Дом на Уайт-Гарден

      Как никто ни до, ни после них, они жили с ощущением собственной вечности, и это была непреложная истина, что-то не обсуждаемое и не проговариваемое. В том как смеялись они, как тратили деньги, как танцевали и прикасались друг к другу, в том, как они смотрели и молчали было одна только бьющаяся, безудержная мысль: «Смерти нет. Мы никогда не умрем».       Нора была не из тех женщин, чьей жизненной целью является создание семьи и кто успевает распланировать будущую свадьбу еще до первой менструации. В детстве она проявляла вялый интерес к странному, почти ритуальному быту грудастых пластиковых женщин, которые так увлекали сестер Джеральд из соседнего дома, а к десяти годам он и вовсе сошел на нет. В то время как у большинства других девочек спаривание Барби и Кена сменилось по-детски грубоватым кокетством в адрес одноклассников, Нора продолжала усердно учиться. К хорошим оценкам она прибавляла грамоты, сертификаты и рекомендации, не забывая при этом про социальную активность. Общение со сверстниками давалось ей легко, но особого удовольствия Нора в этом не находила. «Дружелюбие и Дистанция» – это правило она выработала для себя еще в средней школе и по сей день им руководствовалась.       Сегодня утром с дружелюбной улыбкой и сохраняя должную дистанцию, Нора пожала руку женщине из муниципального совета и приняла у нее папку с документами по новому делу. Как объяснила миссис Мид, в совете подняли вопрос об одном из домов в старом районе городе. Это был большой дом с садом и несколькими хозяйственными пристройками, фактически, небольшая усадьба в городской черте. Дом этот был построен в середине девятнадцатого века и когда-то был наполнен жизнью, но к тому времени, как Нора родилась, он уже давно стоял в запустении. Дети и подростки разносили слухи об обитающем там привидении и сами же отважно бросались эти слухи проверять, так что машины скорой помощи подъезжали к дверям дома с завидной регулярностью. На заседании совета решено было для начала разыскать возможного наследника владельцев дома. Это поручили юридической компании «Моррис, Коббл и Бенедикт», в которой недавно закончила стажироваться Нора.       Работа предполагалась нудная, возможно долгая, но несложная. Поиски осложнялись тем, что в начале восьмидесятых городской архив сгорел дотла, и найти достоверную информацию о последних жителях дома и их родственных связях можно было только в самом доме. Необходимо было обойти его и собрать всю возможную информацию. Неудивительно, что это дело поручили именно Норе.       Она приехала на Уайт-Гарден-стрит на следующий же день, ранним утром. На центральных улицах в шесть часов стояла тишина. Все магазины и кафе были еще закрыты, никто не спешил на работу в офис. Откуда-то доносился звук шуршащей по земле метлы – как рассудила Нора, с частной территории. Скорее всего, садовник наводил порядок перед пробуждением хозяев. Центр Хай-Норфилда был весьма типичен – общественные и административные здания стояли вперемешку с богатыми частными домами, такими же почтенными, как тот, в который направлялась Нора. Там и тут были втиснуты постройки двадцатых годов, красующиеся модерновыми рельефами и изгибами. Уайт-Гарден когда-то была местом шумным и роскошным, но в последние десятилетия шум поглотили слои пыли и прелых листьев в заброшенных домах и садах, а роскошь вылиняла до респектабельности там, где еще жили люди.       Нора неторопливо шла по тротуару, вдыхая запах едва начавшегося октября. Она заглушила машину за углом. Хотя ей всегда были чужды романтические настроения и чувственный способ восприятия мира, Нора получала большое удовольствие от таких утренних прогулок, когда мир пребывает в невесомости. Вместе с миром она покачивалась между ночью и утром, между уходящим летом и приближающейся зимой. В этот момент тишины и неопределенности Нора чувствовала себя почти счастливой, иррационально и безотчетно.       Дом предстал перед ней во всей красоте своего медленного умирания. Первые два этажа были скрыты за разросшимися деревьями, которые никто не подстригал последние сорок лет. Листва кленов по-октябрьски ярко пламенела, языки огня поднимались ввысь с колыханием ветра. Среди этого пожара виднелся третий этаж и крыша, образовывавшая своей высотой и широкими скатами что-то вроде фронтона с двумя небольшими окнами. Судя по виду окон, там вряд ли располагался чердак, скорее были устроены небольшие помещения для детских игр или комнаты для прислуги.       Нора немного постояла на тротуаре, пытаясь охватить взглядом то, куда ей предстояло проникнуть. В детстве она не раз прогуливалась мимо этого дома. Он всегда был безмолвной частью привычного для нее пейзажа, всего лишь одним из многих других элементов. Иногда она с любопытством заглядывала через решетку ворот, но, в отличие от большинства других детей, никогда не стремилась забраться за них. В отношениях с этим домом Нора предпочитала держать дистанцию, как и в отношениях с людьми.       Девушка достала из сумки ключ и попыталась открыть дверцу рядом с воротами, но замок за годы небрежения проржавел и теперь не поддавался. После пяти минут бесплодной борьбы Нора оставила дверь в покое и решила поискать обходной путь. Как и во всех других старых домах, у этого должен был быть запасной, черный вход. Так и оказалось. Стоило дойти до конца участка и свернуть налево, в узкий, едва заметный проход между оградами, как Норе открылась маленькая калитка. Она даже не висела на петлях, а просто была прислонена к оставшимся балкам. Похоже, именно так местные подростки забирались на территорию усадьбы. Нора отставила калитку в сторону и вошла.       От черного входа к дому вела тонкая, едва заметная тропинка. Видимо, усадьба уже давно не подвергалась детским набегам – примятая когда-то трава поднялась вновь, а голых проплешин на земле почти не было. Тропинка, а вернее, призрак ее подбегал к самому углу дома, а дальше уводил направо, вдоль стены. Видимо, дети не жаловали главный вход. Нора, высоко задирая ноги, пошла сквозь заросли. Тут и там можно было угадать очертания когда-то ухоженных клумб, кое-где виднелись кусты и стебли уже отцветших садовых растений, из самых неприхотливых.       Крыльцо с широкой мраморной лестницей было густо покрыто опавшими кленовыми листьями. Под свежим слоем лежала прелая прошлогодняя листва, а под ней – разлагающаяся темная масса. Где-то там копошились пауки, муравьи и многоножки. На перилах и во всех возможных углах висела поблескивающая на солнце паутина. Она легко покачивалась при каждом дуновении ветра и вызывала у Норы бессознательные ассоциации с утренним колыханием тюлевых занавесок на кухне в доме мамы. Сапоги чуть скользили по влажным каменным ступеням. Заранее приготовив ключ, Нора остановилась у двери, приложила к ней ухо и прислушалась. Тишина. Сейчас здесь никого не должно было быть, кроме нее, но кто знает… Нора вставила ключ в замочную скважину и провернула его три раза. Замок поддавался, но кряхтел и скрипел натужно, как старик. Дверь с усилием отошла от покосившейся рамы и осыпала девушку пылью и мелкими насекомыми. Нора стряхнула с волос грязь, положила ключ в карман и вошла.