Комплименты

"... - Тони, так значит, ты любишь только меня? - Только тебя, Элайза! Ты сделаешь меня счастливым? - Конечно, Тони! Я согласна!" Парочка на экране поцеловались, снизу начали наползать титры. Есенин сладко потянулся и повалился спиной на колени к маршалу. Жуков согнал с лица дремоту, подавил зевок и переключил на спортивный канал. - Эх, ну вооот! Пока мы эту тягомотину смотрели, тут наши проиграли! Жуков с досадой пропыхтел еще что-то себе под нос, разочарованно выключая телевизор и откидываясь на спинку дивана. Есенин пребывал в романтичном настроении, находясь еще под действием мелодрамы. Он притерся к дуалу поближе, обхватил того руками за пояс и удовлетворенно засопел. - Жор, ну они в следующий раз выиграют. Не расстраивайся, - лирик приподнялся, заглянул в любимые карие глаза, а потом уткнулся носом в мощную шею. Ему хотелось нежности, хотелось ласки. И он знал, что все это в Жукове есть. Да, со стороны и не скажешь, что вот этот суровый, большой как скала и такой же жесткий мужчина может быть нежным. Но ведь Есенин - не какой-то там сторонний наблюдатель! - Я так не могу, - вздохнул Жуков и, ссадив с себя лирика, ушел в спальню. "Ну все ведь хорошо было!" - подумал Есенин и пошел за Жуковым. - "Он из-за футбола расстроился, что ли?". В спальне маршал уперся лбом в оконное стекло, да так и застыл. - Жора, что не так? - Есенин опять обнял своего дуала и оперся подбородком на твердое плечо. Для этого ему пришлось встать на цыпочки. - Все не так. - Ну а конкретнее? - Ты хочешь как в фильме, да? - буркнул Жора не поворачиваясь. - А я так не могу. Есенин прижался теснее и потерся носом о футболку. Спорить ему было совершенно неохота. Охота было заняться кое-чем другим... Но сначала предстояло во всем разобраться. - Что я хочу как в фильме, Жор? - Это... Вот эти все твои... Ути-пуси, - маршал изобразил пальцами ковычки. - Жора, не беспокойся. Ласки и внимания я получаю сполна и даже больше. Жуков тут же прекратил хандрить, отлип от стекла и уткнул лирика лицом в матрас. - От кого это?! - прорычал он, встряхивая Есенина. Потом подумал  и перевернул того на спину. - От тебя, идиот. - Прости, - он сграбастал юношу в объятия, и тот уже было настроился на продолжение, как вдруг Жуков опять закаменел. "Ну что опять не так?!" - мысленно простонал Лирик и снова посмотрел дуалу в глаза. Тот еще больше напрягся. - Я цветы тебе не дарю. - Правильно делаешь, у меня на них аллергия. - В рестораны тебя не вожу. - Потому что я шеф-поваром работаю! Чего я в ресторане не видел? И чего ты из меню дома не ел? - Я тебя на руках не ношу! - Таскаешь. Только не на руках, а на плече. Поверь, это - не хуже. - Да я... Я... Тут, видимо, у Жукова кончились аргументы, но он уже вошел во вкус и теперь им руководил спортивный азарт. Похоже, ему просто хотелось, чтобы лирик его похвалил. Есенин улыбнулся и потянулся уже за поцелуем, как вдруг маршала озарило: - Комплименты! Я не умею делать комплименты! На это его дуалу действительно нечего было возразить. Талантом красиво выражаться Жуков был не то чтобы обделен... Просто ораторские способности его выражались разве что во вдохновляющих речах, произносимых Жуковом перед собственными сотрудниками. Сотрудники, кстати говоря, директора охранной фирмы любили и боялись. Особенно боялись его девочки из бухгалтерии. Короче, разглагольствовать Жуков мог только по делу и только перед толпой. - Жора, ну и что? Я тебя таким, какой ты есть, полюбил и ни капли не пожалел. - Но тебе было бы приятно, если бы я... "Мне было бы еще больше приятно кое-что другое" - с досадой подумал лирик, но ответил: - Было бы, наверное. Но это не так важно, пойми! - Нет, важно! Научи меня! - Чего?! - Есенин оторопел. Такого он как-то не ожидал. - Я хочу, чтобы тебе было хорошо. И я буду говорить тебе комплименты. - Оуу, Жуков! - лирик растрогался и полез целоваться. Ему ответили, да так страстно, что Есенин уже было расслабился и приготовился наконец к большему... Но Жора ссадил его с собственных колен и припечатал: - Сначала комплименты. - А может, совместим приятное с полезным? - Как это? - спросил Жуков с подозрением. И тут у лирика созрел план. Нет, не так. У лирика созрел ПЛАН. - Сейчас узнаешь, - подмигнул тот и затолкал Жору на кровать, попутно стягивая с мужчины футболку. Когда маршал совсем разомлел под поцелуями восседающего на нем Есенина, на запястьях его защелкнулись наручники. Эти наручники появлялись на Жукове нечасто. Обычно они красовались на тонких запястьях лирика: Жукова безумно заводили сначала попытки сопротивления, потом и трогательная покорность партнера, а Есенин обожал чувствовать себя слабым и беспомощным в сильных руках. Жора подергался, пытаясь освободиться, но безуспешно - руки были прикованы к спинке кровати. - Сережа, что ты делаешь? - Сейчас поймешь, скоро. Не отвлекайся, - прошептал лирик и вернулся к лобызанию смуглого, мускулистого тела. Оба, казалось, забыли обо всем на свете и о комплиментах в частности. Однако, уже насадившись до упора и сладко простонав, Есенин вдруг остановился и в ожидании посмотрел на Жору. - Сереж, двигайся, - просипел Жуков и попробовал сам двинуть бедрами. Не получилось. - А ты скажи мне что-нибудь приятное, - ухмыльнулся лирик. - Что?! - Ну, что-нибудь. Похвали меня. Расскажи, какой я замечательный, как ты меня любишь, - Есенин поощрительно покачнулся. Жуков облизнул пересохшие губы. Все, чего хотелось - движения, и мысли удалось собрать в кучу с большим трудом. - Ты у меня красивый... - с трудом выдавил Жора. Лирик сжался, приподнялся на пару сантиметров, опустился и снова застыл: - Еще. - Хороший... Опять движение. - Милый... Страстный... Люблю тебя, Сережа..! Давай! - Ты продолжай, продолжай, - мурлыкнул Есенин и скользнул пальчиками к твердым темным соскам. - Сладкий... Сахарный... Оооо! Руки у тебя нежные.. Нежный! - Умница, - мурлыкал довольный Есенин, - дальше. А то остановлюсь. - Не надо! Ох, зайчик... Котик... Солнышко... Мммм, птичка моя! Рыбка..! Малыш, быстрее! - Ты знаешь, как меня заставить. - Мой ласковый мальчик! Сердце мое..! Сильнее, мой маленький... Дааа, вот так! Ты такой... Такой... - Какой? - спросил лирик и снова остановился. Жуков взвыл. - Горячий, ну! Такой влажный там... Ооо, да! Такой узкий... Резче! Ох, податливый... Ммм! Мой славный малыш... Бесподобный мой... Бесценный..! Они оба долго не продержались. Есенин первым делом открыл наручники, сразу же попадая в нежные теплые объятия своего дуала. Они еще долго лениво целовались в послеоргазменной неге. Жуков заманил к себе в рот и теперь неторопливо посасывал сладкий язычок лирика. Одной рукой он разминал ямочки на крепеньких ягодицах, второй перебирал светлые кудри. Есенин обеими руками играл с напряженными сосками маршала. - Ты их замучил уже. Не надоело? - прерывая поцелуй и чмокая напоследок яркие, припухшие губки, спросил Жуков. - Неа, мне нравится. И кстати, зачет! А говорил, не умеешь. - Ну, у меня много скрытых талантов. Оказывается, - хмыкнул маршал. - Ха! Еще бы! - Есенин светился от гордости. - Но завтра я тебя чему-нибудь научу... - Жора! Что ты задумал?! - всполошился Есенин. - Скоро узнаешь... малыш.