Хочешь или нет, а судьба у тебя другая

Сонёль быстрыми движениями выровнял дорожку, и, бросив ещё один настороженный взгляд на дверь, вдохнул порошок через трубочку, свёрнутую из пятидесятидолларовой купюры. Конечно, сто долларов были бы пафоснее, но Сонёль всё-таки не американский миллионер, а просто администратор в не самом статусном клубе Сеула, поэтому ему можно и спустить с рук эту оплошность. Парень сунул деньги обратно в карман и закрыл глаза. Действие наркотика ещё не началось, но он уже чувствовал приятное облегчение. Сегодняшнюю ночь он сможет пережить. Сонёль сжал в кулаке заветный пакетик с остатками кокаина. И несколько последующих ночей он переживёт тоже. Когда клуб открыл двери для своих посетителей, Сонёль уже был полностью готов. Он с улыбкой осмотрел зал, проверил официантов и пересчитал бутылки в баре. Всё хорошо. Можно начинать. Постоянно крутясь в этой среде, очень легко стать наркоманом. Хотя стоп, Сонёль ведь совсем не считал себя таким. Ведь наркоман – это зависимость, это трагедия, это болезнь… и это всё не имеет к нему никакого отношения. Он определённо не болен и не зависим. Просто зачем отказываться от того, что может сделать твою жизнь хоть чуточку легче и приятнее? Как только это станет обузой, он сразу же бросит. Это точно. Допинг понадобился Сонёлю совсем недавно. В смысле, не то, что бы именно понадобился… просто после болезненного разрыва с одной бессовестной шлюшкой, жить стало как-то совсем серо. А тут сразу столько новых красок! Сонёль почувствовал лёгкое головокружение и облокотился на барную стойку. Странно… в помещении стало невыносимо душно. Он окликнул бармена: - Что с кондиционером? Тот только покачал головой: - Ничего, всё нормально. - Тогда чего так жарко? - Да нет, всё как обычно… Но такой ответ не устраивал Сонёля. Он же не совсем тупой, чувствует, что температура непозволительно поднялась. Надо пойти и самому проверить. Он сделал всего один шаг и тут же опасно зашатался. - Эй, Сонёль-щи! С Вами всё в порядке? – испугался бармен. - В… в порядке… просто тут жарко… очень, - невнятно пробормотал Сонёль, как-то уж слишком медленно оседая на пол. В комнате стоял невыносимый гул. Сонёлю казалось, что целая тысяча людей говорила одновременно, и каждое слово гулким эхом отдавалось в его тяжёлой голове. Он очень долго лежал, не в силах даже подумать о том, чтобы открыть глаза, чувствовал, как болит каждая клеточка его тела. А потом гул стал наконец-то стихать. Прошло ещё несколько минут, и Сонёль смог разобрать отдельные слова. А ещё через какое-то время даже понял смыл сказанного. - … уже миновал. Скоро он должен прийти в себя. - Мы сразу сможем его допросить? - Боюсь, что нет. Не факт, что он вообще будет воспринимать адекватно окружающий мир, когда проснётся. Передозировка была слишком сильной, да и состав наркотика вызывает сомнения. Пока непонятно, какое влияние все эти добавки могли оказать на мозг. Несмотря на слова врача, Сонёль соображал быстро и чётко. Пусть всё тело его болело, мысли быстро прояснялись. Он сразу же понял, что находится в больнице, что сгиб локтя ноет из-за капельницы, а разговаривают в его палате, скорее всего, врач и полицейский. Из их разговора получалось, что попал он сюда с передозировкой, а в самом наркотике было что-то намешано. Но в дозе Сонёль был уверен, а значит, дело исключительно в добавках. После осознания голых фактов, пришло время для просыпающихся эмоций. Замечательно. Попасть в госпиталь с передозом – это же полная жопа! И полиция уже здесь. И всё из-за некачественной дряни, которую ему продали за огромные деньги. «Вот сука, - Сонёль вспомнил тощую, сутулую фигуру продавца, - Уж я-то тебя утяну за собой на нары, сволочь». С тяжёлыми предчувствиями Сонёль открыл глаза. Он почему-то не ожидал, что это будет так тяжело. Вот ведь оно как: с осознанием действительности проблем у него не возникло, а тело слушаться никак не хотело. Внимание на него обратили не сразу. Врач и полицейский были слишком заняты беседой друг с другом. А Сонёль тем временем решил проверить себя. Он собрался с силами, сфокусировал взгляд. Затем прислушался к себе. Тупая тяжёлая боль всё ещё давила на всё тело. Парень весь напрягся и попытался пошевелить пальцами левой руки. Однако единственный эффект, которого он добился – слабый стон, абсолютно непроизвольно сорвавшийся с его губ. Как только этот нехитрый звук материализовался, горло Сонёля разорвало слишком уж жестокой болью – будто он горсть битого стекла проглотил. Врач наконец-то заметил перемены в состоянии своего пациента, и, прервавшись на полуслове, бросился к кровати. А Сонёль лежал, больше не предпринимая попыток ни пошевелиться, ни издать какой бы то ни было звук. От резкой, отвратительной боли у него на глаза навернулись слёзы, и он понимал, что сейчас не сможет даже попросить воды. Сонёль надеялся только, что доктор сам догадается, что ему теперь нужно. «Зато допросить меня прямо сейчас они точно не смогут», - где-то на задворках подсознания неожиданно мелькнула довольная мысль. И, если бы только Сонёль мог, он бы ей обязательно улыбнулся. *** Сонгю вздохнул, бросил последний почти осуждающий взгляд на лежащего на кровати Сонёля, и закрыл Око тяжёлой бархатной шторкой. - Всё? Надоела кинушка? – раздался скучающий голос Мёнсу с дальнего конца комнаты. - Мне на него больно смотреть. Да и, тем более, я уже знаю, что дальше будет… - Да, я помню, что ты у нас судьбы читаешь. Не хвастайся снова. Ну хоть с работы его уже турнули? Или это тоже всё ещё дело будущего? - Я не слышу в твоём голосе ни капли сочувствия. - Правильно. Его там и нет. - Мёнсу! Но ты же ангел! Как такое вообще может быть? Человеческая боль, страдания – тебя это должно трогать даже сильнее, чем самих людей. - Ну, тебя трогает, и ты вечно ходишь, как выжатый лимон. А я всегда полон сил и энергии. Я нервы свои берегу. - На тебе плохо сказалась работа в Чрезвычайном отделе. Мёнсу тяжело вздохнул и поднял на Сонгю раздражённый взгляд. Он уже успел тридцать раз пожалеть, что согласился на этот перевод. Раньше он трудился совсем в другом месте – в Чрезвычайном отделе. Там – никаких соплей, сантиментов и нареканий, что кто-то просрал свою судьбу из-за свойственной всем людям тупости. Там надо из огня полутрупы вытаскивать, оторванные конечности собирать и голыми руками зажимать открытые раны. Этой не самой приятной работе Мёнсу отдал ни много, ни мало – 182 года: от своего ангельского совершеннолетия и вплоть до окончания Второй Мировой. А потом, когда война закончилась, в Отделе затеяли кадровые перестановки. Всем работающим там ангелам предложили самим выбрать, чем они хотят заниматься дальше. Мёнсу подумал, и решил перевестись в Отдел Социальной Работы. Никаких героев, никакого риска – сплошная бытовуха, заблудшие овечки, путь истинный и всё такое. Короче, работёнка ожидалась непыльная. Но Мёнсу не учёл одного – своего нового начальника. Сонгю не был ангелом в прямом смысле этого слова. Он просто читал судьбы, и принимал всё слишком близко к сердцу. Вообще-то он человек, которому его способности достались скорее по ошибке… но именно благодаря им он стал сначала координатором, а потом и начальником Отдела. Сонгю понимал и принимал многое, но Мёнсу даже за почти 70 лет совместной работы умудрился остаться для него полнейшей загадкой. - Мёнсу, у него совсем другая судьба. «Началось», - обречённо вздохнул ангел. Если в речи Сонгю мелькнуло что-то про другую судьбу, то это значит только одно. Мёнсу ждёт работа. - И что? Там что-то грандиозное? - Нет. Ты же знаешь… - Это не наша специфика, да. Тогда… он сделает что-то хорошее? Вынесет котёнка из пожара? - Не то, чтобы… - Тогда пусть всё будет, как есть. Зачем его спасать, если от него никакой пользы? - Мёнсу, так нельзя! - Блин, ну Сонгю! - Слушай, ты уже года три без дела болтаешься. Самому ещё не надоело? - Нет. Я ленивый. Я не хочу работать. - Значит так. Сначала разберёшься с полицией. А потом сразу к нему. Вперёд! - Ты серьёзно? Но, встретив суровый взгляд начальника, Мёнсу сник и заткнулся. Он медленно встал и нехотя вышел из комнаты, каким-то чудом умудряясь сохранить почти бесстрастное выражение лица. Как только за ним закрылась дверь, из противоположного угла отделилась тень; немного помигала, повертелась и превратилась в ещё одного ангела. - Ты уверен? – как-то обречённо спросил он, подходя поближе к Сонгю. - Такая у них судьба, Ухён. - Но мы же можем этого не допустить! - Да ладно. Ты говоришь так, будто случится что-то плохое. - А разве нет? - Нет, - Сонгю вдруг улыбнулся, - Просто всё будет так, как должно быть.