Alongside

Я никому не говорю о нашем общении, о наших ночных переписках и редких "свиданиях" по скайпу... Да и никто из парней почти не говорит о тебе, пока настолько свежо каждое воспоминание, пока всем больно. Может, когда немного затянутся раны, все с теплой улыбкой будут вспоминать о днях дебюта, о том, что вместо 11 было 12. Но разве цифры имеют значение? Мы все будем двигаться вперед, но без тебя это в разы труднее. Но я верю в тебя, в то, что ты будешь счастлив. Если кто-то говорит о разочаровании, заводит этот нудный и болезненный разговор, то я просто выхожу из комнаты, прикусывая губу, чтобы не разразиться гневной тирадой, не обидеть остальных, не принимающих твоих решений. Обычно в такие моменты на глазах нашего китайского маннэ наворачиваются слезы, а Чунмен грустно вздыхает, позволяя Тао опустить голову на свою грудь. Исин уходит на балкон, а Чанёль неловко чешет макушку и искусно старается перевести тему. Знаешь, наверное, в них все же больше обиды, чем непонимания, но никому от этого ни на грамм не легче. А каждое упоминание твоего имени - болезненным эхом об сердце, отчего с трудом давлю внутри желание тут же набрать твой номер телефона. - Я тебя люблю, - вымученно улыбаюсь в камеру ноутбука, смотря, как ты заправляешь за ухо отросшие волосы, а сердце сжимается, умирая в горьком соке сожаления. Мне так хочется коснуться тебя, чтобы не было этих километров расстояния, чтобы ты смог почувствовать мою поддержку в полной мере, но все, что остается - смотреть на грусть в твоем взоре и сжимать кулаки под столом от собственного бессилия. Но ради нас мы оба должны быть сильными, ради того светлого, что еще живо в нас. - Я скучаю, Хань, - он мажет пальцем по экрану компьютера, будто обводит контур моего лица, а я пытаюсь представить, каково это чувствовать в живую. - Ты какой-то бледный, я же просил не перегружать себя. Опять все мимо ушей пропустил? В твоем голосе нет злобы или раздражения, только безграничная забота и, наверное, капля горечи. Впиваюсь пальцами в край столешницы, подбавляя желание встретиться лбом с ее твердой поверхностью. Да, чтобы сгладить неловкость, наши разговоры стали часто сводиться к таким безобидным упрекам, хотя в голове все равно пусто, лишь одно желание - быть ближе. - Кто бы говорил... Не могу же сказать, что даже под двумя одеялами мне холодно, неуютно, отчего приходится коротать ночи в гостиной, сидя на полу и укутавшись в плед. Иногда мне составляет компанию Чонин, сонно бормоча, что скучает по хену, а я нахожу в себе силы только гладить его по волосам, мысленно молясь о встрече с тобой. Кривлю губы и слышу твой короткий смешок, отчего непроизвольно резко вскидываю голову, стараясь запомнить этот звук. Слишком редким он стал, и теперь так режет слух и сердце напополам. - Слышал, у тебя скоро съемки в Пекине, - легкий намек в твоем голосе, а у меня словно земля уходит из-под ног, тело будто зависает в дымке фантазий, где я вижу, как ты встречаешь меня в аэропорту. - Мы же увидимся, Фань? Хочется добавить, что это будет первая встреча после его ухода, но язык присыхает к небу, потому просто замираю в ожидании, отсчитывая секунды. "Тик, так" - в голове, липкий пот на лбу и влажные ладони, пока ты, склонив голову в сторону, внимательно смотришь на экран, видимо, изучая мое выражение лица. А я дрожу, внутренности словно сводит спазмом, хочется согнуться в три погибели и громко закричать, дабы облегчить, унять напряжение и снизить накал страстей. - Непременно, Сяо Лу, - шепотом через динамики, а мне кажется, что подобно грому, но в груди растекается приятное тепло и надежда.

***

Пекин встречает меня невыносимой жарой и палящим солнцем, а еще толпой фанатов, которые ежесекундно просят оставить роспись то на телефоне, то в блокноте, то на вещах, а я стараюсь унять внутреннюю дрожь от предстоящей встречи. Пусть глаза скрыты за темными очками, но я все равно опасаюсь, что окружающие все смогут понять по выражению лица, потому плотно сжимаю губы, смотря прямо перед собой. Волнуюсь хлеще, чем перед первым выступлением, часто вздыхая, отчего менеджер-хен интересуется, все ли в порядке. - В полном, - только бы голос не дрогнул, только бы дожить до вечера... "В 22:00. Отель "DoubleTree by Hilton Beijing". Номер 810." Раз десять перечитал это сообщение, пока в памяти не отпечаталась каждая буква, пока не получилось убедить себя - все будет хорошо. Да, ты прав, встреча в аэропорту была бы слишком заметной, так что, соблюдая правила конспирации, отсидев положенное время на конференции, переговорив с режиссером и продюсерами, я незаметно скрылся, бросив менеджеру на прощание, что мне необходимо увидеться с друзьями. Ведь отчасти это правда. Пока лифт стремительно несся вверх, я думал, пытался просчитать каждый ход, предугадать твои мысли... Делал все, только бы не думать о тянущей боли в груди, о тугом узле, стянувшем желудок, отчего кружилась голова и тошнило. Нас теперь и правда ждут встречи урывками, и то если расписания совпадают? Или это все изначально обречено на провал? Мотаю головой из стороны в сторону, гоню прочь эти глупые идеи, сжимая кулаки и закусывая губу. На мгновение прислоняюсь к зеркальной поверхности стены, медленно выдыхаю, когда двери с тихим шорохом разъезжаются в стороны, являя мне длинный коридор. Каждый шаг совпадает с сердцебиением: такой же торопливый, в том же ритме, так же отдается в голове, звуча непонятным гулом в ушах. Приоткрытая дверь с табличкой "не беспокоить". Неуверенность сковывает все тело, конечности будто свинцом наливаются, а в груди словно удары по набату - сердце о ребра. Толкаю дверь, заглядывая внутрь помещения, окутанного тьмой, и только спустя минуту решаюсь зайти. - Ифань, - голос звучит как-то затравленно, и даже не узнаю собственного звучания. Тихо откашливаясь, цепляясь руками за стены, продвигаюсь в большую комнату, где напротив широкого окна видна знакомая фигура. Все как в замедленной съемке, или время, и правда, замедлило свой ход - я так и не понял. Он медленно обернулся, руки сложены на груди, а лица почти не видно в тени. Обжигает диким желанием коснуться столь родного человека, отчего получается преодолеть всю комнату в несколько шагов, тебе же хватает времени раскрыть объятия. С громким выдохом прижимаюсь щекой к груди, сцепляя руки за спиной, чувствуя, как твои длинные пальцы осторожно зарываются в волосы. - Лу Хань, - душу щемит от звуков своего же имени, а сознание превращается в мыльную пену - перед глазами цветные круги, а эмоции, подобно пузырям, лопаются, оставляя россыпь мурашек по телу. Жмусь губами сначала к шее, затем к подбородку, пока Ву не склоняет голову, подаваясь навстречу. Целую долго, жадно, цепляясь пальцами за крепкие предплечья, будто боюсь упасть, но родные руки прижимают так тесно и близко, что становится жарко. Наконец-то, жарко и уютно, так, как и должно быть. Касаюсь губами впадинки между ключицами, перехватывая ладони Ифаня, прижимая их к лицу, словно боюсь, что он вот-вот растворится, как бывало в моих снах, когда он на расстоянии вытянутой руки, так близко - пытаешься обнять, но сжимаешь лишь воздух. Целомудренный чмок в висок и теплые ладони на пояснице, пока я кончиками пальцев рисую на твоих ключицах невидимые узоры, наслаждаясь окутывающим нас теплом. С тобой комфортно молчать, тут слова излишни, они только нарушат хрупкость этой идиллии, подобно струе горячего воздуха, превращающего в воду ледяные узоры на стеклах. Смотрю в глаза напротив, вставая на носочки, вновь касаясь губ, задерживаясь кончиком языка в уголке, прежде чем скользнуть глубже, когда с уст Ифаня срывается вздох, от которого внутри все замирает, пока я не цепляю твой язык, поглаживая, лаская, пытаясь передать через поцелуй все чувства, так долго не знавшие выхода. - Люблю, - шепчу то на китайском, то на корейском, ловя ответные улыбки пальцами, очерчивая уголки губ. В душе тихо и спокойно, а любовь будто растворяет остатки горечи, оставляя сладкий кисель, текущий по сосудам, отчего становится так приторно и хорошо, и невольно прикрываются веки, когда Ву оставляет мимолетные поцелуи на шее, на коже за ушком, что возникает желание распасться на атомы, чтобы до самого основания естества прочувствовать все это. Думаю, минуты, часы, дни и недели расставания стоят этих минут, когда любимый человек рядом, такой родной и уютный, когда хватает простого присутствия, когда пальцы немеют от одного прикосновения к чужой коже, а во рту сухо, словно все слизистые пересохли и стали подобны наждачке. - Я не смогу без тебя, Хань, - а я часто-часто киваю, зная - тоже не смогу без него, задохнусь или сойду с ума. - Мы сможем, мы обязательно с этим справится... Я готов бороться с расстоянием, готов ждать, готов беречь нашу любовь, готов. Короткие встречи, лаконичные сообщения и скрытность? Пусть. Угомони свое тревожное и беспокойное сердце, Пожалуйста, просто прими эту судьбу. Думаю, никто не любит тебя больше, чем я. (EXO - Baby don't cry)