Что такое любовь?

      Лос-Анжелес, блиставший огнями в ночи, представлял собой поистине великолепное и восхитительное зрелище. Четкие, словно обрисованные углем, контуры небоскребов и высотных зданий вырисовывались на фоне бархатно-черного неба. Освещенные яркими огнями фонарей улицы казались реками и ручейками оранжевого света среди темнеющих жилых массивов. Город не спал и, не смотря на позднее время, люди все равно спешили куда-то.       Но так было лишь в центре. Чем дальше к периферии, тем слабее была интенсивность движении и тем менее активна ночная жизнь. Пригород, с наступлением ночи, и вовсе погрузился во мрак. Однотипные домики, жмущиеся друг к другу на тенистых улочках и аллеях, были темны и тихи. Не горело ни одно окно. Все люди спали.       А впрочем, так казалось только на первый взгляд. В неприметном доме, принадлежащем семейству Баум, можно было различить смутное движение. У приоткрытого окна на втором этаже стояла девушка красивая, словно картина. У нее были длинные, примерно до середины спины, каштановые волосы. Удивительно гладкие и шелковистые пряди обрамлявшие скульптурно-вылепленное лицо с тонкими, правильными чертами и яркими карими глазами. Тонкая черная майка и обтягивающие джинсы подчеркивают хрупкую и изящную, но излишне худощавую фигуру.       Девушка производила впечатление. На нее хотелось смотреть и не отводить глаз. Но при более внимательном изучении возникало ощущении, что ее тело это система холодных рычагов, которым сексуально озабоченный дизайнер маниакально пытался придать женские формы, и, хотя преуспел в этом странном намерении, так и не сумел никого обмануть. И под модной молодежной одеждой была не милая девичья плоть, а безупречно выточенные, отлично пригнанные друг к другу хромированные детали. Прикоснуться к этой хрупкой красотке казалось немыслимым.       Ведь это было все равно, что засунуть руку между лопастями работающей турбины реактивного двигателя.       Девушка, носившая имя Камерон Баум, а на деле являвшаяся модернизированной моделью Терминатора TOK-715, почти не шевелилась. Лишь время от времени поворачивала голову из стороны в сторону. Взгляд ее карих глаз прощупывал окружающую его местность. Она смотрела на затихшую улицу, пересеченную цифровой сеткой, по углам от которой то и дело мелькали строки данных. Цифры неслись по экрану с такой скоростью, что человеческий глаз не смог бы за ними уследить. Окружающие предметы были очерчены электронными схемами. Каждый их элемент был поименован соответствующим идентификационным номером и занесен в реестр данных, где подвергался тщательному анализу и всесторонней обработке с целью выяснения его текущего состояния.       Сверхсовременные датчики считывали визуальную информацию: форма, цвет, материал, температура окружающих предметов, состав почвы, атмосферные условия... Тысячи цифр стремительно мелькали на экране внутреннего зрения Камерон, а ее микро-процессор выдавал исчерпывающую характеристику каждому объекту, а затем сверял с соответствующими данными в запоминающем устройстве, чтобы убедиться, в отсутствии каких-либо посторонних воздействий, которые могли представлять угрозу для Джона Коннора.       Внезапно внимание Камерон привлекло некое движение. TOK-715 повернула голову, определяя траекторию движения предполагаемой цели, выразившуюся в миллионах бессмысленных, с точки зрения человеческого разума, цифр. Вот только Камерон человеком не была. Органы чувств заработали в полную силу, собирая и обрабатывая новую информацию. Идентифицировав объект, как кошку Камерон еще некоторое время наблюдала за ней. Лишь убедившись в отсутствии угрозы со стороны животного, она потеряла к нему всякий интерес.       Правая рука Камерон, тянувшаяся к висевшему на поясе Smith&Wesson28 снова повисла вдоль тела. TOK-715 вернулась в режим патрулирования. Ее электронный мозг фиксировал все, что происходило вокруг, но думала она о другом. Большая часть вычислительной мощность была сосредоточена на обработке сложного философского вопроса.       «Что такое любовь?». Казалось бы ответ прост – любовь это разновидность человеческой эмоции, которая может быть охарактеризована понятием «высшая нервная деятельность». Сложная нейро-химическая реакция протекающая на гормональной основе. Так ответила бы вчерашняя Камерон, только пришедшая из будущего.       Но Камерон сегодняшняя затруднялась дать столь точную характеристику этому понятию, поскольку понимала, что она не является исчерпывающей. Это заставляло TOK-715 искать ответ в различных базах данных и даже на человеческих форумах. Ответов было много, но ни один из них не казался Камерон удовлетворительным.       Люди говорили, что любовь это «тепло». Очень абстрактное определение, но терминатор видела в нем некую рациональность. Она тоже фиксировала небольшое «изменение температуры». Ее процессор нагревался в попытке постичь непостижимое; описать самое сложное из человеческих чувств языком программирования. Перевести его в двоичный код. Раньше в режиме патрулирования 95% ее оперативной памяти было свободно. Теперь свободными оставались лишь 65%. Остальное уходило на анализ вопроса: «Что есть любовь?». И это заставляло чип нагреваться.       Люди говорили, что, любовь это «музыка». При первом рассмотрении ей показалось, что это утверждение противоречит всякой логике. Ведь музыка это «вид искусства», а любовь – «разновидность высшей нервной деятельности. Однако, начиная находить смысл строках песен, которые раньше казались бесполезными и не несущими полезной информации, Камерон постепенно приходила к выводу, что сравнение любви и музыки не является абсурдным. Ведь прослушивая некоторые музыкальные композиции, терминатор видела отражение своих неразрешенных вопросов в чужих словах.       Люди говорили, что любовь как «танец». TOK-715 многое знает о танцах. Она разучила множество их, и даже написала несколько программ, позволяющих комбинировать различные танцевальные стили. Но могла ли Камерон утверждать, что любовь и танец это одно и тоже? Вероятнее всего нет, но... Иногда, во время отработки разученных во время репетиции движений, когда она танцевала в своей комнате одна, ей начинало казаться, что это так. Что возникающие в сознании строки кодов под действием музыки сами складываются в алгоритмы движений.       Но чем бы в действительности ни была эта «любовь», она перебивала даже присущий терминатору основной инстинкт. Уничтожение живых существ. То, что раньше сдерживали лишь системные коды, вписанные в ее микро-процессор во время перепрограммирования, исчезло. Желание убить было заменено желанием прямо противоположным.       Желанием защищать жизнь. Жизнь Джона Коннора. Камерон отвлеклась от патрулирования и мягко пересекла комнату, остановившись в полуметре от кровати Джона. Будущий спаситель человечества сейчас безмятежно спал, завернутый в кокон из простыней, и не замечал ее присутствия. Камерон было не чуждо понятие эстетики, а потому она находила этого молодого человека очень красивым и застыла на некоторое время, чтобы полюбоваться им.       Очертания в меру твердых губ, больших глаз, ровного носа, высокого лба, бровей, подобных распластавшимся в прыжке соболям – его черты выглядели так, словно их изваял античный скульптор. Волосы были пострижены не очень коротко и зачесанные на бок. Длинные пряди спадали на потрясающие зеленые глаза в которых, когда они были открыты, светился необычный для подростка ум. Парень отличался развитой не по годам мускулатурой: у него было крепкое и атлетичное, хотя и не перекачанное тело. Тонкая черная футболка обтягивала мускулистый торс, позволяя разглядывать его сколь угодно долго. Как впрочем и плоский живот с намечающимися кубиками пресса, и широкую правильную грудь и мощные плечи. Джон Коннор. Этакий чертовски обаятельный хулиган-гений.       Камерон записывала каждый разговор их, индексируя эту информацию с пометкой «особо важно». В отличие от окружавших ее людей, которые не могли вспомнить даже таких простых деталей, как выражение лица собеседника во время разговора, состоявшегося неделю назад, она помнила все, постоянно сохраняя информацию о Джоне Конноре.       Вот и сейчас терминатор настроилась на него, анализируя самые мимолетные, почти незаметные со стороны телодвижения и оценивая состояние подростка. Желая убедиться в том, что с ним все в порядке. Не потому, что так было записано в ее программе, а потому, что желала защитить. Потому, что... любила? Камерон смотрела на него и понимала, что скорее самоликвидируется, отвергнув команды, вшитые в процессор, чем причинит ему вред.       «Отвергнуть команды? Я неисправна» – подумала Камерон и тут же сделала для себя вывод, который казался ей гораздо более логичным чем все предыдущие. «Любовь похожа на системный сбой». Но и этот ответ не удовлетворил ее, а потому TOK-715 продолжила искать ответ на извечный вопрос, не раз становившийся камнем преткновения для философов, мыслителей и самых разных людей во все эпохи существования мира: «Что же такое любовь?».       Она почти собралась отойти от кровати и вернуться к окну, но... внезапно ее микро-процессор сгенерировал какую-то странную последовательность действий, на ходу просчитав сотни различных вариантов. Несколько секунд TOK-715 сопротивлялась желанию поцеловать Джона, но затем все же склонилась, чтобы запечатлеть на его щеке осторожный поцелуй. Ее губы уже почти касались его кожи, когда сенсоры уловили изменение в текущем состоянии молодого человека. Через мили-секунду в соответствующих ячейках информационного массива появились исчерпывающие характеристики. Юноша пробудился и внимательно наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц.       — Камерон... что ты здесь делаешь? – его голос все еще был сонным и TOK-715 попыталась воспользоваться этим и отстраниться, но Джон не позволил. Положив руку на ее запястье он ощутил ее пульс, частивший под подушечками пальцев словно у пойманного в ловушку воробья. Несколько секунд ни один из них не решался прервать контакт. Оба были слишком захвачены новым, непривычным ощущением прикосновения.       Затем Камерон решительным движением освободила руку из его пальцев и отступила от кровати. Поскольку она осталась рядом с его постелью, не предпринимая дальнейших попыток покинуть комнату, Джон встал на ноги и шагнул к ней. Положил руки на ее талию и притянул к себе. При всей своей изящности и кажущейся легкости Камерон была гораздо тяжелее обычной девушки своей комплекции и Джону представилась возможности убедиться.       Но, по крайне мере, она не противилась. Даже отклонила голову, словно специально приоткрыв свои полные, чувственные губы. И прежде, чем Коннор успел задуматься о том, что же именно он делает, Камерон поцеловала его. Ее губы были теплые, со вкусом вишневого блеска. Сладкого и дешевого как раз в стиле девочки-подростка, образу которой она старалась подражать. А на ее языке, проникшем в его рот, не было металлического привкуса, который он почти ожидал почувствовать. Сжимая Камерон в своих объятьях юноша не мог отделаться от мысли, что перед ним самая обычная девушка, а не присланная из будущего машина смерти, хотя и знал, что не так.       Подобный контраст между ожидаемым и реальным был настолько сильным, что на мгновение Джон оказался в ловушке, захваченный двумя равными по силе но противоположными желаниям. Первое было продиктовано инстинктом самосохранения и состояло в немедленном бегстве из комнаты. Второе, вызванное теми чувствами, которые он уже некоторое время испытывал к Камерон, побуждало его ответить ей. Поцеловать ее, забыться в ее объятьях.       Он выбрал второе и, целуя девушку, которую обнимал, Джон отчетливо услышал низкие и хриплые звуки желания, которые издавала собранная из колтана машина смерти. Она вздрогнула, как самая обычная девчонка, когда он скользнул рукой под ее майку. Проводя пальцами по гладкой, шелковистой коже ее живота и коснувшись мягкой округлости груди он ощутил исходящую от Камерон волнительную дрожь, которая тут же передалась ему.       Затем она придвинулась ближе, обнимая его в ответ. Давая почувствовать силу металла в своих руках, мягко опустившихся на его талию и шею. Ее ладонь начала скользить вниз, вдоль линии позвоночника, пока не опустилась на его задницу. Еще минуту назад это напугало бы его, но не сейчас. Не после того, как все преграды между ними оказались сметены силой их пробудившихся чувств. Поэтому Джон не предпринял попыток освободиться.       Вместо этого, он положил руки на виски девушки, запустив пальцы в ее роскошные, каштановые локоны, которые, с некоторых пор, являлись его личным фетишем. От них исходил приятный запах шампуня.       — Что... это сейчас было? – хрипло спросил будущий спаситель человечества, на мгновение разрывая их поцелуй и вглядываясь в кукольное лицо девушки. Та прижалась лбом к его лбу и так же хрипло ответила:       — Это была любовь... – пораженный ответом Камерон Джон не сопротивлялся, позволив ей втянуть себя в еще один поцелуй, совершенный в своей неопытной страсти и неконтролируемом желании. И когда они углубили его, начиная вновь обнимать друг друга, Джон почувствовал, как все его сомнения и переживания сгорают в огне страсти, которую он подавлял слишком долго. А Камерон, наконец, нашла ответ на вопрос: что же такое любовь?