему жить только для себя любимого. Джонни стал раздражительным, всегда ждущий его дома Виктор вызывал у него неприязнь, и Вейр с трудом сдерживался, чтобы не сказать ему что-нибудь гадкое, обидное и жестокое. Даже секс – некогда такой желанный здоровый секс! – утратил свою остроту, и ощущения от него потускнели, превратившись в обычную супружескую обязанность. Виктор не был дураком, он остро чувствовал, что между ним и его мужем пролегла пропасть, с каждым днём становившаяся всё глубже, и понимал, что причина столь резкой перемены в их отношениях крылась в характере Джонни. Сначала Воронов, пытаясь вернуть ускользающее счастье, из кожи вон лез, чтобы угодить супругу, ставшему вдруг таким нервным и капризным, но потом холодность и пренебрежение Джонни стали ему надоедать… Вейр сделал глоток виски и поморщился. Что же дальше? Он подал на развод, да ещё и объявил об этом на своей страничке в Твиттере, вызвав волну горестных стенаний фанатов, и что теперь? Джонни застонал, вспомнив, как счастлив был его видеть Виктор после окончания Олимпийских Игр в Сочи, как старался окружить его всевозможной заботой, как хвастал недавно сделанной татуировкой с его именем, и тогда у Вейра просто не хватило духу сказать мужу о начале бракоразводного процесса. Виктор узнал об этом сам из того же Твиттера, будь он проклят! О том, что было потом, Джонни предпочитал не вспоминать – тот ад, который устроил ему муж, навсегда оставил след в его душе. Вейр знал, что будет нелегко, но то, что очередной скандал вокруг его имени разгорится с такой силой, он не ожидал. Виктор, всегда такой терпеливый, снисходительный и уравновешенный, показал себя во всей красе. Из скромного спокойного человека он превратился в жестокого мстительного тирана, пытающегося любой ценой втоптать имя супруга в грязь. Сколько дерьма вылилось на голову Джонни за последние два месяца! Спортсмен усмехнулся – что ж, ему не привыкать… Уже не в первый раз безжалостные таблоиды терзают его, словно стервятники, однако только сейчас было по-настоящему больно. Тогда его пытались достать, уничтожить чужие незнакомые люди, а сейчас… сейчас то же самое делал близкий человек, два года назад поклявшийся любить его, Джонни, вечно. Виктор умудрился выставить его чудовищем, домашним деспотом, избивающим свою вторую половину. Одно из интернет-изданий еженедельно выкладывало в сеть всё новые и новые детали развода Вейр-Вороновых, цветисто украшенных подробностями о диких выходках фигуриста и его беспорядочных интимных связях. Но не эти гаденькие низкопробные статейки, служащие лишь средством для поднятия рейтинга, вызывали ужас у Вейра. Гораздо хуже были комментарии читателей под каждым новым выпуском. С такой ненавистью к своей персоне Джонни не сталкивался даже тогда, когда против него ополчились защитники животных из-за его необузданной страсти к мехам. А ещё стараниями обиженного супруга под угрозой срыва оказалась карьера Вейра как телеведущего, несколько проектов уже отказались от его участия, судьба же других висела на волоске. И от одной только мысли об этом в душе Джонни вскипала злость – все его труды могли пойти прахом, оставив спортсмена – а заодно и его мужа – без средств к существованию. К тому же нанятые адвокаты тоже стоили немалых денег, и затребованные Виктором алименты согласно решению суда необходимо было выплачивать… Джонни как-то по-детски всхлипнул, оплакивая свой неудавшийся брак, в спешном окончании которого он принял непосредственное участие. Он не замечал, что по его щекам текут слёзы, оставляя на идеально-гладкой коже мокрые дорожки. Закрыв глаза, он прижал руку к груди, словно пытаясь успокоить мучительно ноющее сердце, и глубоко вздохнул. Бокал с остатками виски выскользнул из его пальцев и, упав на пол, со звоном разлетелся на множество сверкающих осколков. Некоторое время Вейр растерянно смотрел на стеклянное крошево, искрящееся в янтарной лужице, а затем вдруг улыбнулся. «Напоминает мою жизнь, - подумал он. – Сверкающие осколки в прозрачном море одиночества и боли…» Внезапно накатила смертельная усталость. Джонни почувствовал, что у него больше не осталось сил бороться с обстоятельствами, каждый раз оставляющими в его душе уродливые шрамы. Всё! Надоело! Вейр высунулся по пояс в окно и долго смотрел на проносившиеся где-то далеко внизу автомобили. То ли выпитое виски ударило ему в голову, то ли отчаяние окончательно завладело его сознанием, но спустя несколько минут Джонни уже стоял на коленях на подоконнике, крепко держась руками за раму. Резкий порыв холодного ветра растрепал его волосы, с силой дунул в лицо, забирая обиду и разочарование и оставляя взамен нечто похожее на облегчение, лёгкость, уверенность, что всё рано или поздно образуется, и он, Джонни Вейр, снова будет блистать всеми гранями своего таланта. Так было раньше, так будет и сейчас. Неловко поднявшись на ноги и стоя во весь рост в проёме окна, Джонни вдруг рассмеялся – весело, беззаботно, свободно… Словно невидимые ледяные пальцы стали потихоньку разжиматься, освобождая едва бьющееся замёрзшее сердце. - Джонни, нет! – услышал он вдруг позади себя и вздрогнул от неожиданности. Голова закружилась, и Вейр покачнулся, чувствуя, что его вот-вот утянет вниз. Задохнувшись от ужаса, он ещё крепче вцепился пальцами в холодный пластик и зажмурился, будучи не в силах сделать ни одного движения. Такое уже случалось с ним раньше, особенно перед соревнованиями, когда в результате стресса он либо страдал от болевых спазмов в спине, либо физически не мог пошевелиться - тело словно отказывалось слушаться. - Прошу, Джонни, не надо! – и сердце Вейра пропустило удар. Виктор. Но как он здесь оказался? Как нашёл его? А главное, зачем? Джонни, задыхаясь от внезапно охватившего его страха перед высотой, чуть повернул голову и скосил глаза, стараясь разглядеть вошедшего. Виктор, бледный как смерть, стоял в нескольких шагах и с ужасом на лице протягивал в сторону мужа руки. - Не надо! – повторил он, умоляюще глядя на Вейра. – Я сделаю всё, что ты хочешь, выполню любые твои условия! Если хочешь, я навсегда исчезну из твоей жизни, и ты обо мне никогда больше не услышишь! Только не прыгай, прошу! Спустись оттуда, и мы поговорим, - Виктор видел, что по лицу Джонни, такому красивому и родному, не переставая, льются слёзы. – Ну же… Слезай! Вейр отвернулся от него и снова глянул вниз – он и рад был бы слезть с этого чёртового подоконника, но разжать пальцы или сдвинуться хоть на сантиметр был не в состоянии. Страх сковал его с головы до ног. Однако Воронов его расценил молчание по-своему. - Умоляю, прости меня! – и до Джонни донеслись сдавленные рыдания. – Это я во всём виноват, прошу… - Помоги мне! – прошептал фигурист, не очень надеясь, что бывший муж услышит его слова. – Господи, Виктор, мне страшно! Я не могу пошевелиться! Сними меня отсюда! - Не двигайся, - голос Виктора дрожал, но он старался говорить как можно спокойнее, видя, что Джонни напуган до смерти. – Сейчас я помогу тебе спуститься. Воронов медленно, стараясь не делать резких движений, приблизился к окну и осторожно взялся за одно запястье Вейра, крепко сжав его своими пальцами. - Так, я держу тебя, - произнёс он. – Не бойся, я не дам тебе упасть! Поворачивайся ко мне. Но Джонни лишь беспомощно затряс головой. - Не могу, - пролепетал он. – Не могу! Виктор на секунду задумался, затем так же осторожно обвил свободной рукой бёдра спортсмена и прижал к себе, чувствуя, как всё тело Джонни сотрясает нервная дрожь. - Вот так, - шептал он, - всё хорошо. А в следующий миг рванул Джонни на себя, буквально швырнув его на ковёр возле окна. Вейр скорчился, поджав под себя колени, и дал волю своим чувствам. Он плакал навзрыд, размазывая по покрасневшему лицу слёзы, и всё никак не мог остановиться. Он даже не заметил, что в какой-то момент рядом с ним на пол опустился Виктор и, приподняв, удобно устроил в своих объятиях, не переставая гладить по растрёпанным волосам и шептать успокаивающие слова. Когда истерика утихла, Воронов легко поднял своего супруга на руки и отнёс в другую комнату номера, где стояла широкая кровать. Устроив несопротивляющегося Вейра на подушках, он направился за водой, а когда вернулся, застал умопомрачительную картину – Джонни по-турецки сидел на кровати, рассматривая в маленьком зеркальце своё опухшее от слёз лицо, и с остервенением пытался запудрить красные пятна на щеках. - Вот, выпей, - миролюбиво сказал Виктор, садясь рядом. Джонни посмотрел на него, недоверчиво поджав губы, но протянутый стакан с водой взял, осушив его буквально одним глотком. Некоторое время оба молчали – Виктор смотрел в сторону, не зная, уйти ему или остаться и попытаться наладить контакт с мужем, а Джонни сидел, опустив голову и бездумно вертя в руках пудреницу. - Я, наверное, пойду, - неуверенно сказал Воронов. Джонни промолчал, но когда Виктор поднялся с кровати, он мёртвой хваткой вцепился в его руку. Воронов обернулся – на него смотрели зелёные заплаканные глаза, в которых плескалось такое отчаяние, что ему стало не по себе. - Нет! – услышал он. – Не уходи! Несколько безумно долгих мгновений Виктор молча смотрел на своего мужа, а потом, не удержавшись, впился в его губы жадным поцелуем. И Джонни не оттолкнул его, не отпрянул, он ответил на ласку мужа, чуть прикусив его губу – между ними это служило знаком, что партнёр может продолжать начатое. Виктор, не разрывая поцелуя, лихорадочно расстёгивал пуговицы на рубашке спортсмена, второпях едва не вырывая их с корнем. А руки Джонни беспорядочно шарили по его груди и плечам, терзая тонкую светлую ткань. Но вот с пуговицами было покончено, рубашка нетерпеливо сдёрнута с белоснежных плеч, на которых Воронов, недолго думая, принялся оставлять ярко-красные следы поцелуев, больше походивших на укусы. Джонни стонал, изгибался, извивался в его руках, распаляя ещё сильнее, и вот уже Виктор, стянув свою рубашку через голову, с рычанием пытался расстегнуть молнию на его джинсах. Джонни решил ему помочь, самостоятельно избавившись от весьма узкой и облегающей тело детали гардероба, а потом вдруг выскользнул из объятий Виктора и толкнул его на кровать, опрокинув на спину. Многообещающе улыбнувшись, он расстегнул ширинку на брюках экс-супруга, и склонился над его пахом, обхватив губами уже достаточно окрепшую плоть. Он знал, что любит Воронов, и очень скоро уже сам Виктор стонал, изнывая от похоти. Как они оба оказались полностью обнажёнными, никто из них не помнил. В какой-то момент Воронов просто подмял Джонни под себя, не переставая целовать его грудь и время от времени чуть прикусывая твёрдые от возбуждения соски, и Вейр окончательно сдался, растворившись в ласках мужа. А потом была бешеная скачка – Виктор безжалостно вбивался в такое любимое, такое красивое и желанное тело, каждым мощным толчком заставляя Джонни вскрикивать и судорожно терзать пальцами ни в чём неповинные простыни. А когда всё было кончено, он без сил лежал на измятой постели и с наслаждением смотрел, как Вейр, выйдя из душа, обтирался полотенцем. - Ты вернёшься ко мне? – спросил Виктор, не отрываясь от разглядывания безупречного тела мужа. – К чему весь этот фарс? Джонни молчал. - Я изменюсь, обещаю! – Виктор не находил подходящих слов, и молчание фигуриста его пугало. – Ведь я всё ещё люблю тебя! Вейр уселся на кровать и ласково погладил выглядывающее из-под одеяла колено Воронова. - Ты, может, и изменишься, - тихо сказал он, и его губы тронула печальная улыбка, от которой у Виктора сжалось сердце, - а вот я нет. Не стоит нам мучить друг друга, мы и так достаточно повеселили публику – почитай отзывы к статьям, нас обоих все ненавидят! - Да Бог с ними! – Виктор привстал и схватил Джонни за руки, заглядывая ему в лицо. – Тебе же всегда было плевать на мнение окружающих! Я так хочу, чтобы всё было по-прежнему! Вейр прижался к мужу, положив голову ему на плечо. - А почему бы и нет? – вздохнул он. – Поклонников моих, правда, жалко, они не поймут… - Ты должен делать не то, чего ждут от тебя поклонники, - Виктор зарылся носом в волосы Джонни, вдыхая такой знакомый яблочный аромат, - а то, чего хочешь ты сам. - Ты такой умный, - пробормотал Джонни, глаза которого слипались от усталости. – Вот почему я люблю тебя. - Любишь? – Виктор недоверчиво поднял бровь. – Совсем недавно ты кричал, что ненавидишь меня! Ответом ему послужило лишь тихое сопение.