The Crow

- Адам! Адам! Ну, где же ты? Я бежал, пристукивая по полу каблучками новых туфель, только недавно привезенных из заграницы. - Адам, где ты там закопался? Ты мне нужен! А бежал в свою комнату, огромную комнату, с огромным балконом, высокими потолками и такими, огромными канделябрами. Да, мне это досталось от моих родителей, которые переехали в другой дом, в Кардиффе. - Адам, черт тебя дери! Вокруг меня всегда толпилось много слуг, но Адам был моим любимцем. Такого работящего и смиренного парня нужно еще поискать. Однако сейчас, когда подготовка к балу шла полным ходом, этот Адам, как назло, запропастился где-то. - Адам, ну не разочарр… - Я тут, сэр! Перебивает он меня на полуслове. На самом деле никогда бы он меня не разочаровал. Где же ты, Адам? Сейчас-то ты мне нужнее… - Вуаля, наконец-то! Пойдем, ты меня быстро побреешь. А то через несколько минут бал, а я совсем не готов. Это же безобразие! - Сию минуту, сэр, все будет готово. - Пойдем же скорее! Позволь мне рассказать о моем доме. О том доме, красоты которого я в упор не замечал. Это было большое поместье с красивым садом, наполненным цветениями и пением птиц, с оранжереей, с плодородным огородом. Здесь всегда было солнце. Но, почему-то, не в тот день… - Адам, ну что за мерзкая погода сегодня? Как-то странно это. - Погода, она такая… Не предугадать. - Это ужасно. Так и не смог я в своей жизни нормально поговорить с этим человеком, как сейчас говорю с тобой. Попросту не думал, что возможно мне как-то с ним нормально поговорить. Ошибался… - Как ты думаешь, какое мне сегодня платье надеть? Зеленое? Может, синее? - Это уж, сэр, как вы захотите. - Но все же? - Мне нравится ваше бардовое бархатное платье. - Да, действительно красивый костюм. Его и надену. Именно в этом костюме я и прочувствовал всю суровость жизни, вкус собственной крови и крепость чужих сапог. - Дай-ка я его примерю прямо сейчас! - Давайте. Я подбежал к огромному дубовому гардеробу, из которого торчала куча вещей – разных фасонов, цветов, разного кроя, к разным случаям. У меня было всего в достатке: золотые вазы, изысканные картины и скульптуры, ковры, мягкие кровати, дорогие вина, ткани, дорогие женщины. Однако главного достатка у меня не было. - Ну все, теперь я готов. Адам, только аккуратней. - Как скажете, сэр. Адам всегда был более, чем аккуратен. Но эта наделенность бесконечной властью заслоняла мой разум. Час за часом, день за днем она делала меня заложником необоснованных желаний, мыслей о том, что я могу все, что все в моих руках. Я сидел, смотрел в окно, гуляя глазами по открывающемуся из него прекрасному пейзажу. Кажется, вокруг меня все было идеально и совершенно: по линейке ровная малахитовая трава, серое, угрюмо серое небо и высокий-высокий склон. Он стоит одинокий, абсолютно лишний здесь. Тем не менее, он был очень резко обрублен, я бы даже сказал, угрожающе обрублен. Поэтому я этот склон называл скалой. Вокруг этой скалы всегда веяло мистикой, мол, притягивает она несчастья. Я никогда в это не верил, если кто-то с него и падал, то исключительно по своей вине, а не по вине этого горба. Тем не менее, сегодня происходило что-то поистине странное, мистическое. Я чувствовал на себе чей-то взгляд. Чьи-то два глаза прожигали мою кожу, пробираясь к сердцу. Чей-то зов я слышал в голове. - Что происходит, Адам? - Не знаю, сэр. Адам был занят своим делом, ему оставалось совсем немного. Как он закончил, я соскочил с места и побежал на лоджию, дабы унять свое беспокойство – внутри меня все закипало, ныло и болело, а ноги отчаянно хотели убежать. И то, что я увидел в следующую секунду, дало мне понять, что бежать уже поздно. Настало время платить за все. Представь себе, бывают в жизни случаи, когда все буквально переворачивается, опрокидывается. Так у меня и случилось. Мир, который, казалось бы, всегда лежал у моих ног, восстал передо мной. Я увидел реальное лицо этого мира. Но не его глаза тогда прожигали меня. - Адам! Что это, черт возьми, такое? - Кажется, раскрыты все Ваши махинации, сэр! Вам надо бежать, сэр! Иначе Вы не спасетесь! Однако слова слуги отдавались в моей голове легким эхом. Я не воспринимал их вообще, потому что… Потому что увидел истину. Увидел то, что я сделал. Люди в зеленой армейской форме расстреливали и сбрасывали всех моих слуг с той самой злосчастной скалы. Каждого по очереди. Смерть каждого из слуг забивала по гвоздю в гроб моих отмерших пороков. И вот от меня уходили все тщеславие, вся любовь к власти, вся халатность к жизни и к людям, вся невежественность и безнравственность. Меня будто умыло чистой колодезной водой. Экстренное шоковое восстановление после долгой двадцативосьмилетней спячки. Наконец я нашел глазами то, что все это время искал. Глаза, которые вернули меня к жизни, смотрели именно с той скалы. Я не мог видеть, кому принадлежит этот взгляд, но саму эмоциональную связь я прочувствовал всем телом. Я прищурился и разглядел ее. Ее… Это была девушка, которой отроду было лет семнадцать. Я ее совсем не помнил, не помнил даже, что она делает по дому. По моему дому. Какая ужасная халатность! Тем не менее, ее черные и пылающие от ненависти и злости глаза я запомнил на всю жизнь. В ее глазах не было упрека. В пучине черных омутов я увидел всю свою бессмысленную жизнь и свое бессмысленное будущее. Наступает расплата за все. Не успел я осознать это, как нашу зрительную с ней связь разрушил выстрел, закрывший навсегда ее яркие глаза, в которых я нашел истину. Дальше все было совсем как в тумане. Бездыханное тело девушки сорвалось с обрыва и полетело вниз. Она падала, как подбитый ворон, грациозно, тихо, легко, будто, приблизившись к земле, разом расправит крылья и полетит ввысь, под небеса. Она забрала все мои пороки и словно вытянула из меня часть души. Если только часть. Я почувствовал себя абсолютно обескровленным. Я встретил переживающие глаза Адама. Они переживали за меня. И я впервые его обнял, поблагодарил за все и почувствовал, как все внутри у меня потеплело. Ах, хотел бы я это тепло сохранить до сегодняшних дней. И хотел бы я знать, как воспринял Адам этот мой жест, подумал ли он, что это опять мое пустое баловство? Или понял, что я изменился? Однако этого спросить мне было не суждено. В залу тотчас ввалились люди в форме и застрелили Адама. Мой заново выстроенный внутренний мир не успел прожить и часу, он был тотчас разрушен. Меня, как мешок с картошкой, подхватили и потащили прочь…

***

Долгие, долгие годы я не видел перед собой ничего, кроме обшарпанных стен, гравия под ногами, дощатой лежанки и маленького клочка земли за решеткой. Как видишь, моя камера находится на две трети под землей, на оставшуюся треть над ней. Окно как раз находится на земле. И вот наконец-то ко мне пришел ты, мой первый и единственный посетитель. Я так давно хотел рассказать тебе все, открыться. Ты ведь помнишь меня, эй, ворона? Это ведь ты, я помню твои глаза. Почему они теперь по-другому смотрят? Ты рада? Ты рада тому, что меня захлестнули черные волны одиночества? Ты рада тому, что твои крылья затмили мне солнце? Такова твоя кара? Ты довольна? Ты открыла мне тайну, я выстрадал свою истину. Мое сердце превратилось в камень. Ты провела мою душу через тьму, а теперь забирай ее и лети, лети. Я к тебе присоединюсь, когда последний вздох слетит с моих губ…