Мир на двоих

Коридор школы - это сущий ад, где сплошь кишат черти, грозящие взглядом испепелить тебя и постоянными сплетнями высосать из тебя всё то доброе, что было заложено в тебя с рождения. Каждый здесь думает лишь о том, как бы унизить другого, выставив себя в лучшем свете. Не успеваю я закончить философскую мысль о зле процветающем в американской высшей школе, как меня сбивает с ног один из таких "чертей". Я не успеваю упасть, сильные руки тянут меня вверх к массивному телу. Я впиваюсь пальцами в туго натянутую на твёрдую грудь футболку, стараясь не упасть. - Спасибо... - с трудом отцепляю пальцы от футболки и потираю ушибленную ногу, собирая выпавшие из рюкзака вещи. "Черт", к моему глубочайшему удивлению, садится на корточки и начинает собирать мои вещи. Оглядываю его с ног до головы и останавливаю свой взгляд на светлых коротко стриженных волосах, после чего застываю в ступоре, осознавая, что передо мной находится самый популярный и самый доброжелательный парень во всей истории американской высшей школы. Однако это ещё не самое страшное. По-настоящему страшно становится, когда этот самый парень поднимает на меня светящиеся добром голубые глаза. - Сильно ушиблась, Китнисс? - спрашивает он с беспокойством в голосе. - Нет, спасибо... Пока, - с этими словами я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и с прихрамыванием несусь в кабинет химии, чтобы как можно быстрее занять свою последнюю парту и спрятаться ото всей этой мути за спокойной музыкой, уносящей меня в те времена, когда ещё был жив папа. Вот уже два года, как я избегаю встреч с Питом Мелларком, который, на полном серьёзе, спас меня, когда мне было действительно тяжело. Я всегда была сильной, но в тот день я сломалась. Это была годовщина смерти папы. Он погиб, когда летел на самолёте домой. Самолёт был неисправен и упал в поле. Папа сгорел заживо, домой пришло жутко изуродованное и обгорелое тело. Мама и Прим, впали в состояние амёбы, я их и не виню, ведь на какой-то момент и я поддалась депрессии, это естественно. Но когда очнулась и Прим, а мама всё продолжала сидеть с каменным лицом, мне пришлось взять на себя ответственность за всё, что касается моей семьи. В какой-то момент я сорвалась. Прим была у подруги, было поздно, и я пошла забирать её из гостей. Дорога шла через дворы, свет был тусклым, впереди показалась какая-то компания парней, распивающих спиртное. Я ускорила шаг, тут же решив вести Прим другим путём. Как только я оказалась рядом с ними, один из них заметил меня и крикнул: -Эй, детка, не хочешь расслабиться? Я рванула с места, однако у одного из них был байк, и он подрезал мне путь. Они набросились на меня как свора голодных собак. Я сопротивлялась, поэтому получила достаточно ссадин и ран, даже несколько синяков. Они насильно влили мне в горло водку, отчего я размякла и стала более «послушной». В какой-то момент силы меня покинули. Я вспомнила о смерти папы и сдалась окончательно. На меня навалилось чувство безысходности. С меня стянули куртку и тёплый свитер, когда невероятная сила отбросила от меня двух парней. Когда я осознала, что меня больше не сдерживают, я увидела, что остальные набросились на кого-то, облепив его со всех сторон своими потными размякшими телами. Я оглянулась в поисках помощи и заметила стеклянную бутылку из-под водки, которую в меня заливали. Я взяла её и со всей силы, чему способствовал мой гнев, швырнула её прямо в голову одному из них. Был слышен лишь звон осколком по асфальту, а потом повисла тишина. Я узнала того, кто помог мне, кто спас меня. Это был Пит Мелларк, чьи родители были хорошей семьёй. Не считая стервы матери, которая не занималась сыном, а отца угнетала постоянными криками и расходами, однако у них была своя кондитерская, которая приносила весомый доход. Мы с Питом долго смотрели друг другу в глаза, пока я не осознала того, что стою в одном лифчике. Я сразу же закрылась, схватила вещи и побежала забирать Прим, на ходу натягивая одежду, обливаясь слезами и молясь о том, чтобы на следующее утро никто не узнал о случившемся. Прим я ничего не сказала. А Пит ничего не разболтал. Между тем я дала себе обещание никогда не быть слабой. В тот же вечер мама пришла в себя. Жизнь пошла своим чередом.