Я лишу тебя свободы

Как же я люблю воду... Она приятно обволакивает тело, скользит по мышцам, по волосам и по лицу, доставляет некое наслаждение. Однако, ОН любит воду больше, чем я. Он любит в ней плавать, наслаждаться ею и его не волнуют показатели, его волнует лишь его свободный стиль и жидкость, в которой он находится. Наверное, в этом и есть наше различие, ведь я завишу от своих результатов, улучшаю их и когда не получается, психую и где-то глубоко в себе расстраиваюсь. А он... ему наплевать на это. Из-за этого он меня и бесит. И вот, я очередной раз победил его в наших соревнованиях, а он, услышав о своем поражении от меня, ничего не сказал и ушел. Всегда, всегда Хару ничего не говорит и уходит, а я остаюсь наедине со своим дурацким выигрышем и результатами. Когда я смогу его задеть и вытащить хоть какие-то эмоции?   ***   Лежу на кровати и смотрю вверх, думая о Нанасэ. Его хоть капельку волнуют свои результаты или он плавает просто так, для своего наслаждения? Да не может быть такого, чтобы он не волновался о своих результатах! Или он просто не такой, как я? Черт, почему его спокойствие и безразличие так задевает? Тупой Харука! Вода, видите ли, для него все. Без нее он, скорее всего, скрутится пополам и в скором времени будет кормить собою червей. Хотя да, в воде он прекрасен, будто вырос в ней. Почему будто? Он в ней и вырос! Но его движения в воде такие изящные и красивые, завораживают глаз любого, даже мой. Да, иногда я завидую его свободе, ведь сам не имею ее. Я окружен в рамках тренировок и ничего больше. Иногда вода становится для меня пыткой, а не предметом долгих мечтаний и желаний. А для Хару она всегда желанная и любимая. Хочу лишить его свободы... И я даже знаю как.   Иду по асфальтированной дороге в направлении дома Нанасэ. Хотите спросить, как я ему слегка нагажу в душу? Просто. Завтра же, в субботу, он пойдет на тренировки со своими придурками. Тренировки у них чуть ли не каждый день, но на эту они пойдут к нам, в школу Самэдзука и будут тренироваться вместе с нами. Испорчу-ка я ему всю радость. Солнце уже садится, и Хару должен быть уже дома, но если посмотреть на то, сколько он плавает, то может и не быть. До его берлоги осталось где-то метров пятьсот, которые я быстро преодолею. Стучусь в дверь, но хозяин дома меня игнорит недолгое время и потом открывает. - Рин? - на вопрос не отвечаю и заваливаюсь в его квартиру, даже не спросив разрешения. Сзади меня схватили за куртку и потянули на себя, чего я и ожидал, поэтому резко развернулся, схватил его за футболку и прижал к стене, поставив колено между его ног. В прихожей как-то не удобно, да еще и с открытой дверью, поэтому дотягиваюсь до двери и закрываю ее, чтобы никто не таращился на нас. Да, не на меня и Хару, а именно на Нас. - Что ты делаешь? - исподлобья посмотрел на меня голубоглазый, и в его глазах сверкнули еле заметные искорки закипающей ярости. Ну, ничего, я утихомирю эту злобу. Как всегда, не отвечаю, а грубо впиваюсь в его губы, на что он начинает сопротивляться и отталкивать меня, но я лишь сильнее прижимаю его к стене. Нанасэ не отвечает на поцелуй, а рот он и подавно не откроет. Внезапно, этот гаденыш ударяет меня в пресс. Мне-то не больно, а вот плата, которой он сейчас будет расплачиваться за необдуманный поступок, будет очень жгучей. - Сам напросился, - говорю ему в губы, обнажая свои заостренные зубы в улыбке, и валю на жесткий пол. Видимо удар для него был не сахар, ибо он закряхтел и прикрыл глаза, показывая свою легкую боль. Дальше-то еще больнее будет. Наклоняюсь к его шее и целую, веду дорожку к ключицам, параллельно поднимая рукой его рубашку и ощупывая идеальный пресс. Голубоглазый начал ерзать подо мной, иногда пытаясь освободиться, что плохо получалось, и это начинало раздражать. После очередной попытки освободиться, когда я ласкал языком его соски и грудь, я психанул и очень быстро стянул с него домашние шорты, вместе с боксерами, и откинул куда-то в угол. Не хочет по хорошему - будет по плохому, но я все равно заставлю его кончить. Раздеваться мне не особо хочется, поэтому я просто расстегиваю ширинку и высвобождаю налившуюся кровью плоть. Подтягиваю его к себе и приподнимаю его зад. Считаю, что выступившей смазки на моем члене хватит для проникновения, поэтому и начинаю входить, без всякой подготовки. Глаза Хару блеснули, и он схватился за мою руку, которой я опирался о пол, возле его талии. Он схватился за нее, не пытаясь причинить боли, а будто найти поддержу с моей стороны. В это время я полностью вошел в парня и посмотрел на его лицо, ожидая увидеть эмоции. Мои ожидания оправдались, и сейчас щеки Нанасэ пылают, как разбушевавшийся пожар, глаза, с которых льют слезы, закрыты, ресницы трепещут, а рот приоткрыт в протяжном стоне от боли. Наклоняюсь к его лицу и начинаю целовать в глаза, переносицу, щеки, двигаясь при этом и растягивая приближение к его красным обкусанным губам. Парень хватает ртом воздух и выдыхает его так же ртом, но уже с хриплыми стонами. Каким он стал раскаленным... Кладу свободную руку на обмякший член и начинаю медленно надрачивать, ловя его легкие стоны в мои губы и смотря своим взглядом в закрытые глаза, так и гипнотизируя, чтобы он их открыл. Мой гипноз дал свои плоды, и в скором времени Хару медленно приподнял свои веки, посмотрел мне в глаза. - Мне... ах... мне больно, - еле слышно шепчет мне в губы, а я, еле разобрав его слова, примыкаю к его губам, ускоряя свои движения рукой, на что он скованно, но довольно замычал, однако потом я отпустил его возбужденную плоть и перешел к соскам. Следующие несколько секунд я терзал пальцами его соски и его губы с языком, на что тело реагировало и он прогибался, прижимаясь ко мне. Хей, Хару, где твое спокойствие? Отстраняюсь от него и, оперевшись руками по бокам от парня, медленно меняю угол, ища то заветное место, от прикосновения членом к которому парень будет весь дрожать от наслаждения, а его глаза не будут ничего видеть из-за пелены наслаждения. И вот, Нанасэ прогнулся, а я услышал ласкающий уши стон и начал двигаться в него именно под этим углом, ибо именно благодаря ласке его простаты, он в ответ ласкает мои уши и возбуждает еще сильнее, сносит крышу. Смотрю на Хару: весь разгоряченный стонет, извивается подо мной, краснеет от моего немигающего взгляда в его глаза. Н-да, таким он мне нравится намного больше. Ускоряю свои движения, отчего парень не смог сдержаться и через несколько секунд кончил себе на живот, громко простонав и выкрикнув мое имя. Я последовал за ним из-за сокращения его мышц и бурно излился в него. Далее следует моя быстрая одышка, а после я наклоняюсь к измученному Хару, который прикрыл глаза и продолжал иногда подрагивать. - Я лишил тебя свободы, - говорю ему на ухо, широко улыбнувшись, и встаю. Я очень быстро ушел, оставив Нанасэ там, на прохладном полу, с разбитой гордостью наедине.   Всю ночь я крепко спал и на утро был так счастлив, что чуть ли не прыгал, как пастушка с корзинкой цветочков. Как же я ликовал, когда в бассейне увидел команду Хару, но без него самого. Я долго радовался, пока ко мне не подошел Макото и не спросил: - Ты не знаешь, что случилось с Хару? - А что с ним случилось? - в мгновение ока я стал серьезным. - Он позвонил и сказал, что не может сегодня прийти на тренировку, хотя очень хотел попасть на нее. - А мне-то откуда знать? - безразлично спрашиваю. - Ну вдр... - начал зеленоглазый, но я перебил - Знаешь же, что мы не очень хорошо общаемся, то зачем спрашиваешь? - Наигранно щурюсь. - Наверное, переплавал и теперь не может пошевелиться от перенагрузки на тело. - Может быть, - расстроенно говорит Макото, опустив глаза, и уходит. И зачем он мне это сказал? Черт, вместо отдыха после жесткой тренировки, от которой ломит все тело, я прусь к этому дельфину домой. Почему? По кочану и по капусте! Из-за грустного взгляда этого парня, мне стало как-то не по себе, и я почувствовал вину. Да, да, да, меня загрызла совесть. А ведь я так хотел причинить ему боль... Хотя сейчас мне стало его жалко, а совесть грызет, грызет и грызет. "Как там Хару? Что с ним?" - типичные вопросы в моей голове, как у влюбившейся старшеклассницы. Блин, а мне и правда интересно, что с ним. Не хочу первым наткнутся на его труп... Останавливаюсь у его дома и стучу в дверь. Дверь мне очень долго не открывали, и вот, я хотел постучать второй раз, как дверь медленно открылась, а Хару, облокачиваясь о стену, смотрел на меня. Поняв, кто я, он попытался быстро закрыть передо мною дверь, но я не позволил. Голубоглазый отшатывается и облокачивается о стену, а я захожу и закрываю за собой. Начинаю медленно подходить к нему, на что он пятится назад. - Не подходи, - выдавливает он из себя, хриплым голосом и внезапно падает на пятую точку, громко прошипев при этом. - А я возьму и подойду, - говорю ему и сажусь на корточки перед ним. - Убирайся отсюда и не говори со мной вообще никогда!! - кричит мне в лицо и замахивается, но безрезультатно, как всегда, ведь я остановил его руку, взяв за запястье. Он, безраздумно, замахнулся второй, но я опять же ее поймал, на что он начал дергать свои руки, спрятав глаза за челкой. - Пусти! - Нет. - Что тебе надо? Уйди! - Мне нужен ты. - Вчера мало было?! - громко крикнул он мне, подняв на меня свои глаза, наполненными слезами. - Да, - невозмутимо отвечаю. - Козлина! - уже орет он меня. - Что я тебе сделал?! Зачем ты опять пришел ко мне?! Оставь меня в покое!! Последние слова он выкрикнул очень громко. Сорвав голос, он закашлялся, опустив голову вниз. После того, как он откашлялся, он тихо взвыл, и я видел, как капельки, падающие с его подбородка, разбиваются на маленькие частички. И вот что я натворил? - Извини меня, - только и могу, что выдавить из себя эти слова. - Извинить.. кха... конечно, - хриплым голосом сказал Хару и внезапно поднял голову, смотря прямо в глаза. - Я тебя любил все эти годы и не показывал этого, а ты взял и сломал все мои счастливые мечтания о тебе и о нашей жизни! Хоть и в воображении, но сломал!! И не только мечтания... Мне стало не по себе от того, что я причинил ему боль. Мне стало ужасно стыдно, и я почувствовал себя настоящим скотом, ибо он меня любит, а я с ним так обошелся... Отпускаю его руки и обнимаю за плечи. Чувствую его тепло, его руки на своей груди, сжимающие мою майку, и тихие всхлипы на ухо. Мне так хочется его успокоить, но я не знаю, как это сделать. Поэтому, единственное, что я говорю: - Я лишил тебя свободы - теперь ты мой. Наверное, он не понял этой фразы, но я понял все прекрасно.