Химия

POV Ромы Саша взъерошивает волосы, стоя перед зеркалом. - Не ждите, - говорит он. – Буду утром. Димон, ты не обижаешься? Лелюк лежит на кровати, накрытый двумя одеялами несмотря на духоту в комнате. Его знобит. - Нет, конечно, - слабо улыбается парень. – Со мной же Ромка останется. Закончив колдовать над внешним видом, Саша скрывается за дверью. Димину лихорадку мы обнаружили только перед началом концерта. Чтобы не сорвать выступление, он выпил сильных жаропонижающих и кое-как спел свои партии. Благо, мы старались петь с ним хором как можно больше, да и зал, выкрикивающий слова, заглушал наши. В итоге никто не заметил, что золотой голосок кдк захворал, и слава богу. Сейчас он лежит, тяжело дыша, и смотрит в потолок. - Ничего, сейчас антибиотики подействуют, и тебе полегчает, - тихо говорю я, садясь на кровать. – Может, погасить свет, поспишь? - Нет, - отвечает он, - мне лучше. Круто мы сегодня, да? Я вспоминаю толпу фанатов, протянутые руки и горячую атмосферу вечера. Да, очень круто. Дрожь в его теле унимается. - Мне легче, - говорит парень, слегка улыбаясь, - если хочешь, можешь идти к себе и спать. Правда. - Нет уж, брат, я сейчас закажу себе кофе и останусь здесь. А то мало ли что… - Ром… это всего лишь простуда, - Дима кладёт руку на тыльную сторону моей ладони, будто успокаивая. Его рука до сих пор горячая. - Ты ещё, - я сглатываю, - горячий. - Горячий, говоришь? – он смеётся. – Я такой! Закажи мне чай с лимоном и чего-то сладкого. На щеках парня появляется долгожданный румянец; температура, вроде упала. В номер приносят чай, кофе и тарелку с клубничным суфле. К моей радости у Димы наконец-то появляется аппетит, и он лопает сладости за двоих, делясь при этом впечатлениями от концерта. - Вот видишь, я уже в норме, - говорит он, допивая чай. – Можешь не беспокоиться обо мне и отдыхать. Спасибо, что посидел со мной. - Ну как знаешь, - сдаюсь я. Снимаю с себя футболку, надеваю свободные спортивные брюки и заваливаюсь на кровать. Засыпаю почти сразу под шум внезапно разбушевавшейся погоды. Снится наш концерт в какой-то из африканских стран. Пустыня и сцена, разбитая прямо на песке. Бред. Просыпаюсь от холодного воздуха, веющего с открытого окна. 3:00. Поднимаюсь и, потирая невыспавшиеся глаза, иду в соседний номер. Дима спит, взволнованно постанывая и дёргаясь. Перед тем, как разбудить, тем самым вырвав его из ночного кошмара, я прикладываю руку ко лбу. Температура снова поднялась, но не сильно. В комнате холодно и темно, разве что свет фонаря пробивается через белые полоски жалюзей. - Дим, Дим, проснись, - шепчу я, коснувшись плеча парня. - О боже, - он просыпается и тут же хватает меня за руку. Крепкое сцепление пальцев. - Фууух, это сон, - хрипит он. – Слава богу. Холодно. А ты чего здесь? В три часа ночи поведение всех нас как-то меняется. - Я зашёл посмотреть, как ты. У тебя температура немного поднялась. - Ага. Закрой окно. Я послушно шлёпаю по линолеуму к окну и закрываю. - Ром, - жалобно протягивает он, - ляг со мной. Это вообще нормально. Мы трое часто засыпаем на одном диване или в одной кровати, особенно на гастролях или вписках, так что ничего удивительного. Кровать, узкая для двоих, стоит у окна. - Хорошо. Что там тебе хоть приснилось? Двигайся. Я забираюсь под одеяло, встречаясь с теплотой его тела. - Неважно. Дима лежит слишком близко, и его лицо и голубые глаза – в паре сантиметров от моих. Он говорит: - Ночью люди часто ведут себя по-другому, говорят, делают то, что не могли бы днём. Замечал же? После этих слов он проводит ладонью по моему «ёжику». - Дим, давай ты будешь спать, - шепчу я. Он послушно кивает, а я обнимаю его и успокаивающе глажу по спине. - Спокойной ночи. Выздоравливай. Но он уже не слышит. Я просыпаюсь около десяти утра. Рука Димы по-хозяйски прижимает меня к себе сзади, после моих попыток подняться она прижимает меня ещё крепче. - Нет, ну ещё пять минуточек, - сквозь сон говорит он. Я покорно лежу и жду, когда это чудо окончательно проснётся. - Закажи кофе, - лепечет он. – Который час? Во сколько поезд? Я вырываюсь из его цепких объятий и иду к телефону, заказывать кофе. - Сейчас десять, поезд в половину девятого. Тебе лучше? - Ага, уже выздоровел, - так же сквозь сон говорит он. – Ром, холодно же без тебя. - Терпи, я в душ. «Дима это, всё-таки, верх милости», - пишу я в свой дневник, сидя на балконе. Прохладный августовский воздух приводит мысли в порядок, а тело – в боевую готовность. - Опять дневник пишешь? – спрашивает Лелюк, ставя чашки с дымящимися напитками на стол и усаживаясь на второй стул. Он укутан в одеяло. «Даже сейчас он вышел на балкон, укутавшись в одеяло. Это плюс сто очков к его мимишности», - продолжаю я, ставлю точку и закрываю блокнот. Перед нами расстилается Днепропетровск, относительно спокойная его часть. - Так зачем ты пишешь этот дневник? – спрашивает Дима. - Понимаешь, когда-то всё это закончится: туры, поездки, песни. Скорее всего, сейчас самая яркая и насыщенная часть моей жизни. И вот когда мне будет лет так пятьдесят, я открою эти записи и вспомню каждый день, понимаешь? Каждое мгновение. Этот день, ты, сидящий здесь, этот воздух, этот город, когда-то окажутся очень-очень далёкими. А я прочитаю пару страниц и окунусь в эти моменты снова. Окажусь на балконе рядом с тобой. Обожгусь кофе. Начну волноваться за твоё самочувствие. Дима молчал. - Да мы всё равно всегда будем общаться и дружить, - в конце концов сказал он. Я потрепал парня по взъерошенным волосам. - Конечно, будем.