* * *
— Вон там, сир, логово дракона, — следопыт махнул рукой в сторону входа в широкий каньон с высокими отвесными склонами, напоминающими неприступные стены замков. — Там дальше — чистейшее озеро, поражающее прозрачностью воды, и водопад, за которым скрывается вход в пещеру. Я лично видел, как дракон уполз в нору, растворившись во мраке. Рыцарь Тобиас Бонье внимательно слушал следопыта, обдумывая на ходу дальнейшие действия. За ним следовала его маленькая армия, состоящая из десяти воинов, столько же лучников и почти двадцати человек добровольцев из ближайших поселений. В основном это были местные жители, желавшие отомстить дракону за гибель близких и разрушенные жилища. Но Тобиас прекрасно знал, что большинство из них сегодня найдут свою погибель, если он сам не справится с возложенной на него задачей. Бонье надеялся лишь на своих воинов: они готовы пойти за ним хоть на край света или даже в ад, если в том будет необходимость. Ибо даже церковь считала драконов носителями дьявольского начала, а что может быть священней для истинно верующего, чем искоренение зла? Поэтому соратники Тобиаса без колебаний пойдут за ним, ведь их дело — правое. За это и жизнь не стыдно отдать. — Всем спешиться, — выкрикнул рыцарь, спрыгнув с лошади. — Остальной путь лучше пройти пешком. — Почему? — недоумевая, спросил следопыт. — Мой наставник погиб в сражении с драконом из-за того, что его лошадь при виде крылатой твари встала на дыбы, сбросив всадника наземь, а потом резво поскакала прочь. Он как раз собирался метнуть копье и, если бы не лошадь, монстр был бы повержен, — вкратце объяснил Бонье. — Я не хочу, чтобы меня постигла та же участь. Следопыт озадаченно почесал затылок, переваривая услышанное, затем понимающе закивал. Тобиас следил за тем, как солдаты разбивают небольшой лагерь, где собирались оставить провиант, ненужное снаряжение и другой лишний груз, дабы увеличить подвижность и скорость перемещения. Любое промедление в бою каралось смертью, нередко очень мучительной. — В последний раз напоминаю: никаких доспехов, стесняющих движение, шлемов, щитов и мечей. В бою с драконом они не помогут, зато будут мешать. Берем с собой только копья, метательные дротики и стрелы. Все поняли? Тогда за дело! — скомандовал рыцарь, бросив в сторону ножны с мечом. Затем снял с себя кольчугу — она все равно не защитит от свирепого пламени, способного расплавить любой металл. Через полчаса с приготовлениями было покончено. Бонье, прикрыв лицо ладонью, бегло взглянул на небосвод: солнце поднялось высоко над головой, безжалостно обжигая лучами равнину и каньон. Пора было выдвигаться — дракон в любую минуту мог бы вылететь на охоту и атаковать отряд: на столь открытом месте это не составило бы ему труда. Тобиас же всячески хотел избежать прямого столкновения с крылатой бестией на равнине, где их шансы на победу стремительно таяли. — Все готовы исполнить свой священный долг? — воодушевленно спросил Бонье, собираясь с духом. В ответ солдаты не менее вдохновенно прокричали «Да!», отгоняя нахлынувший страх и волнение. — Помолимся, братья, и в путь! — сказал Тобиас, затем перекрестился и прошептал: — Conserva me Domine! В каньон маленькая армия вошла длинной цепью. Воины старались держаться друг от друга на почтительном расстоянии, чтобы их было труднее заметить сверху. Каждый из тридцати девяти человек, идущих на верную погибель, мысленно прощался с жизнью, искреннее веря, что за богоугодные дела обязательно попадет в Рай, а не в геенну огненную. Но шли они на встречу с крылатой смертью, движимые не чистыми помыслами и праведным огнем, а жаждой мщения, желанием прославиться и кровавым зовом разбитых горем сердец. Следопыт вел Тобиаса и его соратников по небольшой тропинке, идущей через густую чащу леса. Высокие стройные деревья гордо возвышались над маленькими и скрюченными, заградив раскидистыми кронами солнечный свет. Даже эти безмолвные творения рук Божих губили своих собратьев, чтобы выжить самим — значит, борьба за право существовать в мире не грех, не гнусная идея человека, а замысел Господа. И уничтожение драконов людьми — тоже. Бонье без капли сомнения верил в подобное, истребляя исчадия ада, несущих погибель всему живому. Только смерть могла остановить его крестовый поход против драконов. К закату, когда солнце окрасило небосвод золотисто-оранжевыми лучами, отряд вышел к надежно спрятанному самой матушкой-природой озеру. От чужого взора оно было сокрыто с одной стороны отвесными скалами, а с остальных — густым лесом. И без проводника Тобиас долго бы искал таинственное место, ведь большую часть пути они преодолели под пение птиц, далекий зазывной вой волков и другие звуки природы, но никак не под шум водопада. Его они услышали где-то полчаса назад, если не позже. Бонье пригнулся и жестом показал сделать то же самое другим, осторожно раздвинул кусты руками, боясь издать лишний звук и тем самым потревожить спящего дракона. Взору Тобиаса предстала дивная картина: озеро с чистейшей водой, которая под заходящим солнцем искрилась и переливалась всевозможными цветами засыпающего вечера, поражая невообразимой игрой и буйством красок. Рядом с песчаным берегом, в сочно-зеленой траве пестрели прекрасные благоухающие цветы. Всю эту волшебно-сказочную атмосферу разрушал только один маленький, но заметный факт: поблизости не было абсолютно никакой живности, будто всё здесь замерло в одно мгновение. В озере не плескалась рыба, птицы давно замолкли, и по лесу не бродили дикие звери, коих в этих краях водилось достаточно много, чтобы за пару часов хотя бы один раз попасться на глаза. Тобиас крадучись вышел из кустов на песчаный берег, не сводя глаз с черной бездны, разверзнувшейся за водопадом. На секунду рыцарю показалось, что в темноте загорелись две ярко-изумрудные точки, погасшие в то же мгновение. Он замер на месте, крепко сжал древко копья и приготовился метнуть смертоносное оружие в чудовище. Но ничего не происходило. Тогда он любым способом решил выманить тварь из логова. — Всем приготовиться! — приказал он; специально постарался выкрикнуть команду как можно громче, чтобы крылатая бестия пробудилась ото сна и покинула тесное пространство пещеры, где преимущество на ее стороне. — Как только дракон пройдет водопад, атакуйте его. Из пещеры раздался громоподобный рев — столь неожиданный, что нескольких добровольцев тут же как ветром сдуло! Яркая вспышка — и наружу вырвался язык пламени; зашипела мгновенно закипевшая вода, заклубился пар. Тобиас отступил назад, напряжённый, готовый к броску: он уже чувствовал, как дрожит земля под тяжёлыми шагами дракона. «Уходите, если хотите жить, иначе гнев мой превратит ваши тела в безымянный пепел, — раздался в его голове чей-то могучий голос. — Бегите, пока еще не поздно, смертные!» Тобиас вздрогнул от этих слов, словно от удара: вся решимость пропала в миг! Эта тварь могла проникнуть в его разум — значит, она уже знала о плане. Теперь сражаться бесполезно, тогда всем — конец. Единственным разумным решением казалось… — Отступление! Уходим! — прокричал было он, но было поздно. Из пещеры показалась громадная голова дракона, разрезав водопад на две части. Вода обтекала длинную шею чудовища, что походила размером на ствол векового дуба и казалась столь же крепкой, как и само дерево. В воздух криво взмыли несколько копий — добровольцы с отчаянными криками пытались убить дракона. Но лишь раздразнили: тварь снова выдохнула пламя — ужасное, адское пламя, жар которого вскипятил озеро, раскалил воздух в одно мгновение. Тобиас, едва живой, на трясущихся ногах метнулся было к кустам, где укрывались его солдаты, но на их месте уже лежали лишь обугленные кости. Те немногие, кто был ещё жив, отчаянно катались по земле, кричали, метались в агонии, пытались сбить с себя пожирающее их заживо пламя, но безуспешно. Тобиас застонал и рухнул на колени. Нет, нет, драконы — это не дьявольское отродье, дьявол не может наделить их такой силой. Нет, это Божья кара, ниспосланная людям за грехи, за неверие. А он, Тобиас Бонье, — последний грешник, и сейчас его тоже настигнет праведное пламя! «Господи, помилуй! Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи…» — он не в силах был произнести ничего другого; он плакал, сжимая в руках свой серебряный крестик, бился головой о землю, и безумным, заплетающимся языком просил прощения у Господа, просил и просил, словно не знал ни единого прочего слова… Тобиас сошел с ума. Дракон лениво уполз обратно, оставив несчастного рыцаря наедине со своими кошмарами. Бедняга сам обрёк себя на ад, своими руками вымостив к нему тропинку — сперва на Земле, а потом и в Преисподней…* * *
— Почему ты еще не растворился в Вечности? — тихо спросил странник. В призрачно-зеленоватом сиянии проступил силуэт человека, который с каждой секундой становился все отчетливее. — Я не смогу покинуть этот мир, пока жив дракон, — объяснил тот, тяжело вздохнув. — Почему? — Наши жизни крепко связаны нитями судьбы. После смерти мне открылось мое истинное предназначение: я должен был погубить дракона и стать героем Тараскона! — печально воскликнул рыцарь, на призрачных устал мелькнула мимолетная улыбка. — Но я не справился! Я не заслужил оказанных мне почестей, поэтому обречен на вечное заточение. — Да прибудет с тобой милость Черной Владычицы. — Надеюсь на это, — склонив голову, благоговейно прошептал рыцарь. — Сюда кто-то идет. Будь осторожен, маг. Зеленоватый призрак Бонье бесследно растаял в воздухе, будто его здесь никогда и не было. Странник торопливо побрел мимо могил к дороге, ведущей в город. Ему не следовало слишком часто появляться на кладбище и мозолить глаза любопытным жителям Тараскона, иначе они могут заподозрить что-то неладное. К примеру, что он — некромант, поднимающий мертвых из могил, а за это его просто забьют насмерть камнями без всяких разбирательств. В темные времена колдовство — причина всех бед и несчастий, но никак не сами люди. — Постойте, месье! — прокричал кто-то сзади. Мужчина мысленно проклял себя за неосторожность и за желание прийти на кладбище на рассвете, а не ночью. Нельзя привлекать к себе лишнее внимание, люди обязательно неверно истолкуют его намерения. — Извините, я вас напугал? — спросил местный житель, так как странник продолжал стоять к нему спиной. — Или вы опасаетесь, что я болен чумой? — Нет, — мужчина спокойно повернулся к человеку лицом. — Что ты делаешь здесь? — Я Лавр Дюпон, священник из церкви Святой Марты и по совместительству гробовщик, так как последний умер от чумы. Никто не хочет иметь дело с разлагающимися трупами, кроме меня, все боятся скверны, — ответил на вопрос высокий худощавый мужчина. Монашеская ряса на нем неуклюже свисала, красноречиво свидетельствуя о том, что раньше священник имел проблемы с лишним весом, а теперь — с его чрезмерным отсутствием. — И, судя по непривычному для моего слуха произношению, вы не из Франции. — Ты прав, священник, — подтвердил странник. Он искренне полагал, что давно избавился от своего акцента. — Мое имя Вольфганг Лоренц. — Что заставило германца покинуть родные края и уехать так далеко от дома? — удивленно вскинув бровь, поинтересовался Лавр. — Я летописец, — спокойно ответил Вольфганг скинув с головы капюшон. — И приехал сюда с целью записать подвиг храброго Тобиаса Бонье в анналы «Рыцарской доблести», чтобы все мы помнили своих героев. — Благородная миссия! — казалось, Дюпон был несколько впечатлен словами Вольфганга. — Тебе стоит поговорить с нашим следопытом, что отвел рыцаря в логово дракона. В чем ему нет равных, так это в умении рассказывать правдоподобные истории настолько красочно и захватывающе, что их хочется потом послушать еще не раз! — похвастался священник, а потом добавил: — И, если хотите, я провожу тебя к нему. Лоренц призадумался. Он прибыл в Тараскон несколько дней назад, а вот дорогу к логову дракона так и не смог разузнать. Никто не знает, где эта бестия обитает, кроме погибшего рыцаря и, как оказалось, выжившего следопыта. Черному магу срочно требовался проводник, а Лавр, кажется, поверил его словам и с удовольствием покажет дорогу до хижины охотника. — Веди меня к нему, — согласился Вольфганг. — Отлично, — на уставшем лице Дюпона появилась довольная улыбка. — Мне порядком надоело общество мертвых. По дороге к дому следопыта Лавр охотно рассказывал о себе и об истории города, вспоминал байки, что сочиняли местные жители. Он казался невероятно счастливым, искренне радуясь возможности с кем-то поговорить. Его морщинистое лицо, с чуть пожелтевшей кожей и впалыми щеками озарилось едва заметным юношеским легкомыслием, а потрескавшиеся сухие губы расплылись в теплой улыбке. На какое-то время Дюпон превратился в обычного юнца, не знающего несчастий, печали или горя. Черный маг внимательно слушал его, в нужный момент кивал и иногда задавал вопросы, чтобы не обидеть собеседника молчанием. Он давно отвык от простого дружелюбного общения, постоянно держась поодаль от людей, в тени, скрытно наблюдая за ними. Вольфганг больше не принадлежал этому миру, поэтому всячески старался отгородиться от него и разорвать возникшую с ним за долгие годы счастливой мирской жизни прочную связь. — Скажи мне, Лавр, как ты можешь до сих пор верить в Господа? — неожиданно для себя спросил Лоренц. Вопрос веры всегда волновал черного мага, ведь, будучи глупым юношей, он отрекся от Бога по своим соображениям. — Хочешь, поведаю тебе одну тайну, друг мой? — заговорщицки спросил Дюпон, переменившись в лице. Его серьезная задумчивость стерла те черты юношеского легкомыслия и теплую улыбку, что так понравились Вольфгангу. — Если это даст ответ на мой вопрос, — согласился Лоренц, готовясь об этом пожалеть. — Кто-то же должен верить в Господа, — хитро улыбнувшись, ответил Лавр. Ответ священника немного удивил черного мага. Он вырос в аббатстве, в окружении монахов, многие из которых не верили в Бога, но продолжали служить ему и доносить его слово простому люду. — И чума не надломила твою веру в него? — задал еще один вопрос Вольфганг. За время путешествия по Франции он видел, как многие перестали верить в справедливого Господа, теряя во время мора близких людей. — Это сложный вопрос, — растерянно ответил Дюпон. — И не знаю, смогу ли я ответить на него. Лоренц понимающе посмотрел на священника. Ему в одиночку приходилось закапывать разлагающиеся тела тех, кто умер от чумы, рискуя заразиться самому. Лавр продолжал выполнять свой долг, несмотря на то, что никто его об этом больше не просил. Если вера француза и пошатнулась, то не настолько, чтобы полностью отречься от Господа. Либо же Дюпон был тем, кто просил у Всевышнего сил пережить мор, а не проклинал его за случившееся и не просил пощады, стоя на коленях. Они не спеша брели по пустынным улицам Тараскона. Вольфгангу этот город казался покинутым. В воздухе витал запах смерти и разлагающихся трупов, что лежали бесформенными кучами в темных переулках. Повсюду слышен был тихий писк тощих крыс, бегающих от одного дома к другому в поисках еды. Некоторые из них даже начали питаться человеческим мясом, кидаясь на свежие, еще не полностью разложившиеся трупы. — Несколько лет назад этот город можно было назвать райским уголком, — вдруг заговорил Дюпон, разглядывая заброшенные хижины. — Я помню, как по улицам ездили кареты и проходили торговые караваны, как бегали дети, звонко смеясь, как возле странствующих менестрелей собирались толпы людей, чтобы прикоснуться к прекрасному — музыке! Мы не ведали гнета английских захватчиков, не видели ужасов войны, а с голодом, что царил по всей Франции, как-то справлялись собственными силами… А теперь — смотри, во что превратился этот город! Обитель гостеприимной смерти! — Хотел бы я посетить Тараскон до того, как до него добралась чума, — Вольфганг проникся коротким, но ярким рассказом священника. Все-таки что-то человеческое в нем еще живо, как бы он не старался отгородиться от этого мира. — Вот и хижина следопыта, — опомнился Дюпон, когда они подошли к нужному дому. — Не сильно ли я надоел тебе своими разговорами? — Нисколько, — признался Вольфганг. Он, напротив, был рад хоть с кем-то поговорить вот так просто, без всяких неудобных вопросов со стороны собеседника. — Тебе просто не хватает друга, Лавр. — И не только мне его не хватает, — очень тонко заметил тот. Затем несколько раз сильно ударил кулаком по толстой деревянной двери. Подождал пару секунд и, когда в ответ ничего не услышал, снова постучал, но настойчивей. И уже после этого из дома донесся сонный голос следопыта: — Кого принесло в столь ранний час к моему порогу? — Это я, Лавр, и со мной летописец, — прокричал француз. Через несколько секунд с той стороны послышался кашель, загрохотал металлический дверной засов и дверь со скрипом чуть-чуть приоткрылась; на землю легла тонкая полоска жёлтого света. — Что вам обоим надо от калеки? — хрипло проговорил следопыт, разглядывая летописца. — Я хочу внести подвиг Тобиаса Бонье в анналы «Рыцарской доблести», — объяснил Вольфганг. — Лавр, ты же знаешь, что я не люблю голубоглазых, — скрипучим голосом возмутился хозяин дома. — Они все нечистые на душу. — Успокойся, — накинулся на него Дюпон. — Он хороший человек. «Ты сильно ошибаешься, священник», — про себя подумал Вольфганг. Он не сомневался, что Лавр первым возьмет камень в руки, когда узнает о его темных делах на кладбище. — Разве это грех — говорить правду? — искренне недоумевал следопыт. — Я готов заплатить вам за то, что вы отведете меня к логову дракона или хотя бы покажите дорогу до него, — перешел к действиям Вольфганг, показав полный кошель звонко брякающих монет. — Ты либо храбрец, либо глупец, раз хочешь воочию увидеть место битвы, — недовольно пробубнил хозяин дома. — Вот, смотри, что мне оставила на память эта бестия. — И следопыт вышел на порог дома, вручив масляную лампу священнику. Он повернул голову влево, чтобы летописец мог увидеть правую часть лица: кожа почти полностью обгорела, а в некоторых местах обуглилась, обнажив нестройный ряд зубов. — Я — урод, калека. И ты хочешь себе подобной участи? — Обо мне не беспокойтесь, — спокойно произнес Вольфганг. Уродство хозяина дома нисколько его не впечатлило: приходилось видать и похуже, встречаясь с другими жертвами драконов, далеко не такими везучими. — Я знаю, что меня ждет, если встречусь с крылатой тварью. Ваша задача, месье, проста — вы показываете место битвы и можете быть свободны. Ошеломленный Дюпон стоял в сторонке, впервые в жизни видя столь туго набитый кошель с монетами. Он никак не ожидал, что летописец окажется состоятельным человеком, а не простым выходцем из церкви — ведь только там учат письменности. — Хорошо, я возьмусь за работу, — сдался следопыт, грубо забрав кошель. — Я провожу вас до входа в каньон и покажу дорогу, ведущую к логову дракона, а дальше — вы сами по себе. — Договорились, месье… — запнулся Вольфганг, поняв, что они пропустили момент знакомства. — Ивон Моро, к вашим услугам, господин! — ёрничал хозяин дома, недовольный предстоящей работой. Он всем сердцем желал больше не возвращаться туда, где ему было суждено стать калекой, которого теперь местные боятся не меньше, чем больных чумой. — И последний вопрос: выступаем сейчас или дождемся заката? — У меня все нужные вещи с собой, — мгновенно ответил Вольфганг. Ему не терпелось встретиться с драконом и закончить начатый четыре года назад собственный Крестовый поход против крылатых тварей. — Тогда подождите немного. Мне надо подобающе одеться да взять свое охотничье снаряжение, — следопыт забрал масляную лампу и исчез внутри дома. — Я ухожу, друг мой, — подал голос Дюпон, а потом, перекрестившись, добавил: — Да хранит тебя Господь, — и быстро зашагал прочь в сторону церкви. Не прошло и двадцати минут, как на пороге дома появился Моро. За спиной у него висел колчан со стрелами, через плечо был перекинут лук, а на поясе болтался небольшой охотничий кинжал. — Что же, пора поохотиться на драконов! — задорно проговорил Ивон. Он превратился из побитого судьбой мужика в авантюриста с горящими от волнения глазами. Подгоняемые наступающим рассветом, они отправились в путь налегке. Золотистыми лучами солнце освещало их дорогу, пролегающую через горы, где им пришлось замедлиться, чтобы осторожно преодолеть опасные участки. Моро не раз высказывал восхищение Вольфгангом: тот обладал прекрасной выносливостью и к тому же ни на что не жаловался, идя на равных со следопытом. Ближе к обеду они преодолели горы, выйдя на равнину, откуда рукой было подать до входа в каньон. Лоренц также попросил рассказать, как Ивону удалось выжить в сражении с драконом. — Я отошел как можно дальше от Тобиаса и его маленькой армии, надежно спрятавшись в кустах, — начал свой рассказ Моро. — Мне привычней сидеть в засаде и терпеливо дожидаться, когда ни о чем не подозревающий зверь сам подойдет ко мне настолько близко, что попасть в него из лука не составит для меня никакого труда. В особенности, если хочешь поймать крупную дичь, которую легко спугнуть. — И вас это спасло? — догадался черный маг. — Как вы заметили, частично, — печально ухмыльнулся Ивон. — И когда дракон показался из логова, он изрыгнул адское пламя, что не пощадило никого, кроме Тобиаса. Не хочу бросать тень на честь рыцаря, но он бросил копье и, упав на колени, стал молиться, прося прощение у Бога. Я попытался вразумить его, но он набросился на меня, сказав, что я приспешник дьявола. — Вы убили рыцаря? — такого поворота событий Вольфганг никак не ожидал. — Мне пришлось. Его крепкие пальцы обхватили шею и стали сдавливать с такой силой, что я чуть не отправился к предкам, — сознался в преступлении Моро. — Я вытащил из ножен свой охотничий кинжал и нанес точный удар ему в горло. И боялся, что меня разоблачат и вздернут, поэтому сделал так, чтобы казалось, будто рыцаря убил зверь. — А вы рассказали жителям Тараскона, что произошло на самом деле? — Нет, ведь когда я вернулся в город с трупом рыцаря, прошло семнадцать дней, а дракон так и не объявился. И все посчитали, что Тобиас избавил их от напасти. — Почему так долго? — полюбопытствовал Вольфганг. — Днем я прятался, а передвигался только ночью, опасаясь, что крылатая бестия может меня заметить. Остаток пути они преодолели молча. Моро оказался хорошим следопытом и товарищем. Он, как и обещал, привел Вольфганга к входу в каньон и показал тропу, проходящую через густую чащу леса, которая выведет его прямо к месту битвы. — Так, солнце сейчас в сените, — посмотрел на небо Ивон, прикрыв лицо ладонью. — Я буду ждать вас до заката, а потом отправлюсь в обратный путь. — Вроде, мы договорились, что вы можете идти домой, после того как покажете мне дорогу до логова, — напомнил Вольфганг. Ему стало интересно, с чего вдруг Моро изменил собственное решение. — Я не настолько плохой человек, чтобы оставлять ближнего в беде, — ответил следопыт, посматривая по сторонам в поисках надежного убежища. Вольфганг не стал возражать Ивону. Он все равно даст деру, когда дракон громко заявит о себе оглушительным ревом. Они всегда так делают, чтобы вселить страх в человека. Поэтому Лоренц попрощался с Моро и отправился по тропинке к логову зверя, дабы закончить то, что когда-то давным-давно начал.* * *
Около часа черный маг шел по тропе, пока не добрался к знакомому по рассказам рыцаря и следопыта берегу озера. Он моментально ощутил мощную магическую энергию, пронизывающую пространство вокруг логова, исходящую откуда-то из глубин пещеры. Она поглощала жизненные соки из земли, растений, деревьев и животных, но последние, чувствуя это, держались подальше от опасного места. Драконы, подобно вампирам, высасывали энергию этого мира, становясь сильнее, могущественнее и обретая тем самым свое бессмертие. «В мои владения пожаловал храбрый и глупый маг, — раздался в голове Вольфганга громогласный голос дракона. — Уходи, если не желаешь встретиться со своим Создателем!» Лоренц осторожно подошел к озеру, где на песчаном берегу лежали почерневшие от пламени скелеты воинов. Большая часть леса, окружавшего логово крылатой твари, превратилась в выжженную пустыню — жуткое доказательство могущества дракона. — Я не из тех, кого пугает твоя сила! — прокричал Вольфганг, готовясь создать магический щит на тот случай, если зверь решит испепелить его огнем. «Значит, ты еще глупее, чем те воины, чьи кости сейчас валяются рядом с тобой, — снова прозвучал голос дракона. Он установил ментальную связь с человеком, чтобы прочитать мысли черного мага и разузнать о нем все, прежде чем вылезти из логова. — Признаюсь, я удивлен. Ты знаешь о нас больше, чем кто-либо!» — Так, может, вылезешь из своей норы? Или боишься? — с вызовом крикнул Лоренц, намеренно провоцируя крылатую бестию. — Мы не ведаем страха, — донесся злобный рык из глубин пещеры. — Потому что бессмертны и считаете людей глупыми созданиями? Ответа не последовало. Черный маг терпеливо ждал, когда что-то произойдет, готовясь в любой момент воспользоваться заклинанием щита. Он сомневался, что дракон просто так оставит без ответа провокационную реплику человека. Драконы — гордые существа, не забывающие обид и тех, кто посмеет их предать. Они готовы ради восстановления справедливости испепелить целый континент, чтобы доказать свое превосходство или наказать обидчиков и клятвопреступников. До слуха черного мага доносились едва слышимые хлопки крыльев. Тварь покинула логово другим путем, а значит, собиралась покончить с ним, и затем отправиться в Тараскон — навсегда стереть его с карты Франции. Вольфганг приготовился использовать магический щит, а потом воспользоваться заклинанием призрачной цепи, дабы не позволить существу снова взмыть в небо после атаки и зайти на второй круг. С каждым мгновением хлопки становились ближе. Маг всматривался в небо, в поисках огромного силуэта дракона, разрезающего небесную гладь, словно корабль, что бороздит морские просторы. Неожиданно зверь появился из-за отвесной скалы и, подобно хищной птице, стремительно спикировал вниз, собираясь наброситься на жертву. В то же мгновение дракон изрыгнул столб пламени на голову Вольфганга, мгновенно поглотивший его и превративший песок на берегу в стекловидную массу. Чудище решило, что с человеком покончено. Оно собиралось полететь в сторону Тараскона, чтобы разрушить город до основания, как неожиданно темно-зеленая цепь окутала крылья бестии, крепко сжав их, и дракон с силой рухнул на землю, подняв огромные клубы пыли. Грохот стоял такой, будто в каньоне обрушились сразу обе скалы. — Меня не так-то просто убить, — победно ухмыляясь, сказал черный маг. Он стоял в центре маленького круга, нетронутого благодаря щиту песка. — Человек не может обладать подобной силой, — воскликнул удивленный дракон, пытаясь высвободить крылья. — Я только наполовину принадлежу этому миру, — загадочно прошептал Вольфганг. — Кто ты? — зверь продолжал отчаянно сопротивляться. — В масштабах Вселенной — крошечная букашка, а здесь — почти божество, — нагоняя таинственности своему образу, Лоренц морочил голову дракону. — Не играй со мной в эти игры, смертный! — озлобленно зарычала тварь. — Я тот, кто восстанавливает пошатнувшийся баланс, — черный маг продолжал издеваться над чудовищем, говоря сплошными загадками. — Вы, драконы, угрожаете существованию этого мира, питаясь его магической энергией. — Людскому роду давно пора исчезнуть, — кровожадно ощетинился зверь. — Не выйдет — я не допущу подобного. Ваше существование пошатнуло баланс физической материи и магической энергии. Вы сродни вампирам, что высасывают не кровь, а энергию планеты, без которой невозможна всякая жизнь. И не надо далеко ходить за примерами: разразившийся черный мор — это результат чрезмерно нарушенного баланса. — Ты существуешь за пределами этой реальности, не так ли, человек? — похоже, дракон начал догадываться о происхождении Вольфганга. — И выполняешь всю работу за тех, кто не имеет права вмешиваться в дела людей, иначе лишатся своего божественного статуса? Они-то этим очень дорожат. — Моя покровительница, Черная Владычица Вечности, наделила меня силой отправлять душу любого живого существа в её царство, где она сама решит, что делать с ней дальше, — раскрыл все карты Лоренц. — Что скажешь на прощание? — Я потомок великого Тараска. Он был обманут прекрасной девой Мартой, которую послали очаровать его и привести в город, чтобы жестоко расправиться с ним. Она пообещала моему предку мир, а вместо этого помогла убить, — перестав сопротивляться, дракон рассказывал старинную легенду о появлении города Тараскона. — И разве они заслуживают право жить? — Не нам это решать, — ответил черный маг. — Гордись собой, человек! Ты впечатлил последнего живого дракона, — и потомок Тараска склонил голову перед Вольфгангом. Черный маг подошел вплотную к дракону и при помощи простого заклинания начертил на его коже метку Владычицы Вечности, дабы душа существа отправилась прямо в ее безграничное царство — за грань Вселенной, Времени и Пространства. — Прощай, — склонив голову, сказал Вольфганг. — Пусть тебе повезет обрести покой в Вечности. Лоренц не видел, как душа отделилась от громадного тела зверя, чья туша в тот же миг превратилась в кучку пепла. Он собственными руками убил последнего представителя драконьего рода, прекратившего свое существование в это мгновение. Драконы навсегда останутся жить в различных легендах, бережно переходя от одного поколения к другому, и так до скончания времен, пока человечество не постигнет та же участь. — Я закончил свою работу, Черная Владычица Вечности. Что теперь? — как можно громче прокричал Вольфганг. Он наконец-то выполнил свою миссию и мог обрести покой в Вечности, как того желала его уставшая душа. Перед ним появилась дева в черном платье, чей лик очаровывал божественной красотой. Она протянула свою белоснежную руку Лоренцу и заговорила мелодичным голосом, ласкающим слух простого человека: — Ты справился, Вольфганг. Если желаешь, то можешь обрести вечный покой в моих объятьях и навсегда стать моим Владыкой, но в твоих глазах я вижу огонь жизни, что в тебе не полностью угас. — И что? Я же закончил то, что было начато еще давным-давно. Я истребил всех драконов! — Ты еще не готов к тому, чтобы покинуть этот мир, — ее голос переливался подобно прекрасной мелодии, отчетливо передавая тоску и печаль, что терзали деву. — Проживи полноценную жизнь, как ты того заслуживаешь, а потом присоединишься ко мне в Вечности. Пожалуйста, прими мой дар. — А если я не смогу? Я перестал быть частью этого мира после той смерти. Ты воскресила меня и дала мне смысл жить, а теперь его нет, — испугался Вольфганг. Он давно свыкся с мыслью, что после выполнения возложенной на него миссии обретет покой в вечной темноте. — Попробуй. Ты всегда можешь призвать меня, и тогда я заберу тебя с собой, — ласково прошептала Владычица, коснувшись теплой рукой щеки черного мага. — Проживи достойную жизнь, Вольфганг. Обещаю, что мы еще встретимся. И Черная Владычица Вечности исчезла. Опустошенный Лоренц побрел по тропинке обратно к следопыту, что ожидал его возле входа в каньон. Черный маг неожиданно ощутил себя свободным от божественной силы, которая лежала на душе Вольфганга тяжким бременем долгие годы. Это пугало его намного сильнее, чем чума и драконы. Ему предстояло снова стать обычным человеком, обзавестись семьей и прожить до глубокой старости, как он когда-то рассчитывал, чтобы без груза сожалений встретиться со смертью в полном одиночестве или в кругу близких людей. И, самое трудное, забыть обо всех ужасах и побороть страх перед неизвестностью, что застигла Вольфганга врасплох. Ему предстояло встретиться с таким врагом, с которым невозможно сражаться на равных, даже имея божественную силу — с жизнью. И к этой встречи он не был готов…