В брошенном месте под тихую ночь

- Я хочу повесить карту мира у себя дома и воткнуть булавки во все места, в которых я был. Но сначала нужно будет съездить в два верхних угла карты, чтобы карта не упала со стены*, - вдруг раздалось у Доктора над ухом, - как-то в детстве прочитала на почтовой карточке, и так крепко запомнилось, представляешь? Наслаждаясь тишиной Безымянной планеты, он совсем не уловил шагов своей Спутницы. Здесь даже снег всасывает звуки, такое вот место. - Кажется, я забыл съездить в эти два угла и уже давным-давно путешествую по карте, пылящейся на полу, - усмехнулся Доктор, да только не поверил своему голосу. - А какими они могли бы быть, не будь ты таким рассеянным? На Безымянной планете почти весь год идут снега. С виду она настолько неприметная, что ТАРДИС чуть не спутала ее с космическим мусором. - Думаю, как подобает окраинам, не такими... узнаваемыми. В простоте кроются самые щемящие воспоминания. На Безымянной планете не любят шум. Вся природа ее существования в ничем не нарушаемой гармонии. Здесь умеют слушать ровно столько, сколько говорить. - Пусть даже не гостеприимными, а такими, где не узнают тебя. Что-то в этом есть - быть прохожим с разбегающимися глазами, ведь сравнить то, что тебе посчастливилось увидеть, пока не с чем. Иногда небо Безымянной планеты пронизывают свистящие ветра. Они кажутся незваными гостями, отчего на секунду вы жалеете, что оказались здесь. Мало кому известно, что и край у нее есть: ледяные склоны, уходящие в никуда. - Еще в такие места нельзя отправляться одному. - Почему? - Находясь ты у жерла акатенского вулкана в одиночку, тебе все равно будет холодно. - Сейчас тебе холодно? - А ты как думаешь, дитя? На Безымянной планете, не вглядываясь, можно рассмотреть истинный возраст. Не стоит пугаться, если вы попадете на Безымянную планету в одну из таких ночей. Быть может, вам удастся застать бой Центральных часов, потому что даже здесь бывает Рождество - самый приветливый на свете праздник. - Кажется, за один угол нашу карту уже можно смело повесить. Ход Вселенной прост и беспрекословен: величайшие цивилизации стираются черными дырами, на каждый мир находится свой покушитель, но иногда все это застывает. Остается искренний человек по правую сторону плеча, и бесконечный трепет рождается перед ним. Когда что-то теплое касается не только руки, но и тысячелетнего сердца, Доктор думает, что ради этого стоит слетать во второй угол карты. - Тихая ночь, святая ночь...** - вдруг наполняется воздух знакомой песней. Наслаждаясь ею, Доктор не замечает, как сжимает руку Спутницы в ответ. Такое вот место.