Жить, чтобы умереть

Рукия резко застыла на месте, с удивлением глядя на машину, что стояла прямо перед входом в больницу. Светлая, с мягкими голубыми линиями по бокам, похожими на ленточки, с небольшим иероглифом «6» на задней стороне автомобиля. Рядом стоял Кучики Бьякуя, как всегда одетый в строгий темный костюм, под стать капитану полиции. - Нии-сама? – шокировано спросила Рукия, слегка оклемавшись. - Садись в машину, Рукия. Девушка вздохнула; тот же равнодушный голос, то же бесстрастное выражение лица. Бьякуя открыл дверь со стороны пассажира, ожидая, пока Кучики сядет внутрь. - Что ты тут делаешь? – слегка осмелев спросила она. - Я приехал, чтобы отвезти тебя домой. - Ты можешь не волноваться, - с легким оттенком обиды проговорила Рукия. – Я и без тебя могу добираться домой. И как видишь я хожу в больницу, помню твои предупреждения. Кучики старалась не думать о том, что невольно затаила дыхание, ожидая ответа на свой вопрос. В самой глубине сердца ей хотелось услышать, что старший брат просто захотел увидеться со своей младшей сестрой, а не превращаться в надзирателя по привычке своей профессии. - Хватит говорить глупости и садись в машину. Рукия поджала губы, сдерживая злость внутри себя и упрямо зашагала вдоль улицы, не желая подчиняться. Раз он утверждает, что она говорит лишь глупости, то пусть катится. Ей и так осталось жить четыре дня. Слишком маленький срок, чтобы тратить их на пустые разговоры, которые приносят только страдания. *** Боль снова атаковала её тело, словно прогрызая себе путь через кожу, суставы и мышцы, потому что болело абсолютно все, до чего мерзкие конечности боли смогли дотянуться. Создавалось ощущение, что каждую минуту её переезжает длинный поезд, и слыша воображаемый хруст костей, Рукия вздрагивала и ей казалось, что она сходит с ума. Это продолжалось уже несколько часов, с тех пор, как она вернулась домой с больницы, после последней химиотерапии. Только по частому дыханию и плотно зажмуренным глазам было возможно определить жива ли она или нет. Бледная кожа и обездвиженное от боли тело делали её похожим на покойника. «Живой покойник» - промелькнула мысль. Резко поднеся руку ко рту, Рукия скрючилась от пытки негативных последствий химиотерапии. Переборов себя, она побрела в ванную, едва не споткнувшись на скользкой плитке. Она упала на колени, и весь остаток завтрака отправился в унитаз, сопровождаясь мученическим кашлем и хриплыми стонами. Обессиленная девушка опустилась на твердый кафель, отчасти наслаждаясь холодом, который веял от него. - Через четыре дня все закончится, - пробормотала она, и Рукии вдруг стало ясно, что ей все равно к каким результатам приведет будущая операция – лишь бы избавиться от этой боли, которая всегда сопутствует после каждой химиотерапии. Осознав, что тело болит уже меньше, Кучики еле-еле поднялась на ноги, используя раковину как опору. Она взглянула в зеркало и тихо ужаснулась: черные круги под глазами, сухая кожа, потрескавшиеся губы и волосы, лежащие в абсолютном беспорядке. Проведя рукой по лицу, Рукия умылась ледяной водой и схватила расческу, на которой уже скопилось и так много волос, которые начали выпадать совсем недавно. - Черт, - прошептала она, мягко проводя расческой по спутанным прядям, поражаясь как легко и безболезненно волоски падают с головы. Рукия не могла допустить того, чтобы болезнь победила её. Открыв ящик в котором хранилось всякое барахло, она вытащила оттуда большие ножницы. Пусть станет такой сама, чем допустит такого глупого поражения. Схватив прядь у самого основания, девушка вплотную поднесла к ней ножницы, держа их в дрожащих от волнения и злости руках. - Не допущу тебя ближе, - тихо пробормотала она, но никак не могла отрезать эту чертову прядь. Слезы потекли из её глаз, и она рухнула на колени так ничего и не сделав. Боль вновь вспыхнула в районе легких, и Рукия негромко вскрикнула, выронив ножницы из рук. - Хватит, - прошептала она. – Хватит! – шепот перешел в крик, и девушка заставила себя подняться с пола. Решительно сжав в руках своё орудие, она резко обрезала свои волосы, так, что их кончики теперь щекотали её подбородок. Рукия тяжело дышала и с смотрела на свой новый облик, чувствуя себя трусихой, из-за того, что не смогла состричь их все. Схватившись за голову, девушка поморщилась. - Теперь я не похожа на Хисану? – с широко раскрытыми безумными глазами спросила она у зеркала. – Теперь болезнь оставит меня в покое? Больше не будет видеть во мне её? Смерть ведь перепутала меня с ней. Поэтому наслала мне ту же болезнь, думая, что я и есть Хисана, которую она не смогла убить. Рукия подошла ближе и прижала запотевшие ладони к зеркалу. - А Нии-сама? Он ведь полюбит меня? Я ведь больше не похожа на Хисану... не похожа на покойника, - дыхание еще более участилось, и девушка громко сглотнула: – Я ведь еще не схожу с ума? – прошептала она, закрыв глаза и прижавшись лбом к зеркалу. Осознав свои слова, Кучики крепко сжала в руках ножницы, почувствовав как кончик больно впивается в кожу ладони. Боль отчасти помогла ей придти в себя, словно вынырнуть из этого тумана. - Прости меня, Хиса... Неоконченное предложение утонуло в звонком дверном звонке, и заметив в отражении безумный взгляд, Рукия нетвердой походкой поплелась в коридор. Не посмотрев в глазок, она открыла дверь. Перед ней стоял Бьякуя, как всегда со своей величественной осанкой и серьезным, равнодушным взглядом серо-синих глаз. - Что? – довольно грубо спросила она, оперевшись о стенку. - Рукия... – растерянно начал он, глядя на её новую прическу. Проследив за его взглядом, Рукия едва заметно ухмыльнулась: - Нравятся последствия? Не ты ли заставил меня ходить на химиотерапию? - Хватит, - его глаза предупредительно сверкнули. - Нии-сама, теперь я другая? – грубость сменилась тихим неуверенным шепотом. – Не похожа на Хисану?... - О чем ты... - Я ведь не похожа на Хисану, теперь ты будешь меня любить? Будешь? Бьякуя молчал, ошеломленно слушая сумасшедшие бормотания сестры. Он подошел к ней ближе и положил руку на плечо. Она тут же со злостью скинула её и гневно выкрикнула: - Я не Хисана! Но умру, как она! Ты ведь так этого хочешь, Нии-сама! Чтобы на земле не было ничего, что напоминало тебе о ней! Ты и так сжег все её вещи, все, что принадлежало ей при жизни, только меня сжечь ты так и не смог! Поэтому ты медленно убиваешь меня своим равнодушием? Рукия прерывисто дышала, яростно сжимая кулаки. Девушка готовилась увидеть, как Бьякуя начнет снова говорить о глупостях, что она несет, но то, что она увидела, никак не вписывалось в рамки её ожидания. Бьякуя стоял к ней практически вплотную, его грудь была на уровне её лица, а в глазах не было ничего похожего на прежнее равнодушие. В них плескалась боль, такая сильная, что под её напором Кучики-старший невольно морщился, позволив старой боли вырваться наружу из под того невероятно крепкого замка, под которым было заперто его сердце. Боль вперемешку с печалью, страхом и чувством одиночества. Рукия внезапно осознала, что брат тоже потерял свой мир, центром которого была Хисана. Он так же страдал, как и она, потеряв любимую сестру. Потеряв не только её, но и всех друзей, которым надоела его депрессия. Оставшись в одиночестве, Бьякуя закрылся в себе, отбросив в сторону все эмоции и очистив сердце от всех чувств, что приносили ему и грусть, и радость. - Прости, Рукия, - прошептал он и прижал её голову к своей груди. – Просто прости. Кучики больше не могла сдерживаться и расплакалась, отчаянно держась за край его белоснежной рубашки. Она почувствовала, что они вдвоем, наконец, сделали то, что должны были сделать еще два года назад: найти опору друг в друге. Выплеснуть все эмоции наружу, открыться и поддержать. Они опоздали, но ведь, лучше поздно, чем никогда. - Я люблю тебя, Рукия. И... я никогда не хотел твоей смерти. Ты не похожа на Хисану. Ты не такая. Другая, - Бьякуя еще крепче прижал её к себе: - Живая. Я не хочу, чтобы ты умерла.