Несколько часов

      Меня выставили за порог больницы. Я, наконец, смог облегченно выдохнуть. Белые, с обсыпанной штукатуркой стены позади, ненавистный запах таблеток, который создавал непонятный комок в горле — там же. Я сглотнул. Выпустив из рук маленькую спортивную сумку с моими вещами, я вдохнул полной грудью. Воздух казался мне альпийским; он сладко наполнял мои легкие, давая какую-то прохладу внутри. Я поёжился и натянул повязанный шарф повыше — чуть ли не на самый нос.       «Проживи последние часы так, как ты хочешь…» — с этими словами доктор пожал мне руку и показал в сторону двери. Я посмотрел на него с дикой болью, мне хотелось забраться в угол, поджать колени к груди и отчаянно заплакать, как маленькая девочка. Доктор вышел из-за стола и подошёл ко мне, положив руку на плечо, кивнул. Я зажмурился. Холодная слеза прокатилась по щеке, скатилась к подбородку и упала, оставив влажный след у меня на лице. Я кинулся в объятия мужчины, стиснув его, прошептал:       — Спасибо… Спасибо Вам за всё, — он, кажется, улыбнулся. Похлопал меня по спине и отпрянул.       — Запомни, мой друг, — Доктор снял очки и протёр их платком из кармана. — В этой жизни у каждого своя дорога, и ты не исключение. Твой путь ещё не закончен. Сделай так, как посчитаешь нужным.       Он надел очки, слегка спустив их на переносицу, и вновь пожал мне руку. Я кратко кивнул и поспешил выйти. Надо же, никогда не думал, что повидаюсь со смертью так скоро. Стоить отдать должное шутнику, который так изыскано поиграл моей судьбой. Но можно сказать спасибо больнице за то, что они отпускают смертников на свободу в их последние часы.       Убрав одну руку в карман тёплой куртки, другой я достал телефон и набрал номер матери, выученный мной наизусть ещё в детстве. Долгие гудки будто и не думали заканчиваться, я уже был готов услышать слова оператора, но в последнюю секунду мне ответили:       — Алло, Саш, это ты?       Я сглотнул, мы не разговаривали с матерью с появления болезни; я оборвал все контакты с обществом. И вот сейчас, услышать её голос: немного хриплый, но в то же время такой родной и любимый, было пыткой.       — Мам, я люблю тебя. Мы так давно с тобой не разговаривали… Боже, как вы там?.. В прочем, мам, ты просто знай, что я очень люблю тебя. Твои нежные прикосновения из детства я до сих пор чувствую перед тем, как заснуть; твою улыбку я вспоминаю тридцать раз в день, если не больше. Ты всегда была для меня прекрасной и любящей мамой, такой я тебя и запомнил на все свои немногие года. Прости меня, что я был в детстве такой непослушный; что так редко приезжал к тебе, как вырос; что так долго не звонил тебе. Прости, мама. Боже мой, я так тебя люблю. Ты помни меня, мама. Знай, что твой сын никогда не хотел, чтобы ты плакала. Помни, мама…       Я бросил трубку и тут же утёр рукавом слёзы. Глубоко вдохнув, посмотрел на небо: оно было кристально-чистым и таким нескончаемым — вечным. Солнце ярко светило, даруя свои лучи миру. Февральский снег тонким слоем покрыл землю и даже не думал таять в такую солнечную погоду. Я улыбнулся, осознав всю загадочность нашего мира. В мыслях пролетело: «А что бы мне такого сделать в свои последние часы?», отчего я загадочно прищурил глаза. Нет, не стоит тратить последние мгновения на слёзы. Надо жить здесь и сейчас.       Вытащив из сумки кошелёк и документы, я оставил её у входа в больницу. Последний раз посмотрев на это старое, почти уничтоженное временем здание, я пошёл прочь.       Пиная на ходу ногой снег, который после рваными хлопьями летит в разные стороны, я пытался придумать для себя какое-нибудь занятие. Всё было тщетно, мозг отчаянно посылал лишь фразу, что я скоро умру.       На глаза попалось кафе с большой вывеской и приятным дизайном. Я решил, что за проведённые месяцы в больнице можно и поесть вредной, обычной пищи. Шустро дойдя до него, я дёрнул ручку двери, но тут же увидел надпись «Закрыто». Сегодня явно не мой день. Но только я развернулся, как к моему плечу кто-то прикоснулся. Я обернулся и увидел перед собой прекрасную девушку. На ней была надета белая блуза, чёрная юбка-карандаш и повязанный в тон блузе фартук на талии. Её длинные стройные ноги тут же привлекли моё внимание, но я, как джентльмен, тут же посмотрел ей в глаза: бездонные, цвета морской лазури и в оправе чёрных густых ресниц. Она мило улыбнулась мне, словно специально демонстрируя свои ямочки на щёчках, а я лишь смущенно отвёл взгляд.       — Простите, мы просто запоздали с открытием, — произнесла девушка своим ангельским мягким голосом. — Проходите. Для нас важен каждый посетитель. — Она услужливо открыла дверь, пропуская меня, а я, не упуская момент, произнёс:       — Я войду, если меня обслужите Вы, мисс, — она тут же «вспыхнула», покрылась румянцем и, отвернувшись, кивнула. Я улыбнулся такому детскому поведению, а затем зашёл внутрь.       В глаза тут же бросился дизайн помещения: коричневые стены были увешаны старинными чёрно-белыми фотографиями. Округлые чёрные столы были окружены четырьмя-шестью стульями, а рядом стояли торшеры, такие, как уличные фонари Лондона: чёрное железное витое основание и бежевая круглая «корона*». Половое покрытие было тёмно-бордовое, деревянное.       Я присел за стол у окна: уж больно красивый вид. Та девушка, с каштановыми волосами и очаровательными ямочками на щёчках, уже поднесла мне «Меню» и стоит в ожидании заказа.       — Мне чашку самого вкусного кофе и до безобразия жирных пирожных, — я улыбнулся официантке, а она — мне, а затем отдалилась на кухню. Прелестное создание, ничего не скажешь, но моё время тикало, мозг бился в ужасе, отдавая стуком в висках. Я потёр ладонью лоб, устало прикрыл глаза, чувствуя, как подходит конец моей адской гонки за жизнь. Поверить только, я узнал о болезни больше года назад; старался остановить её изо всех сил, лишь бы пожить подольше; больше шести месяцев пролежал в больнице, а всё ради чего? Я всё равно остался в проигрыше.       Вырвала меня из раздумий приземлённая на стол чашка кофе и тарелка разных пирожных. Я посмотрел на девушку, а она, видать, заметила в моём взгляде что-то, поэтому сразу поникла.       — Простите меня за мою бестактность, но не хотите ли Вы слетать со мной в какое-нибудь сказочное место? Почувствовать кожей ветерок других стран, посмотреть отличие того неба от нашего, нырнуть в восхитительный океан? — я произнёс это тихо, иногда слегка прерываясь, заглатывая воздух, чтобы не заплакать.       На лице девушки не было никакого удивления или ужаса от данной ситуации. Она лишь оценивающе осмотрела меня, желая понять: правдивы мои слова или нет. Я ухмыльнулся, но зачем-то кивнул ей.       — Хорошо, давай.       — Я не шучу. Завтра буду ждать Вас в аэропорту в два часа дня. Оставлю Вам свой сотовый номер на салфетке, если передумаете или не сможете найти меня в аэропорту — звоните.       Отпив из кружки, я оставил тысячу рублей, которой явно хватит, чтобы расплатиться за заказ. Встав и последний раз посмотрев в глаза девушки, я вышел из кафе.

***

      Она держала в руках небольшую спортивную сумку и выжидающе теребила воротник пальто. Вглядываясь в толпу, она высматривала его, но даже в почти безлюдном аэропорту не могла найти.       Неужто обманул?...       На часах было восемнадцать сорок, а его всё нет. Достав из кармана помятую салфетку, на которой был написан номер и его имя «Александр», она нервно набрала цифры на телефоне.       Четыре-пять гудков и прозвучало басистое «Алло», голос был точно не его, но она не растерявшись, попросила к телефону Александра.       — Он скончался.       Всего два слова, а на глазах слёзы. Как мог ей впасть в душу первый встречный? Как он мог пригласить её в сказочное место и умереть?..       Телефон выпал из её рук, она упала на пол и, смахнув ладонью слезу, прошептала:       — Будь там счастлив.