Ночь новолуния

      Эту ночь я, наверное, проведу в твоей эпохе, Кагоме. Сегодня новолуние, ночь когда я стану человеком. Я уверен ты укроешь меня под своей крышей в независимости от моего мнения. Я ненавижу пользоваться помощью других, но ты волнуешся за меня и хочешь помочь. Злость из-за беспомощности в новолуние из меня просто рекой льет, но ты не обращаешь на меня внимание, сидя за столом и читая. Как будто совсем не слышишь, что я что-то ворчу себе под нос. — Ты меня слышишь, Кагоме? Нет, не слышит. Подойдя к ней, я «украл» книгу прямо у нее из-под носа и прикрыв посмотрел на обложку. Как ни странно ты и слова мне не сказала, не попыталась вернуть ее, а просто ждала, когда я ее тебе сам отдам. Ты сегодня другая: слишком спокойная, слишком мягкая, молчаливая и бесхарактерная. Я не знал этого странного языка, поэтому швырнул книгу тебе обратно, на стол. Мои когти оставили несколько царапин на обложке. Закат. Я стоял возле окна и смотрел на горизонт, словно ожидая приговора от солнца. И вот приговор вынесен-облик смертного. Серебряно-белые волосы почернели до угольных. Глаза тоже потемнели и стали такими же чёрными. Кагоме никак не отреагировала на мое превращение, так как видела это уже сотню раз. — Поговори со мной, Кагоме. Я что-то сделал не так? — Я переживаю за тебя. Вдруг что-то случится этой ночью? — Ничего не случится. Можешь быть спокойна. Я провожу рукой по твоим шёлковым, мягким волосам. Прижимаю твою голову к своему плечу. Обними меня. Ещё крепче. Мое дыхание учащается от того, что я чувствую твой запах, получаю удовольствие от него. Мне становится спокойнее, когда ты в моих руках как сейчас. С тобой ничего не случится, если я буду рядом, а я тебя никогда не покину. — Никогда, слышишь, никогда не оставлю! — Я тебя тоже. Ты мне дороже всех. Прекрасный ответ! Мы ещё долго так стояли, а ты просто таяла в моих обьятьях. Я не устоял от поцелуя туда, где твой запах был сильнее всего-на шее. Ты сразу же потеряла свое холодное спокойствие, которое до этого было нерушимо. Ты ударила обеими ладонями мне в грудь, попытаясь оттолкнуть, но у тебя не вышло. Прежде нежные обьятья превратились в железные цепи, сковывающие тебя. — Успокойся, Инуяша. — Это ты должна успокоится. Ты слишком сильно дергаешься. У меня не получиться сделать тебе приятно, если ты будешь сопротивляться. — Прошу, не надо. Я продолжаю целовать твою шею, а ты начинаешь тихо постанывать, лаская мой слух. Чуть прикушенная мочка уха вызвала у тебя глубокий вздох. Одной рукой я забрался под твою пижамную рубашку, осторожно провел ладонью по изгибу талии поднимаясь выше и выше. Я смотрю тебе в лицо, наблюдая за твоей реакцией. Глаза закрыты, твои руки покоились у меня на плечах, чуть сжимая грубую ткань. Я стал расстегивать пуговицы на твоей ночной одежде, и наконец сняв ее, я увидел твою обнаженную грудь, которую ты сразу прикрыла руками. — Не надо стесняться меня. Разведя тебе руки, я увидел, что ты покраснела, зарделась. Не надо торопиться, придётся сдерживаться изо всех сил, чтобы не накинуться на тебя словно дикий зверь. Сейчас ты выглядишь так соблазнительно, сведя руки на животе, пытаясь прикрыть свою наготу. Полностью раздев тебя и положив на кровать, я игрался с твоей грудью, целовал живот, гладил ноги, сжимал упругие ягодицы, доводя тебя до крика блаженства от одного моего лёгкого прикосновения. Мои огрубевшие от редкого ухода волосы скользили по твоему девечьему телу следом за мной. Я больше не мог терпеть, но и ты тоже. Сок из твоей промежности так и сочился, образуя тёмное пятно на простыни. Кагоме попыталась сдержать крик, закрыв рот рукой, когда я начал ее растягивать и одновременно надавливать на небольшой бугорок немного выше. — Тебе хорошо? Глупый вопрос! Ты вся изгибалась подо мной до того, как я остановился, а сейчас просто не в состоянии ответить мне от перевозбуждения: жадно глотала воздух ртом, сжимала простынь под собой, согнутые колени по обе стороны от меня дрожали, а губы были просто кроваво-алыми от того, что ты их постоянно закусывала. Решив больше не мучать тебя и себя, я вошел в тебя до основания. Девственная плева порвалась под моим натиском, а Кагоме испытала сильнейшую боль, которая отрезвила ее. — Не двигайся. — Предупредил я ее. — Иначе будет ещё больнее. Она кивнула мне в ответ. Я слизал соленые дорожки с твоего лица, а когда я точно удостоверился, что Кагоме не больно, я положил ее на живот и стал двигатся в ней до тех пор, пока не наступила разрядка. Бессильно упав рядом, мы смотрели друг другу в глаза. Вскоре она побежала в душ, чтобы смыть следы струек крови, которая текла по ее ногам. А когда она вышла из душа, прикрываясь одним полотенцем я снова ощутил, что хочу ее здесь и сейчас.