Shake It Out

Китнисс берет три пряди с левого виска в руки. Так, а теперь плести. Поочередно сплетая пряди, при этом прибавляя новые, более тонкие, из копны каштановых волос получилась свободная коса. Девушка закрепляет ее тонкой резинкой и перебрасывает через плечо. Надевает тщательно подобранные Эффи блузу и брюки. Она уже не помнит их, но, кажется, блузка была ее любимого цвета. Знать бы еще, какой у нее любимый цвет... Дверь за ее спиной скрипнула. Послышался короткий, скупой вздох. Конечно, Эвердин бы его и не услышала, да вот к двадцати пяти годам, тринадцать из которых она провела, охотясь, девушка научилась различать самые тихие звуки. - Привет, Джоанна, - шепчет Китнисс, не поворачивая головы. После Мятежа, своеобразной Революции, отношения с Мейсон так и не наладились. Они могли не разговаривать месяцами, при встрече перебрасываясь лишь ничего не значащими фразами, а бывало, что случается, как сейчас. - Здравствуй, Огненная Китнисс. Что ты решила? - бывшая трибутка из Седьмого подходит к Эвердин, аккуратно касаясь ее плеча. - Я согласна, - твердо отвечает она и выходит из спальни. Джоанна лишь молча идет следом. *** Китнисс помнит момент смерти Руты. Копье, так точно попавшее в живот девочки. Стрела, наспех выпущенная Двенадцатой в Марвела. Помнит, но смутно. До того момента. До песни. Она поет, понимая, что никогда не будет хуже, чем сейчас. Что бы не случилось. Но музыка... Она очищает. Освобождает. Позволяет свободно дышать. Музыкальное перенасыщение. С того момента она не пела больше. Двадцатилетняя Китнисс просто не могла. Насвистывание их с Рутой мелодии не в счет. *** Китнисс двадцать два. Получившие независимость трибуты отмечают Годовщину Победы. Китнисс сидит за столом. Сидит одна, между прочим. Героев они не трогают. Большинство в этот день напивается, некоторые захлебываются в рыданиях . Пит работает. Это позволяет забыться, уйти в нирвану. К Эвердин подсаживается Джоанна, просто берет за руку, и они мысленно оплакивают павших. А после начинают говорить. Без умолку, обо всем на свете. И все уже разошлись по домам, топиться в горе один на один со своими мыслями. Зато Китнисс узнала, что Мейсон когда-то училась играть на фортепиано. Ее глаза заблестели. Они сидела на обрыве, напевая так любимые обеими мотивы. На развалинах мира, удерживаемые холодной рукой прошлого, разрывающего изнутри. Хватающего за самое сердце и дышащего в душу. И лишь там, где соединялись их руки, девушкам было тепло. *** Снова годовщина, но уже три года спустя. Время летит чертовски быстро. Китнисс выходит в гостиную своего дома в Деревне победителей, где ее ждут все друзья. Ее команда. Она молча тянет Джоанну к старенькому фортепиано в углу комнаты. Та садится на скамейку, поднимая крышку, лишь слегка касаясь клавиш. Эвердин садится рядом, глубоко вдыхает, начиная петь. Дыхания не хватает, голос дрожит. Джо проводит ладонью по ее плечу, и Китнисс немного успокаивается. Вспышки света различных цветов мешают думать. Китнисс неважно себя чувствует. Остальные с удивлением поглядывают в их сторону. Плач прекратился. Руки Огненной Китнисс сжимаются в кулаки, ее переполняют злость и отчаяние. Разочарование. "Они не поймут, просто не смогут" - думала она. Джоанна понимала, ее переполняла извечная ненависть, злость. Присутствие посторонних людей раздражало. Они побывали во тьме, в мятеже, на войне. Они потеряли все, что имели: друзей, честь, себя. Но взамен получили большее. Будущее. Свободу. Каждый ночной кошмар стоил этого. Каждый раз, когда на них накатывала истерика. Каждый раз, когда тряслись руки. Каждый раз, когда обычный кухонный нож казался чем-то грязным и жестоким. Это стоило всего. Тяжело. Больно. Их окружает молчание. Джоанна встает первая, с силой захлопывает крышку и вылетает из комнаты. Китнисс следом. И они снова на обрыве. Эвердин стирает слезу, что медленно стекает по щеке Мейсон, и улыбается. Музыка очищает и освобождает. И сколько еще простоят в обнимку две девушки, испытавшие за свою жизнь столько, что нам и не снилось? Вероятно, вечность.