Как же я любил Минск! Да, этот шумный город, в котором может показаться, что побывал везде. Гуляя по ночному проспекту лишь однажды, влюбляешься в Минск. Влюбляешься в его сказочную неизвестность, которая ждет на соседней улочке. Влюбляешься в улыбки счастливых прохожих. Влюбляешься в уютные кафешки, вывески которых остаются в памяти навсегда. Влюбляешься в его многовековую историю. Влюбляешься в бесконечный шум машин, автобусов. Влюбляешься даже в выхлопной запах (а может это я такой наркоман?)! Но самое главное, влюбляешься в атмосферу неугасаемой жизни, которую никто и никогда не сможет испортить. Жаль, что я теперь тихий наблюдатель, но в каждой истории должен быть рассказчик, верно?
Глава 1
Старенькая и полуразвалившаяся Audi ехала слишком быстро, отчего ветер через открытые окна создавал неприятный сквозняк. Ветер постоянно откидывал капюшон, трепал по лбу непослушные и нерасчесанные волосы, больше похожие на лошадиную гриву. Бесит. Солнце светило слишком ярко, слишком паляще и слишком метко попадало в глаза. Даже когда веки пытались спасти глаза от потери цвета, а также туманный сон, все равно рябило. Всё равно эти желтые и оранжевые зайчики скачут в глазах! Ужасное чувство… Особенно, когда пытаешься доспать, доотдохнуть и допереварить прошлый день. Машина снова подскочила на выбоине, пассажиры на задних сидениях снова подпрыгнули. Голова Вити стукнулась о крышу автомобиля, попадая по недавнонабитой шишке. Впринципе, ничего не заметно в волосах, да и не больно уже, но... Все это сопровождается вздохом и оканьем мамы (довольно громким кстати!), цоканьем сестры и папиным «чертовы дороги», превращаясь в ежеминутную пытку, особенно, когда хочешь поспать... Как будто вслушиваешься в каждый шорох, чтобы в очередной раз про себя подумать, какая невежливая и бессовестная у тебя семья, и в то же время думаешь о чем-нибудь убаюкивающем, потому что дико хочется спать. Ну все – так точно невозможно совершить задуманное. - Сколько еще ехать? - Уже совсем чуть-чуть. Видишь остановку? Запомни ее, до школы придется подъезжать. Школу мы минут 10 назад проехали, белая такая, с оранжевой подсветкой номера. А, точно! Через дорогу от дома магазин есть. Очень хорошо, что окна на него не выходят, а на парк. Жаль правда, что высоко так жить будем, кот может выпрыгнуть... - Хватит. Все, я понял, что нужно было квартиру посмотреть. И Вася никогда и никуда не выпрыгивал. У него iq больше, чем у моей бывшей соседки по парте. Аня охнула. Она понимала, чем был вызван такой резкий ответ, но ехать в тишине было не по ней. - И какой же у Васи iq? Если больше 60, то я буду должна тебе банку консервированных ананасов. - Как только приедем, сгоняешь за ней в этот магазин, который напротив. Ты уже проиграла, - сказал Витя, слегка ухмыляясь. Но только одним уголком губ, ведь это всегда означало его внутреннее торжество. - Пап, у тебя мелочь есть? Нашему малышу придется дать немного на ананасы, - сестра обратилась к папе, сказав это слегка насмешливым тоном, и добавила: - Тогда я с тобой поделюсь. - Дразнишься? Какой же ты ребенок. В Витю полетел чехол от телефона. Затем наушники. Проводок даже попал парню в глаз. - Ребенок – это тот, кто покупает точно такие же наушники, даже точно такого же цвета, - Аня продолжала язвить. - Это мой любимый цвет, - возразил Витя, делая акцент на том, что прения окончены. - Вообще-то мой. - Не знал. - Скорее и не хотел, но теперь вот знаешь. - Ага. Нет, все-таки сон вернулся, и, дабы его не спугнуть, Витя снова натянул капюшон, снова закрыл глаза. Он даже сделал вид, что не знает любимого цвета сестры. Как же хотелось спать! Даже когда мама с папой начали переговариваться о чем-то, Витя смог заснуть. На 2 минуты. Потом стали выгружаться, и началась суматоха, крики и возгласы, перед глазами мелькали небритые и пугающие лица рабочих – ну переезд же как-никак. Как бы то ни было, Витя неплохо устроился, облокотившись о выступающую стену подъезда, сложил руки, подтянул капюшон байки аж на глаза – продолжал свое «сонное царство». - Эй, парень, не мог бы помочь? Это заявленице Витю нехило смутило, хотя бы взять этот тон, как будто он должен помочь. Черт побери, они же рабочие! Пусть перетаскивают потихоньку вещи, деньги же за это заплатили. - Эм, что? – удивленно прошептал Витя. - Помочь перетащить шкаф. Понимаешь, товарищ мой немножко того, - рабочий намекнул на нетрезвое состояние товарища движением у шеи, - и я не могу ему хрупкие вещи доверить. Уронить может. Уши Вити горели. Что за ерунда? Пришел пьяный, да теперь, вроде, на него всю работу скинул. Ужас. - Который со стеклянными дверцами? - Ага, он. Черт. Стеклянный уронить жалко. Вообще-то любой уронить жалко, но на стеклянном классные рисунки когда-то с другом забабахали, он особенный. - Окей, а на какой этаж? – спросил Витя. Что ж поделаешь, если о нежеланном переезде только за час до него самого поинтересовался. Да и то лишь узнав, будет ли снова с Аней комнату делить. Повезло: одиноко, одинокий, одиночка. - Ну ты странный, этаж не помнишь. Восьмой. Хм, восьмой это высоко. Это как их прошлый физрук, который смотрел на всех полностью опустив голову, будто на ноги все время пялился. Или мысль пингвина о том, что нужно тащиться на высокую снежную гору с яйцом между лапами. Второе даже больше подходит, только вместо яйца шкаф. Остановившись около машины, Витя наконец пришел в себя. Что там шкаф перетащить, он и потяжелее вещи таскал. Наверное. Раз, два, три – край шкафа уже на руках, еще 3 счета и можно поднимать. Раз, два, три... - Ты что наделал? – закричала Аня, подбегая к погрузочной машине. По асфальту разлетелась ее коллекция музыкальных дисков. Некоторые разбились, остальные поцарапались, выжила только 1 коробочка с диском Linkin Park. - Ну, самое дорогое твое добро живо, так что не ори. И вообще – что они здесь делали? Все вещи давно выгружались из шкафов. Я их лично проверял! - Ничего ты не проверял, Вить. Как ушел к другу, так и не вернулся, - рассмеялась мама. - А может я ночью проверял? Откуда ты знаешь? - Ага. Давай, дорогой, меньше слов, а больше дела, - продолжала улыбаться мама. На счет три шкаф снова был поднят. Все хорошо, он на весу, вот уже почти вошли в подъезд. Второй рабочий, у которого прямо на лице было написано «продолжайте, мои рабы», сидел на скамейке. Хоть бы дверь, что ли, придержал. Вовремя папа подоспел, кое-как придержал, хоть тащил в руках телевизор. - Точно восьмой? – переспросил Витя, все еще надеясь, что ослышался. - Парень, ты и правда странный. Пару этажей было потихоньку преодолено. Мама с сестрой шли позади, наблюдали, видите ли советами помогали: как взять, как ногу поставить, чуть ли не как вздохнуть. Позади был шестой, даже седьмой. По лицу парня градинами катился пот, он чуть дышал, лицо давным-давно было алым, а в особенности уши. И тут бабах – шкаф падает. Сначала проскакивает по ногам горе-грузчиков, затем летит по лестнице вниз, бьется стекло, по всему подъезду раздается треск. - Елки-палки, какой же я дохляк. Многое могло прозвучать в такой момент, когда твой любимый шкаф летит по лестнице и окончательно разбивается. Когда на тебя с укором смотрит семья, да даже кот мяукает что-то типо «ну ты и растяпа». Но прозвучало именно это. Да, так началась новая жизнь Виктора Огинского. Правда, он не такой нытик и дохляк, как могло показаться. Каждому человеку нужен сон, без сна человек сам не свой. Как будто не с той ноги встал, ну или сразу с двух!