С любимыми не расставайтесь!

У него зеленые глаза. И доставшиеся ему от меня практически черные вьющиеся на концах волосы [напоминающие мне самой о том, кто его дед]. Он похож на своего отца в большей части, на меня лишь характером и жаждой приключений. Ему шесть лет. И он бежит мне навстречу, кулачки стиснув и надувшись. Распахиваю объятия, и подхватывая ребенка на руки, тут же устремляюсь на диван - таскать тридцатикилограммового сына на шестом месяце третьей по счету за последние семь лет беременности это не то, что говорит о моем благоразумии. Все еще обнимая мальчика, усаживаюсь поудобнее и смотрю на него, в ожидании рассказа о том, что его так расстроило. Мой сынишка морщит лоб, и это напоминает мне о его отце и у меня возникает зудящее на кончиках пальцев желание эту складку между бровей разгладить. Ненавижу это ощущение собственной беспомощности, когда его что-то тревожит. Что-то недоступное мне. Что-то такое с чем нельзя справиться при помощи серебряного кола или пары ударов поддых. Это раздражает. В особенности такую действенную особу как я. Но мы справляемся. Временами. Мальчик все еще молчит. Насупившись, обнимает меня руками, кладя голову на мой выпирающий живот, обрамленный складками платья. Совершенно не практичного, безумного дорогого платья. Такого, которое соответствует моему нынешнему статусу и положению в моройском обществе. И это не то будущее, о котором я задумывалась двенадцать лет назад, когда меня силой возвращали в Академию Св. Владимира. - Ну что случилось? - Татя! - мне с трудом удается не закатить глаза на это возмущенное такое тихое произнесенное. Его младшая сестра трех лет отроду снова довела до слез такого казалось на первый взгляд сильного мальчишку, мечтающего стать стражем, как мама, когда-то и обязательно убивать стригоев. Он не любит обычных моройских или дампирских сказок на ночь. Он слушает о том, что было со мной и... запинаюсь об это имя. Его имя. Дмитрий. И на коленях у меня его тезка в какой-то мере. Мой сын. Дмитрий Ивашков. Он - мой Димка. До сих пор не знаю как мне удалось уговорить Адриана назвать сына так. Не знаю. Не хочу об этом думать. И о том, что его крестная мать - Виктория Беликова тоже думать не стану. Или о том, что в Россию скоро лететь [еще бы доказать всем, что моя беременность - это не болезнь и я выдержку четыре пересадки, а потом еще и несколько часов в машине]. Алёна нас ждет. Всех нас. Извращенно неправильная у меня семья. Всегда так было. И ничего с годами не меняется. Только он не приезжает в Бийск, когда я там нахожусь. Избегает меня. А я его. Уже одиннадцать лет, пять месяцев и двадцать три дня. Я не считаю специально. Я просто знаю. Чувствую, если угодно! - Дикааааа, - кричит Татьяна, из-за поворота еще не появившаяся даже. Маленькая. Пухленькая. И волосы у неё светло-каштановые, а глаза властные_смелые и такие, кажется, моройские, не смотря на то, что она полукровка. Моя дочка в другого своего деда внешне пошла - маленькая копия Натана Ивашкова [который так и не смирился с тем, что его единственный сын женился на девушке-страже], хотя, впрочем, характером она я уверена во свою внучатую прабабку - королеву Татьяну Ивашкову, в убийстве которой меня некогда-то обвиняли. Дни моей славы. Прошлое, которое преследует порою ночами. Неотступно напоминая мне о том, что я потеряла тогда, и что обрела в итоге. И я могу себе признаться в том, что это почти что равносильный обмен. Татя, как зовем её все мы. Кареглазая бестия. Отцовская любимица. Даже я порою ревную! А, сейчас прислушиваясь, не могу сдержать счастливой безудержной улыбки. Бежит через широкий коридор, шумно топоча босыми ножками по паркету. Коленка содранная и платье перекрутилось. И банта на локонах не хватает. Но счастье в глазах перекрывает все прочее. И держит девочка в руках своих ручного хорька. - Дика! Дика! Я его помала, - корявит речь малышка, и тянет руки к старшему брату. Хорек с визгом ускользает из цепких детских пальчиков. Татя бросается за ним следом под журнальный столик, грозясь перевернуть предмет антиквариата, устроив в роскошной гостиной нашего дома при королевском дворе хаос и анархию. Вспоминаю, что до конца каникул остается все несколько дней, и Диме скоро придется возвращаться в Монтану. И мне бы на месяц тоже было нужно было бы, но близнецы не дадут, наверняка. Вот снова пинаются! Не надоело вам, маму мучить, а? - провожу по животу ладонью в успокаивающем защищающем жесте. Они такие неугомонные, да и Адриан волнуется за мое здоровье. И Лисса. И даже Кристиан. Вздыхаю, вытирая лоб, покрывшийся испаренной. Мне двадцать девять, а кажется, что уже давно за сорок. И спать уже хочется, только бы Адриана дождаться: забраться с ним в кровать, прижаться к нему и позволить увести меня в сон духа - куда-нибудь на Гавайские острова - к морю и солнцу. Я скучаю по солнцу. Вампирский распорядок жизни никогда не был моим предпочтительным выбором жизни. - Ну же, Дим, не злись на Татю, она же еще совсем маленькая. Ты же помнишь, что ты обещал нам с папой, а Димка? - пытаюсь ухватить сына за лодыжку, и вытащить его из-под стола, чтобы ненароком не поранился сам, и не задел Татьяну. - Леди Ивашкова, к вам посетитель, - на пороге огромной гостиной появляется наша домоправительница. Вздрагиваю за восемь лет, что я уже ношу эту фамилию и этот статус [будучи единственной женщиной-дампиром, введенным в высший королевский свет, ни как страж, а как жена члена Совета Королевы], но сметнув с лица набежавшие пряди волос черных, произношу спокойно_звонко: - Проводи сюда, Зоя. И сообрази нам что-нибудь на легкий перекус, пока не подали ужин. Наблюдаю за игрой детей, и понимаю, что счастлива. Пусть не до конца. Пусть не отпустит никогда то чувство, что живет в глубине меня, но я счастлива здесь и сейчас. Я научилась быть счастливой. Ловлю себя на мысли, что Адриан бы сейчас был бы несказанно счастлив ползать вместе с детьми, а не высиживать на этом собрании. Но он нужен Лиссе. Я знаю. Я тоже раньше была ей нужна. Пока не сдалась. Пока не прошептала то тихое заветное ему "Да". Три года. Он ждал три года. Терпеливо ждал и верил. Ждал, когда перегорит моя страсть_моя потребность. Верил в нас, когда никто уже не верил. Давал мне пространство и свободу. Ждал. Мой мальчик. Мой маленький потерянный мальчик. И в сердце щемит от нежности, когда вспоминаю эти пронзительные зеленые глаза в тот миг. Это был очередной сон, им мне навеянный: та самая галерея при лыжной базе, где мы впервые повстречалась. И это его тихое: "Привет, маленькая дампирка". И моя улыбка в ответ: "Привет", - овеянное теплом и нежностью на кончиках пальцев при взгляде на его небрежно рассыпавшиеся каштановые локоны. Я навсегда останусь его маленькой дампиркой, сколько бы лет не минуло. "Ты выйдешь за меня?" - тихо_неуверенно, неловко и смущенно. Совсем не похоже на Адриана Ивашкова. И глаза в глаза. Его зелень летняя против моего шоколада молочного. "Ты делаешь мне предложение во сне?" - усмехнулась я в ответ. "Ну, прости, что я не могу удержаться", - он улыбается лукаво, и я знаю, что сейчас у него все хорошо. Дух им не владеет. Не сегодня. Не в этот день. "Я уже в самолете. Подождешь еще пару часов?" Улыбнувшись, я прильнула к нему всем телом, обнимая и потянулась к губам своего мороя, чтобы прошептать ему в губы: "Да". И мы оба знали в тот миг, что это ответ на его первый вопрос, потому, что я в любом случае дождалась бы его прилета на мой двадцать первый день рождения, и первый в статусе инструктора стражей при Академии Св. Владимира. И я любила его уже тогда и люблю его сейчас. Улыбаюсь, вспоминая какой диссонанс внесло известие о нашей свадьбе в наш мир. Общественность взорвалась. Моройское общество гудело несколько месяцев кряду. Натан Ивашков порывался прилюдно откреститься от Адриана. Это был мезальянс. Нонсенс. Этого никак не могло быть! Но, как итог: восемь с небольшим лет назад в небольшой церквушке в Академии Св. Владимира священник по имени Андрей обвенчал Розмари Хезевей и Адриана Ивашкова, соединив наши судьбы и жизни воедино. Мы принесли свои брачные обеты. Свидетелями были Лисса и Кристиан. К тому моменту уже семейная пара, ожидающая рождения своего первенца. Мир изменился. И никогда не будет прежним. Только на миг, говоря, что я ни какому другому мужчине не обещана мне показалось, что я увидела его фигуру позади всех собравшихся в храме. Высокий, в привычном ковбойском пыльнике. Молчаливый и такой печальный. Но я знала, что мне нужно идти дальше. Мне было с кем идти дальше. У меня был мой мальчик. Мой любимый потерянный мальчик. И я стала жить дальше. Он ведь просил меня жить дальше. Он ведь сказал, что не сумеет больше никогда полюбить. И отпустил. Я ушла. и спустя все эти годы... я знаю, что я счастлива. - Не обижай сестру, Дмитрий! - строго понукаю сына, который в пылу игры сильно оттолкнул сестренку, но тут же принялся извиняться, целуя её в лобик. Улыбаюсь. Мои дети - моя отрада. Моя гордость. Моя семья. Слышу тихую мягкую поступь чьих-то приближающихся шагов. Страж во мне не дремлет. Никогда. Даже, не смотря на то, что я снова в декрете [не успев выйти из предыдущего, кстати говоря, и с должности директора Академии Св. Владимира меня не уволили только потому, что я - леди Ивашкова, ну и один из самых квалифицированных на данное время стражей - хотя это только на словах по сути уже, потому, что восстанавливать форму мне некогда. За семь лет я уже третий раз в положении, и на этот раз жду близнецов: мальчика и девочку. Надо ли говорить, что мой муж на седьмом небе от счастья?!]. Я знаю кто это. Сердце с ритма сбивается - стучит о грудную клетку рвано_драно_дергано. И сжимаю подол платья пальцами побелевшими. Узнаю эти шаги. Даже еще до его появления. Мой нос настигает запах его лосьона после бритья. Некоторые вещи не меняются даже столько лет спустя. И кое-что тоже не изменилось. Сердце заныло от его присутствия рядом. И затомилась душа в предвкушении встречи со своей родственной единственной. Подняв взгляд от сына, я встречаюсь с его глубокими темными карими глазами. Дмитрий Беликов собственной персоной. Как говорится, здравствуй прошлое, добро пожаловать в глубокую задницу, снова! - и кто сказал, что Роза Ивашкова в двадцать девять будет чем-то отличаться от семнадцатилетней Розы Хезевей? - Дикаааа! Мамааааааа! Дикааааа не дает! - Дима! Дмитрий! - не отвожу от Беликова взгляда, но пытаюсь ругать собственного сына, понимаю всю жалкость этой картины. - Зоя! Забери детей, им пора ужинать, - командую, в конце концов, я прислуге. И не смотря на Дмитрия указываю кивком головы на свободное кресло: - Здравствуй, Дмитрий. Присаживайся, скоро подадут ужин. У нас сегодня мясной день, меню отменное, - мелю какую-то чушь, сама это понимаю, Беликов тоже понимает. Нам вообще никогда не нужны были слова, чтобы разговаривать. - Здравствуй Роза, - он молчит некоторое время, а затем резко выдыхает. - Мама не говорила, что ты назвала сына моим именем. И Вика тоже не говорила, - нарушает он молчание, покручивая в руках край своего потрепанного пыльника. - Я просила их молчать. Ты не хотел, чтобы у нас было хоть что-то общее, я хотела, чтобы было. Адриан был не против, правда, пришлось назвать дочку Татьяной, она оправдывает свое имя. Димка впрочем тоже, - смурно заканчиваю я. - Он собирается стать стражем. Адриан бесится по этому поводу. А я уже начала его тренировать. У него талант. Природный. С ним легко работается, и у него потрясающий уровень выносливости. - Весь в мать. - Ну уж точно не в отца, - хмыкает позади меня голос - спокойный, чуть насмешливый. - Привет, маленькая дампирка, - Адриан появляется из-за двери, ведущей из крытой галереи, и садится на подлокотник дивана, кладя руку на мой живот. - Беликов? Какими судьбами при дворе? - его голос спокоен, но я-то знаю, как сильно напряжен сейчас Ивашков, не ожидавший увидеть в нашей гостиной Дмитрия. - Чувствуешь? - накрываю его ладонь своею. - Твой сын или твоя дочь требуют папиного внимания, - поднимаю лицо на мужа и тянусь к его губам с поцелуем. Я знаю, что я выбрала, кого я выбрала. И пусть сердце рвется на части. Пусть до сих пор нестерпимо больно. И пусть люблю. Беликова до сих пор люблю. Пусть. Говорят, даже самая сильная любовь может пройти - мне хочется верить, что и это пройдет. Все проходит рано или поздно. - Роза, Роза, ты всегда умела отвлекать меня от насущного, - смеется мой муж, касаясь губ моих в поцелуе легком, и снова поднимает свои зеленые пронзительные глаза на Беликова. - Так, в чем дело, страж Беликов?