Часть 1
26 июля 2014 г. в 13:51
Волны бросаются на берег, подобно порывистому влюблённому, что торопится сорвать с губ поцелуй и тут же ускользнуть. Стремительный натиск. Отступление. Натиск. Отступление — так чередуются они в вечно повторяющемся узоре. Я всегда обретала покой в их звучании, всегда находила утешение в музыке моря. Как странно той, что так любит это солоноватое синее царство могучего Валы Ульмо, поневоле жить вдали от него. Как странно, что одной из морского народа, урождённой принцессе телери, приходится править искусным народом — нолдор — в их городе на холме, Тирионе.
Анор в своём сияющем великолепии оказал мне честь, развернув перед моим взором восхитительную картину утреннего неба, окрашенного оттенками, какие не в силах повторить ни один эльфийский художник. Быть может, это величественное зрелище приветствует моё возвращение домой — спустя более чем двадцать пять лет, проведённых вдали и полных забот правительницы Тириона. Или столь дивный рассвет служит лишь напоминанием о том, что мне следует в полной мере ощущать радость каждого дня, — ведь неведомо, каким ещё печалям суждено сбыться. Как бы то ни было, я уверена: сейчас я там, где должна быть. Я давно чувствовала — а теперь знаю всем сердцем: пришёл день, когда мой возлюбленный супруг и король вернётся домой, ко мне.
Я бреду вдоль берега назад к Альквалондэ; ноги проваливаются в прохладный влажный песок. Ласковый ветер с океана осыпает лицо солёными брызгами, донося до меня ритмичные слова песни о любви; я поворачиваю голову на звук и вижу моряка и его жену. Он поёт ей о своей двойной страсти: к ней и к морю. По их лицам (её — печальному, его — решительному) ясно: о чём бы ни говорила песня, сегодня он снова уйдёт в море, а она будет ждать — снова одна.
Я всегда была уверена, что поступила мудро, выбрав в мужья того, в чьих жилах течёт кровь нолдор и ваньяр, — ведь это означало: далёкий зов моря не побудит его оставить меня. Я думала, мне никогда не придётся делить моего господина, младшего из трёх сыновей короля Финвэ, с народом, которым правил его отец. Мне и в голову не приходило, что однажды он сам станет королём. Я и помыслить не могла, что наступит день, когда корабль унесёт его прочь от меня. Но сегодня мой возлюбленный наконец вернётся ко мне.
Кивнув смотрящей на меня в удивлении паре, я продолжаю путь. Осторожно переступаю через попавшие под ноги камни. Ветерок, легонько дёргая меня за платье, доносит до моего слуха детский смех. Трое матерей, подвязав подолы и зайдя по колено в море, наблюдают, как резвятся их дети, поглощённые радостным поиском новых морских раковин. Вчерашний ночной шторм был щедр на сокровища, выброшенные на берег к вящему детскому восторгу.
Здешнее место всегда было лучшим для поиска необычных ракушек. Я помню, как сама приходила сюда в детстве, а позже приводила и своих детей для морских игр. Почувствовав, как кровь приливает к щекам, я с улыбкой бросаю взгляд в сторону прибрежного грота, спрятанного неподалёку справа от меня. Двое из моих пятерых детей были зачаты там, на плаще моего мужа.
Обхватив себя за плечи, я отчаянно желаю снова почувствовать объятия моего возлюбленного и вновь услышать смех моих детей. Мои дети выросли и ушли. Как бы мне хотелось знать, появились ли у меня ещё внуки, кроме тех двоих, что мой сын вёл с собой, пересекая этот самый берег так давно. И нашли ли себе жён мои холостые сыновья. Вышла ли моя дочь замуж, и есть ли у неё собственные дети.
Мой муж обещал, что привезёт наших сыновей и дочь домой, когда вернётся… если они ещё живы. Если они ещё живы…
Гнев, столь долго заглушаемый, снова начинает разгораться. Мы бессмертны! Перед нами никогда не должен был встать вопрос, живы ли ещё наши дети или внуки! Они должны были быть здесь, с нами. Дом в Тирионе выстроен таким просторным, чтобы вместить и наших многочисленных детей, и их супругов, и их отпрысков. Но вместо этого мой пустой дом лишь эхом перекликается с воспоминаниями о детях и внуках, безлюдный и безжизненный. Я сжимаю было кулак, но бессильно роняю руку.
Ведь мой супруг обещал мне, он обещал.
Оставляя позади фигурки резвящихся детишек и их матерей, я огибаю последний скалистый выступ, и взору открывается причал Альквалондэ. Порыв сильного ветра, несущий с собой крики чаек, налетает на меня, точно шторм из прошлого. Я резко останавливаюсь от удара горьких воспоминаний.
Так отчётливо, как будто это было вчера, я помню плач, рыдания, стенания о смерти, что мы услышали, когда приблизились к Альквалондэ по дороге, ведущей из Тириона. Я помню причал и набережные, усеянные мёртвыми и умирающими — в основном моряками — лежащими в лужах собственной крови. Я помню ужас, который мы, принадлежащие к третьему дому нолдор, дому Арафинвэ, почувствовали, когда увидели плоды кровавой бойни. Резни, учинённой домами старших братьев моего мужа. Я помню вдов, дочерей, матерей, сестёр и осиротевших детей. Помню их горе и беспомощное отчаяние. Я помню моего отца, короля, стоящего на коленях и прижимающего к своей груди одного из моих братьев, истекающего кровью, — так, будто только его любовь одна могла исцелить смертельные раны. Я помню… Но я хочу забыть.
Я хочу освободиться от этих воспоминаний, но не могу. Не могу, пока мой погибший брат всё ещё в залах Мандоса. Пока мои дети в изгнании. Пока мой муж далеко, сражается на войне против злодея Моргота, чья подлая ложь и гнусные козни навлекли весь этот ужас на Перворождённых Илуватара… на мою семью… на меня.
Но сегодня мой муж возвращается домой, и он обещал привезти детей с собой.
Находя утешение в этой единственной надежде, что остаётся мне сегодня, я приближаюсь к городу. Медленно иду по улицам, глубоко вдыхая солёный воздух, и по дороге уверяясь, что красота перестроенного Альквалондэ превзошла его былую славу. Жизнь продолжается. Я жива.
Я подхожу к изгибу берега, выступающему дальше всего в море, которое, точно любящая мать, несёт моего драгоценного на руках. Поднимаю голову высоко и закрываю глаза, чутко прислушиваясь, как ветер осторожно приближается, неся мне вести.
Да, сегодня мой муж возвращается домой, ко мне, — об этом шепчет ветер. Но он возвращается один.