Мать и дочь

— Сэмми, не вертись! Сэм показывает ему язык, но всё же возвращается в ту позу, в которой и была: прямая спина, ладошки на коленях. Только миниатюрные ступни в стоптанных туфельках болтаются, не доставая до пола — но это и неважно, Джон не это рисует. — Сэмми! Сэм недовольно хмурится. Ей трудно усидеть на одном месте, ей хочется бегать, прыгать и играть. Неужели Джон не может побыстрее?.. Джон открывает краски — блёклую акварель. Он сразу схватывает контур едва намеченного лица, мягко ложатся тени. Капризно поджаты пухлые губки, на нежной и округлой правой щеке - крохотная родинка. Скрипит входная дверь, из прихожей легко звенит голосок Дженни. Сэмми ёрзает на стуле, торопит Джона: — Братик, ну пожалуйста! Дженни пришла! Кисточка скользит по бумаге, оставляя блестящий мокрый след. Слой за слоем — и Сэмми уже как живая, с нетерпеливыми хитрыми глазами. Платьице обозначено еле-еле, почти незаметными бледными штрихами - Джон не успевает закончить работу. Сэмми срывается с места и бежит навстречу Дженни, громко топая. Джон, удивляясь непонятно откуда взявшемуся раздражению, прикрывает акварель тряпкой, отодвигает мольберт в угол и спешит вслед за Сэмми. * * * Кэт позирует так, словно вместо Джона - камера, оглаживающая её тёплыми лучами. Кэт неподвижна в своей холодной красоте; лишь слегка вздымается грудь, и ресницы изредка вспархивают, точно два чёрных испанских веера, встречаясь и сталкиваясь. Кэт смотрит куда-то поверх Джона с механически отлаженной улыбкой, застыв статуей, откинувшейся на цветистые подушки дивана. Сэмми же, напротив, едва удерживается, чтобы не вскочить и не убежать, шаловливо смеясь. Но Кэт что-то шепчет ей каждый раз, когда Сэм порывается встать — и Сэмми, поджав губки, остаётся на месте. У неё светлые вьющиеся волосы и вишнёвый росчерк улыбки на точёном, будто фарфоровом личике. Лет через десять она станет настоящей красавицей — такой же, как и её мать. Сэм и Кэт в эту минуту практически неотличимы; и плевать на тридцать с лишним лет разницы - их черты отражаются друг в друге, как в зеркале, многогранно перекликаясь. Мать и дочь. Две половинки единого целого. Джон бездумно водит кисточкой, передавая белому листку своё вожделение. * * * Сэмми как будто провоцирует его, прижимаясь невообразимо-тесно, звонко и серебряно хохоча прямо в ухо, шумно и влажно чмокает в щёку, явно копируя Кэт. Она меня просто любит, — повторяет себе снова и снова Джон, пытаясь убедить в этом самого себя. Пытаясь поверить. Впрочем, гораздо легче поверить в то, что Сэмми не спит гораздо дольше, чем он предполагал. И слышит всё, что происходит на верхнем ярусе кровати. * * * Кэт задерживает на Джоне взгляд — и тот холодеет, страшась её догадки. Но Кэт лишь поправляет ему воротник рубашки и легонько прикасается губами к его лбу. Её грудь, скрытая дорожным жакетом и яркой шифоновой блузкой, застёгнутой под самое горло, открывая только тонкие чёрточки ключиц, колыхается едва ли в десяти дюймах от Джона. У Сэмми пока нет груди — но через несколько лет всё изменится, и на её школьной форме появятся вытачки, а декольте кокетливо приоткроется — для кого? Кто будет туда смотреть? Для кого расстегнутся заветные несколько пуговок, отделяющие невинный флирт от секса? Кэт бросает ещё что-то прощальное — и уходит к вокзалу, покачивая бёдрами, оставляя Джона и Сэм наедине. Сэмми вздёргивает подбородок и лукаво подмигивает. Джон не выдерживает. Джон опускается на колени — слишком нескладный, худой и высокий для миниатюрной Сэмми и целует её в губы, как целовал бы Кэт.