Другая любовь

Сколько времени с тех пор, как ты появился в моей жизни? Десять лет? Пятнадцать? Не важно. Я все помню, как будто это было вчера. День, полный такой печали и скорби, какой еще никогда не видел мой родной дом. Сестра матушки внезапно скончалась. Она была еще так молода и красива, а что самое ужасное – ее пятилетний сын остался почти сиротой. Первый раз я увидел своего кузена на похоронах, когда он и его отец только вернулись с кладбища. Мужчина тут же подошел к моему отцу, и они поспешно вышли из общей комнаты. Я спустился вниз, и мой взгляд привлек мальчик, сидевший в гостиной совсем один. У него были немного взъерошенные каштановые волосы и большие, одновременно серьезные и наивные карие глаза. Подойдя ближе, я обнаружил, что на его очаровательном лице не читалось ни капли горя, такое ощущение, что мальчишка даже не знает про случившееся с матерью. Заметив меня, он улыбнулся и немного смутился от неожиданности. Будучи десятилетним подростком, я уже прекрасно понимал, что происходит, ведь уже в том возрасте был намного серьезнее своих сверстников. Вдруг меня охватила такая печаль, и, еле сдерживая слезы, я прижал к груди маленького беднягу. Позже погладил Фериде (так звали моего кузена) по волосам и нежно поцеловал в лоб. Он даже ничего не спрашивал, а лишь доверчиво смотрел на меня. Я заметил, что глаза мальчика на самом деле не карие, а темно-зеленые, но это придавало ему еще больше детского обаяния. На следующий день отец Фериде устроил его в мужской пансион. Будучи военным, он не имел возможности постоянно быть с сыном. Учеба у Фериде не складывалась – он постоянно проказничал и получал плохие отметки. За чрезмерное любопытство и веселый нрав его прозвали птичкой-Корольком. Мальчишку даже пару раз отстраняли от занятий из-за шалостей, тогда он приезжал в наш особняк, так же, как на выходные или праздники. Отец с матушкой всегда были рады его приезду. Кажется, будь их воля, оставили Фериде у себя навсегда. Вот только у нас с ним были довольно странные отношения – ссорились почти по любому поводу, а иногда и без. Но через пару минут уже сидели вместе и смеялись над всякой чепухой. Я мог приобнять его, зарыться носом в шелковистые волосы, пахнущие свежескошенной травой. В такие моменты я чувствовал, как сильно к нему привязан, и не было никакого желания отпускать от себя это солнышко. А Фериде совсем не нравилось – он тут же скидывал мою руку, немного надувался и заявлял с возмущением: - Кямран, прекрати! Я уже не маленький! – и на его щеках выступал румянец. Обычно это становилось причиной новой мелкой ссоры, а затем и перемирия. Тогда все это казалось мне просто забавным. Шло время, а вместе с ним моя привязанность к Фериде становилась все больше. Повзрослев, я все чаще стал сомневаться, что это обыкновенная братская любовь. Мне постоянно хотелось быть к нему как можно ближе, оберегать, почувствовать себя любимым им. Перед сном голову заполняли мысли: «Черт! О чем я только думаю! Неужели я правда влюблен в него? Что за бред? Ведь он же мой кузен, и к тому же парень! Столько красивых девушек хотели бы заполучить мое сердце, почему меня тогда так тянет к Корольку?!». Я долго не признавал эти чувства, встречался с девушками, говорил им красивые слова, но ни на минуту не мог забыть о своей больной привязанности к Фериде. Вскоре эта влюбленность стала очевидностью, появился невыносимый стыд, но я был вынужден это принять. Одновременно радовало и огорчало то, что в наших отношениях с детства практически так ничего не изменилось. Фериде, когда был зол на меня, мог запульнуть грязью, намеренно испортив новый костюм. А потом извинялся, и на его еще детском лице довольно отчетливо читалось смущение. В такие моменты этот юноша вызывал только улыбку, казалось, я был готов влюбиться в него заново. Понятно, что Фериде так выражает свою привязанность, отчаянно пытаясь обратить на себя мое внимание. Не было никакой уверенности, что у него есть похожие чувства ко мне, а только надежды, и, быть может, интуиция. Когда Фериде исполнилось семнадцать лет, он начал уделять внимание девушкам, а те еще больше разжигали этот интерес, заигрывая с моим Фериде. Однако, ему так и не удалось завести отношения ни с одной из них, в частности, «благодаря» мне. Когда видел, что какая-то юная барышня активно добивается его расположения, то тут же переключал ее внимание на себя. Тогда я не мог придумать ничего лучше, чтобы обуздать свою ревность. Точно не помню, сколько было девушек, ни одно имя или даже образ надолго не задерживался в моей памяти. Я ничего не испытывал к ним, кроме презрения, заставлял себя романтически ухаживать только из-за Королька. В лучшем случае, мои отношения с одной из них длились около двух недель. Конечно, все это очень не нравилось Фериде. Мы стали еще чаще ссориться, он звал меня подлым охомутателем. Даже пытались пару раз подраться, но каким-то чудесным образом в такие моменты всегда появлялся отец. Наверное, я очень большой эгоист, но не могу иначе! При одной только мысли, что Фериде может принадлежать кому-то, становлюсь совершенно непохожим на себя. Мое сердце и разум никогда не отпустят его. Возможно, это моя погибель. Когда мы с Нериман были вместе, она постоянно тревожилась и говорила держаться подальше от этого мальчишки. Ей казалось, что он неминуемо разрушит наши отношения. И она не ошиблась. Быть может, это и есть то, что называют женской интуицией? Странно, но за все щедро подаренное время с ним я ни разу не видел в глазах этого юноши ни капли ненависти ко мне. Были обида и непонимание, но только не ненависть. Сомневаюсь, может ли он вообще испытывать это чувство. Он такой искренний, открытый, ранимый, гордый, эмоциональный. Я готов искать в нем хорошее до бесконечности. Как и сейчас, когда мы из-за очередной ерунды бегаем друг за другом по всему особняку. Хорошо, что дома нет отца или матушки, представляю, как глупо смотрится это со стороны. Два взрослых человека, а ведем себя как малые дети, повздорившие из-за игрушки. Но сейчас мне все равно – наконец удалось догнать моего любимого Королька. Своей левой рукой мне удалось зажать две его. Фериде перестал смеяться и недоуменно посмотрел на меня. В очередной раз я отметил, какие же у него красивые зеленые глаза. Они совсем не изменились с детства. Тогда же я заметил, что мы стали почти одинакового роста. Залюбовавшись, я погладил его по лицу правой рукой. Фериде немного дернулся, затем заметно покраснел, но не отталкивал меня. В голове все перемешалось, не существовало ничего кроме юноши, стоявшего ко мне почти вплотную, и желания подло воспользоваться его положением. Расстояние стремительно сокращалось, я чувствовал учащенное биение его сердца, взгляд пал на приоткрытые, красноватые губы. Между нами оставалось буквально пять миллиметров, как вдруг послышался оглушительный звон. Обернувшись, мы увидели Неджмие, а у ее ног железный поднос. Сестра была очень смущена увиденным, о чем говорил несвойственный ей румянец. Я быстро поправил повязку Королька, которую он так любил носить на лбу, и отошел. Фериде тут же кинулся к Неджмие и поднял упавший поднос. Затем спросил шепотом, чтобы я не слышал: - Неджмие, ты видела, что сейчас произошло? Что это значит? – в ответ сестра еще больше смутилась, а я, еле сдерживая смех, вышел из комнаты. Фериде, мой милый, наивный Фериде. Пожалуйста, никогда не меняйся!