Озёрный дух

      Размеренные движения рук успокаивали. Прохладные брызги весело разлетались во все стороны, отвлекая взгляд и мысли. Ещё несколько сильных гребков, и Эрика, резко подтянувшись, выбралась на огромный валун, чуть скользя босыми ногами по замшелому гранитному боку. Уселась, скрестив ноги, кое-как отжала легкое платье, перебросила на спину толстенные косы, с которых стекала струйками вода, и наконец-то перевела дыхание.       Теперь она в безопасности.       Большое лесное озеро, подернутое легкой рябью, сверкало на солнце. Нагретый валун возвышался довольно далеко от берега. Подумав, Эрика улеглась, раскинув в стороны руки. Тишину нарушал лишь легкий плеск волн да резкие чаячьи крики.       На волнах неподалеку от валуна покачивалась небольшая серенькая птица с длинным узким клювом. "Надо бы спросить у дедушки, что это за птичка", — мелькнула ленивая мысль.       Лазурно-голубая издали, вблизи вода оказалась изумрудно-зелёной, тяжёлой, словно бы вязкой и удивительно мирной. Но Эрика знала, что это обман.       Прошлым летом в озере утонула её младшая сестренка, частенько заплывавшая далеко, нарушая запрет отца, и с тех пор в душе Эрики поселилось недоверие к привычным местам.       Солнце стояло в зените. У кромки камыша дрожало знойное марево. Как и в тот день.       — Нет!       — Эрика, ну не будь такой занудой! Поду-у-умаешь, запрет! — Белокурая малышка в ситцевом сарафане сидела на притопленном бревне и болтала ногами в воде, поднимая со дна облака ила. Рядом подпрыгивала маленькая вертлявая птичка. — Что там такого страшного-то? Раз камыши — значит, мелководье. Поплыли!       — Арья, нельзя в полдень купаться! — умоляюще попыталась вразумить сестру Эрика. — Отец непременно рассердится, и мы до Рождества не получим подарков, ты же знаешь правило!       — Рассердится, если узнает. Но он не узнает, если только ты не расскажешь. А ты не расскажешь, я знаю! — торжествующе закончила девочка, лукаво посматривая на сестру. Та насупилась, конечно, но Арья уже знала, что старшая согласится, ведь так любит её и всегда потакает капризам.       — Ладно, — медленно проговорила Эрика, из-под полуопущенных ресниц глядя на солнце, перевалившее за полдень, — только уговор: дальше камышей не заплывать! Вдруг не зря старики болтают, — закончила она едва слышно.       Арья захлопала в ладоши, с разбегу бросилась в тёплую воду, взметнув колокол брызг, и быстро поплыла от берега. Замешкавшаяся сестра минуту спустя услышала вскрик и успела увидеть лишь тонкую руку, исчезающую под водой. Легкое колыхание, плеснувшая на берег волна — и тишина. Звенящая, жуткая, мёртвая.       Эрика с силой провела тыльной стороной ладони по глазам, прогоняя наваждение: нельзя поддаваться глупым страхам, раз уж приплыла сюда, пересилила боязнь. Задумчиво пошевелила она пальцами ног, стряхнула крошечного паучка, спешащего по своим паучьим делам. Вскочила, одергивая подсохшее платье, покрутила головой: солнце сместилось к лесу, тени стали длиннее. Пора бы и обратно плыть. Если отец узнает, что она снова нарушила запрет, несдобровать тогда. Ведь не объяснить ему, что вот уж год не чувствует Эрика себя в родных местах своей и всеми силами старается вернуть прежнее чувство покоя и защищенности. Но что-то мешает ей.       Резкий порыв ветра заставил Эрику поёжиться. Внезапно пришел на память старик Вейо, вокруг которого по вечерам собиралась стайка детворы. Седой, добродушный, с неизменной трубкой в зубах, он обстоятельно и со вкусом рассказывал страшные истории затаившим дыхание маленьким слушателям, щедро приправляя правду вымыслом. Особенно любил вспоминать о своей встрече с не то чудищем, не то духом, живущим в озере.       "Давным-давно, еще когда я во-о-от таким карапузом был, — отмеривал старый рыбак, посмеиваясь, фута три в высоту, — довелось мне на промысел с дедом моим ходить. Он на лодке заплывал на середину озера да и ловил там. Обычно-то рыбаки затемно выходят, а раз припозднились мы, вот и возвращаться пришлось около полудня. Тогда-то всё и случилось, да… — Здесь Вейо обычно замолкал, окидывая слушателей внимательным хитрым взглядом, а выдержав паузу, продолжал: — На двух лодках мы тогда шли, и вдруг первая остановилась как вкопанная, словно зацепилась за что. А глубина-то в том месте — ого-го! И вода тёмная, почти чёрная — первый признак пучины. И тут озеро заволновалось, чернота двинулась в сторону да лодку и перевернула! Только вроде глыбы каменной увидели, которая на дно потом ушла, а больше ничего. Ну, рыбаки-то потонули, само собой, да-а. Кричали мы, звали — где уж! Старики потом сказывали, что живет в нашем озере чудище, всплывает на поверхность жарким полуднем, когда солнце в воде отражается. И непременно накануне дождь пройти должен. А кто увидит то чудище — тому погибель настанет. Так в деревнях прибрежных говорят, да, — разводил руками старик, словно бы извиняясь".       Оттолкнувшись, Эрика бросилась в воду. Несмотря на тепло, в сердце закрался неприятный холодок. Зря она вспомнила рассказ Вейо, ой, зря! Как бы беду не накликать...       В толще воды оказалась прохладная струя. Эрика знала, что на дне озера бьют студёные ключи, но задохнулась от ужаса — на миг почудилось, что ноги коснулось живое существо, скользкое и холодное. Она сильнее заработала руками, стремясь к спасительному берегу, но движения выходили слабыми и хаотичными, порождая заливающую сознание панику. Казалось, ещё секунда — и кто-то схватит за ногу, увлекая на дно. Снова холод змеёй скользнул по коже.       Оно там, прямо под ней! Озёрный дух пришел и за ней!       Вода метрах в пяти от барахтающейся девочки заколыхалась. Что-то медленно поднималось из глубины, неровным тёмным пятном приближаясь к поверхности. Камень? Очень похоже, но камень же не может двигаться?.. А потом Эрика увидела глаз. Чёрный, блестящий, лишённый век, он с минуту смотрел в упор, а потом двинулся к девочке. Спасения нет...       Внезапно невесть откуда взявшееся облачко закрыло солнце. Мгновенно потянуло прохладой, сверкающая голубая вода потемнела, наливаясь зеленью. По поверхности озера прошла рябь, камыши у берега, на спасительном мелководье, жалобно зашелестели. Тёмное существо приостановилось, словно бы раздумывая, а затем медленно, будто нехотя, погрузилось обратно в воды озера, прогретые солнцем до самого дна.       Дрожа от холода и страха, Эрика выбралась на берег. "Обошлось!" — выдохнула она, падая на песок.       Год назад на этом самом месте собрались жители деревни. Мужчины, стараясь не смотреть на безжизненное тело на берегу, качали головами и говорили о подводной коряге, гибких стеблях, цепко хватающих за ноги, судорогах от ключевой воды. Тогда Эрика им поверила, но теперь знала точно: сестра погибла из-за живущего в воде чудища. Однажды она расскажет об этом своим детям, чтоб помнили, как сурово караются нарушители запретов.

***

      А в налившейся темнотой толще воды медленно двигалась огромная щука. Столетняя, местами замшелая, с потемневшей от времени чешуёй, она уходила туда, где бьют холодные ключи, питающие озеро. Вдоволь нагревшись на солнце, как и каждый день на протяжении многих лет, уходила в прохладную глубину и знать не знала, что люди, живущие на окрестных берегах, прозвали ее озёрным духом.