Львица вышла на охоту

Fear is only in our minds Taking over all the time. You poor sweet innocent thing Dry your eyes and testify You know you live to break ME Don’t deny Sweet sacrifice Evanescence — Sweet sacrifice

      Ночное небо было чистым, без единого облака. Звезды холодно поблескивали в вышине. Ее путь освещала лишь луна. Она бежала по Запретному Лесу. Ветки деревьев цеплялись за одежду девушки, царапая ее нежную кожу. Трудно дышать, горло просто разрывалось и горело от быстрого бега, будто тысячи когтей царапают глотку изнутри. Что-то беспокоило гриффиндорку, паника накатывала на нее волнами, угрожая унести в пучину отчаяния и страха. Где-то неподалеку раздавался вой стаи волков. Наверняка они вышли на охоту.       Вдруг до ее ушей донесся душераздирающий крик, холодящий душу, вперемешку с подвыванием, под силой ветра, деревьев. Если бы она верила в эти сказки, наверняка решила, что ведьма банши распевает о ее смерти. Внезапно какой-то шум сзади привлек ее внимание, кто-то мягко ступал на пелену опавших листьев, шум деревьев перекрывало чье-то тяжелое дыхание. Девушка стремительно обернулась, едва не упав, зацепившись за корягу, торчащую из-под земли и заросшую мхом. Ее взгляд лихорадочно бегал по кромке деревьев, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в этой кромешной мгле. Краем глаза она заметила какое-то движение. Справа от нее, в 20 метрах, за деревьями виднелось существо. Ужас сковал ее сердце.       Это был человек. Мужчина. Заметив ее, он резко остановился. Он был полуголый, лишь рваные брюки защищали его от полного обнажения, на рельефных мышцах вырисовывались вены — было видно, что он напряжен. Челюсти были сжаты так, что, казалось, никакая сила не способна разжать их. Его грудь опадала от тяжелого дыхания, ладони были сжаты в кулаки. Его светлые, почти платиновые, волосы переливались серебром в свете луны, а глаза будто горели огнем, виднелись лопнувшие капилляры, делая взгляд кровожадным, что-то хищное было в них, была помесь ярости, злобы, гнева и …возбуждения. Они будто говорили — сейчас я вопьюсь в твое мягкое тело и эти глаза, будут последними, что ты увидишь в своей жизни.       Казалось, Гермиона перестала дышать. Вся жизнь пронеслась перед глазами. Она стояла, не способная пошевелиться, словно скульптура художника, случайно забытая в лесу — такая же красивая, такая же холодная. Девушка боялась даже моргнуть, но в страхе она начала пятиться назад, к деревьям, в надежде найти в них укрытие. Вдруг мужчина медленно начал приближаться. Что же, хищник выбрал свою жертву и уже ни перед чем не остановится. Теперь это не просто охота для утоления жажды. Это игра на выживание. Всем своим видом он будто говорил: «Ну, давай же, беги! Посмотрим, кто из нас быстрее. Давай поиграем. Так даже интереснее. Я вижу, как ты дрожишь, ты боишься меня.»       Но удача все же улыбнулась отчаянной гриффиндорке, вдруг над головой парня пролетела сова, на мгновение отвлекая его внимание от Гермионы. Этого хватило ей, чтобы рвануть вглубь леса. Ноги путались в траве, корнях деревьев, но она понимала, что нельзя останавливаться ни на секунду. Она была уверена, что ни мольбы о пощаде, ни уговоры, ни угрозы не остановят этого человека. Казалось, его цель убить ее, насладиться вкусом победы. Вся эта ситуация напоминала ей маггловскую сказку о Красной шапочке, вот только девушка была уверена, что ее сказка закончится отнюдь не счастливым концом.       Гермиона бежала не разбирая дороги. Ветки деревьев били ее по лицу, оставляя глубокие царапины на щеках и лбу. Слезы навернулись на глаза и единственной мыслью в эту минуту был вопрос: «За что все это?» В мозгу начали появляться сумасшедшие мысли — может, сдаться, зачем бежать, если спасения все равно не найти?       Вдруг ее что-то ударило в спину, и девушка упала навзничь, ободрав руки о сырую землю. Чья-то рука больно ухватила Гермиону за волосы и резко перевернула ее на спину. Мужчина больно прижал свою жертву к земле, сердце Гермионы остановилось, от страха сводило зубы. Он долго разглядывал ее, будто оценивает товар. Он смотрел на тонкие, безупречные черты лица, пальцы зарылись в шелковистые пряди, которые разметались по мокрой земле, обрамлявшие голову. Вдруг он резко наклонился к ней, внимательно разглядывая, он не мог устоять перед искушением поцеловать ее: она была слишком напуганной, слишком желанной. Ее кровь бурлила в жилах, он чувствовал, как ужас растекается по венам. Его поцелуй не был нежным, как описывается в маггловский любовных романах, от которого замирает сердце, — скорее кровожадным. Он больно кусал ее губы, почти до крови сдирая нежную кожу. Казалось, он хочет съесть ее. Что-то смутно знакомое было в этом поцелуе, казалось, она раньше имела дело с этим мужчиной, но она не могла вспомнить. Собственная память взбунтовалась против нее, отказываясь выдать нужную информацию. Она начала задыхаться. Гриффиндорка пыталась сопротивляться, пинаясь ногами и царапая нападающего, но он крепко держал свою жертву. Все же ей удалось высвободиться от насильственного поцелуя и сделать долгожданный глоток воздуха.       Его зубы недовольно клацнули возле ее уха, а рука начала бесцеремонно скользить по ее телу, губы скривились в злой усмешке, будто говоря — даже не пытайся сопротивляться, я все равно получу свое. Его грубоватые пальцы гладили ее плоский живот, грудь. В ее глазах читалась мольба. Зачем он так с ней? Что она ему сделала? Пусть он прекратит эту пытку, она готова признать свое поражение. Дыхание Гермионы участилось, а стук сердца, казалось, был слышен на много километров вокруг. Собственное тело, ранее не испытывавшее подобных ласк, предало ее, отдаваясь на милость Ему. Боже, как же стыдно. Это она, Гермиона Грейнджер, лучшая ученица Хогвартса, извивается под лаской рук мужчины. Его губы целовали ее тонкую лебединую шею, попутно кусая мочку уха. Девушка судорожно втянула воздух. Вдруг он посмотрел ей в глаза и с усмешкой произнес:       − Вставай, Грейнджер.       − Что??? — непонимающе ответила Гермиона.       − Просыпайся, соня! — ответил он ей голосом Джинни. − Вставай, а то опоздаешь.       Гриффиндорка резко вскочила со своей кровати, задыхаясь, словно после долгого бега. Она лихорадочно начала озираться по сторонам, все еще не понимая, где находится. Размытые контуры окружающих ее предметов начали сформировываться в спальню старосты школы. Девушка начала осматривать себя, но никакой рваной одежды и царапин на коже и в помине не было. Неужели это все сон???