Смерть и скрипач

Шла по городу смерть в простыне-саване Мимо каменных стен и дворцов в мраморе. Целовала детей, заигравшихся в темноте, Улыбалась задумчиво равнодушной луне. Попила из фонтана у собора великого, Что пронзал небо шпилями, кривился ликами. Погрозила священнику молодому, Чтоб молился усерднее общему их знакомому. Теплый ветер донес голос скрипки в ночи, Невесомый и легкий, словно пламя свечи. Непонятная нега и тягучая сладость, И томление, трепет, и робкая радость… Смерть забыла, зачем она в городе этом. Смерть услышала в музыке этой секреты И томленьем чужим напилась тот же час, И согрелась… единственный в вечности раз… Смерть бежала бегом, растеряв величавость. Что-то теплое в ребра ломилось, стучалось… Вся в смятении встала она под окном, Где творил волшебство тот, кто с чудом знаком. Не сдержалась, шагнула она за порог, Легкой тенью скользнула в волшебный мирок. Скрипка пискнула и, захлебнувшись, умолкла, Разлилась тишина неуютно и колко. Смерть смотрела в лицо скрипача и пылала. Он красив оказался, таких не видала. Околдована, сбита с пути, смятенна... К нему руки холодные тянет она. «Будь моим», - она шепчет, богатства пророчит, Вечной жизни венец подарить ему хочет. Но отпрянул скрипач, оттолкнул, испугался, На безумные речи ее не поддался. Руки Смерти взметнулись - два белых крыла!.. И могла бы забрать, да вот не забрала... *** Город в ряби каналов мерцает, дрожит. Пальцы-кости впиваются, словно ножи, В извитые перила седьмого моста. Город спит и не знает, что завтра чума. Похоронным набатом станут скрипки напевы. Нет страшнее обиды отвергнутой девы…