Показное равнодушие

Горячая жидкость обожгла горло, ощутимым комком проскальзывая внутрь. Юноша лишь на мгновение зажмурился. Тёплый весенний ветер ласкал кожу, легонько развевая распущенные белокурые волосы. Парень устало растянулся на новеньком бежевом кресле, специально для этого вынесенном в сад его большого, без лишней скромности, шикарного дома. Вновь и вновь взгляд его скользил по гладкому экрану телефона, ярко и даже вызывающе высвечивавшего слова сообщения. «Жди меня завтра с сюрпризом». Лоуренс раздражённо выдохнул, откинув голову и подставляя слабым порывам ветерка бледную кожу шеи. Наощупь отыскал телефон и, подняв его к лицу, быстро накатал следующую фразу: «Мы ведь договаривались». Юноша, ожидая сообщения от брата не ранее, чем через минуту, потянулся к кружке, но стоило ему только поднести её к губам, как телефон, мерзко пиликнув, высветил на экране новые строчки. «Ты неисправим, ну да ладно. Раз уж я обещал, то предупреждаю: будь готов к визиту нашего старого знакомого. Кристиан вернулся из Англии. Помнишь его?» Парень резко поднялся в кресле, повторно перечитывая последние предложения. — О Бог мой… Руки его дёрнулись к лицу, но подобный эмоциональный всплеск продолжался недолго. В следующую же секунду с губ омеги сорвалось громкое ругательство, тут же ветром унесённое в дальние уголки обширного сада. В сознании парня замелькали воспоминания — по-прежнему яркие, как если бы это всё происходило днем ранее. — Эй, Лоуренс, принеси, пожалуйста, мне стаканчик воды. Я был бы тебе за это очень благодарен. И белокурый мальчуган со счастливой улыбкой помчался в дом, на ходу сбивая им же разбросанные безделушки. Минута — и вот он уже возвращается обратно, всеми силами стараясь не пролить и капли из хрупкого стакана. Кивок, слабая улыбка и тут же отведённый равнодушный взгляд — вот какой была обещанная благодарность. Челюсти против воли сжались. Был как раз один из тех редких моментов, когда стыд нахлынул на него наравне со злостью. А мысли всё продолжали уносить омегу в пучину прошлого. Лоуренс неторопливо прогуливается по прекрасным коридорам собственного дома, с искренним интересом всматриваясь в каждую картину, предельно глубоко для такого раннего возраста проникая в её замысел и сюжет. И тут вдруг до слуха доносится знакомый приятный голос: — А знаешь, меня забавляет, как этот твой братишка бегает за мной. Да уж, такие мелкие в меня ещё не влюблялись... Затем раздается дружный приглушённый смех, и губы парнишки против воли начинают трястись. Мальчик вбегает в комнату, откуда доносился голос, и поразительно громким для ребёнка голосом начинает кричать на молодого альфу. В итоге всё заканчивается брошенными в обидчика гневными словами ненависти и не менее экспрессивным уходом. Тут телефон опять извлёк из себя противный звук, оповестив хозяина о новом сообщении. «Эй, чего молчишь-то?». — Ох, братец, — устало выдохнул юноша. Лоуренса всегда удивляло то равнодушие и мнимая непричастность брата ко всему тому, что тогда вытворял его друг с маленьким омегой. Почему он позволял делать из брата мальчика на побегушках — вопрос, на который юноша, наверное, уже никогда не получит ответа. Но радовало хотя бы то, что при упоминании этой темы в глазах Ричарда всегда появлялась тень сожаления. Ему было стыдно — Лоуренс на это надеялся. На старшего брата он, конечно, не мог дуться вечно. Родная кровь, как-никак. А вот на Кристиана… Обида до сих пор железными тисками сжимала его сердце. Но и при вспоминании об этих карих глазах, этой улыбке краешком рта, уверенной походке и его: «Привет, малыш» — по коже пробегали мурашки, а сердце какими-то неведомыми силами вырывалось из сильных тисков и завороженно пропускало удар, прежде чем начать с неистовой скоростью биться о ребра. Готовясь, казалось, вырваться наружу. И все эти несколько лет он грезил об этом парне. Ох, как грезил!.. Романтические мечты часто посещали его, часто заставляли сердце биться чаще. Стоило только представить, как они вместе с Кристианом под руку прогуливаются по окрашенному зеленью парку, как он что-то увлечённо рассказывает своему альфе, на что тот улыбается свой фирменной о-боже-держите-меня-семеро улыбкой. Ночами же Лоуренс позволял себе помыслить и о чём-то большем. О чём-то очень грязном и пошлом. Сам парень, на самом деле, заметно похорошел за эти годы. Милое личико преобразилось, белокурые волосы отросли, тело заметно окрепло, и сквозь облегающие майки (в особенности мокрые) заметно просвечивался каждый его мускул, да так, что омега сам порой не мог отвести от себя взгляда. Что уж говорить о толпах его поклонниках, готовых кончить от одного только его прикосновения. Что, в принципе, однажды и случилось. Крайне неловкая была ситуация... Единственному омеге из шестерых детей жаловаться, на самом деле, было вовсе не на что. Природа наградила его красотой, хорошей любящей семьей и состоятельными родителями. Но, как говорится, как же в бочке мёда без ложки дёгтя? И этой ложкой его огрели в самом детстве. Конечно, как можно такому желанному омеге и не влюбиться в того, кто мало того, что растоптал его чувства в детстве, так ещё уехал чёрт знает куда и не испытывает к нашему герою никаких чувств, кроме, разве что, жалости. С губ парня сорвался рык, полный нескрываемых красок боли и сожаления. Глупо, это ведь так глупо! Он — парень в рассвете лет и влюбился в какого-то ублюдка, когда вокруг столько достойных кандидатур. Легко было ему посоветовать: «Забудь и всё», — но разве такого забудешь? Это было больно, до ледяных осколков в груди больно. Чёртов телефон снова запиликал. «Лоуренс, если ты не ответишь мне сейчас же, клянусь, я появлюсь на твоём пороге раньше, чем ты успеешь хотя бы предупредить родителей. А ты же знаешь, как они не любят быть не подготовленными. Жду». Омега возвёл глаза к небу и, недовольно цокнув языком, быстро написал ответное сообщение. «Помню». Ответ последовал незамедлительно. «Что ж, отлично. Будет что вспомнить, а теперь иди топай к родителям — пусть подготовят всё как следует». «А не обойдётся ли твой Кристиан?», — отправил Лоуренс, раздражённо скривив губы. «Топай к родителям» — брат всё ещё считал его маленьким недалёким спиногрызом. И как же это раздражало! Омеге недавно стукнуло семнадцать, и дальше терпеть такое отношения к себе он не собирался. Хотя, честно говоря, Ричарда можно было понять. Он не видел младшего брата ровно столько же, сколько не видел его и Кристиан. Блондин кинул прощальный взгляд на темнеющий вдалеке лес — одну из самых важных составляющих его детства. С отцом и братом они раньше часто тайком от папы-омеги забирались на крышу, где более-менее безопасный склон, и около получаса всматривались в его тёмные глубины. Невероятно интересно было слушать рассуждения отца и брата о том, кого там можно встретить, и поучения родителя о том, какие ягоды можно есть, а какие нельзя, да и вообще — о растительности подобных «городских» лесов. Захватив телефон и кружку с недопитым и уже остывшим чаем, Лоуренс направился к дому. Родители, как и следовало ожидать, отреагировали весьма бурно: с одной стороны, они безумно обрадовались возвращению сына и приезду «того милого мальчика», а вот с другой, немало огорчились такой внезапной новости и тому, что на подготовку у них всего лишь один день. Окружающим всегда казалось странным, когда их внезапный приезд встречали недовольными возгласами и активной жестикуляцией, но ещё более странным было, пожалуй, то, что следовало за этой стадией «негодования». Отцы в следующую же минуту уже начинали осыпать гостей извинениями и настаивать на длительном пребывании в их доме. На этот раз Ричард дал им хотя бы сутки, что уже радовало. Сам Лоуренс никогда не понимал, почему родители считают, что на подготовку спальней и стола требуется так много времени. В общем, всё было довольно предсказуемо. Вечер того дня пролетел незаметно даже для самого Лоуренса; и вот он, проснувшись поздним утром от довольно бойкого стука в дверь, стал собираться к приезду брата. Так, по крайней мере, он сказал удивленной такой длительной подготовкой горничной. Сам-то Лоуренс прекрасно понимал, что тщательно готовился вовсе не для старшего брата. Точное время приезда гостей было неизвестно, да никто особо и не старался его узнать. Все было подготовлено ещё до полуночи: блюда — в холодильнике, скатерть и сервиз — на столе, кровати в спальнях застелены и сам дом, грубо говоря, вылизан. И вот, в один из послеполуденных часов, по дому разнёсся негромкий звонок. «И чего же в итоге ожидать?..» — вопрос, застывший на губах парня.