Что такое жизнь?

Что такое жизнь? Вот для Скуало жизнь – сражения. Это Занзас знает точно. Стоит только отобрать у мечника его любимую острую игрушку, лезвие которой несет смерть почти всем, вставшим на пути мечника, как Второй Император Мечей затихает и начинает увядать на глазах. Жизнь, это огонь в глазах Скуало, заметный во время битвы, когда очередной человек… Нет, враг. Противник уходит в объятия смерти. Значит, даже восстановление руки было для мечника возвращением к жизни. Трудным, но оправдавшим себя. Вспыльчивый и быстрый, без своего меча и достойного противника Акула превращается в обычный мусор. Так же Занзас знает, что не менее быстрый Принц-Потрошитель тоже наслаждается сражениями. Наслаждается, да не так. Еще совсем молодой, он наверняка ни разу не чувствовал приближение настоящей смерти. Возможно, даже не почувствует. Безумие, захватывающее разум Принца, словно оберегает его от этого мерзкого чувства, когда костлявая старуха с косой подбирается совсем близко. Но и для этого существа жизнь заключается в одной единственной вещи. Жизнь Бельфегора – диадема. Диадема, как символ власти. Если все же суметь разубедить принца в его принадлежности к высшим слоям общества, тот просто напросто исчезнет. То есть физически он будет существовать, но вот внутри ничего не будет. Ни обычного самолюбия, ни ставшего привычным смеха, который все чаще отдает истеричными нотками, какие появляются при потере столь драгоценной для Принца королевской крови. Это вещество тоже является доказательством его власти и частью его жизни. А лягушка? Мусор, который пришел недавно, но стал частью жизни Бельфегора, признающей в нем принца, хоть и после нескольких стилетов, метко запущенных в спину и шапку иллюзиониста. А сам мусор, возможно, знает о жизни намного больше всех убийц, вместе взятых. Он ведь меланхоличен, не боится язвить принцу, чего в целях собственной безопасности не делает даже белобрысая патлатая бестия этого замка. Ведь додумался наверняка, гаденыш, что ничего серьезного Бел ему не сделает. Мусор даже подсознательно осознает, что нельзя убивать этого назойливого ребенка. А прошлый иллюзионист, к слову, жизнью своей считал деньги. Но что же такое жизнь для самого Занзаса? Бои, семья, статус, звание, деньги…это все не интересует его. Так что же? Может быть… - ВРООООЙ! – Коротко и ясно. Вот и патлатая помесь русалки с Рапунцель. – Чертов босс! Опять меня не слушаешь! У тебя взгляд буквально стеклянный! Все еще сонный Занзас столкнулся с разъяренной реальностью, которая подскочила к столу и со всех сил ударила по нему. Будто и правда оглушить хочет, не голосом, так другими звуковыми эффектами. - А что, заметно? – Великий и Ужасный пару раз моргнул, после чего окончательно очнулся и подхватил стакан, не глядя метнув в источник звука, находившийся слишком близко. До сих пор оставалось загадкой, почему Второй Император Мечей не уворачивается от стакана. Мазохист что ли… ну и хрен с ним. - Мусор, а ну свалил куда подальше! – Теперь Занзас не на шутку разозлился, понимая, что вернуть прерванный ход мыслей не удается. Даже мечник сейчас не рискнул связываться с Занзасом, почувствовав ярость и жар пламени, и поспешил удалиться, бормоча проклятия в сторону босса. *** - Мусор, подойди сюда. – Удивленные взгляды Принца с его лягушкой, чудовища с фотографией «Великого и Ужасного» в кармане и «красавицы», занимавшейся разукрашиванием своего лица, устремились на необычайно разговорчивого Занзаса и странно притихшего Скуало. Последний вскоре понял, что обращались к нему, и подошел к креслу, с опаской поглядывая на объект своих страданий. На самом деле Занзас собрал Варийских офицеров около часа назад, сказав, что хочет сделать важное объявление. Но на протяжении часа Потенциальный Босс Вонголы что-то еле слышно бурчал себе под нос, читая отчет. Вскоре Скуало надоело стоять около Занзаса, и мечник почти ласково проорал фирменное «ВРОООЙ» на ухо «обожаемому» боссу, намереваясь как минимум оглушить. - В последнее время ты слишком часто витаешь в облаках, так что… - Договорить Скуало не дали, резко притянув за волосы и впиваясь в губы требовательным поцелуем. Фран при этом тут же принялся перешептываться с активно ши-ши-шикающим Бельфегором, изредка поглядывая на остолбеневшего Леви, который сейчас мало того, что почти лишился объекта своего обожания, так еще и был заключен в объятия Луссурии, покрасневшего и радостного. Дальше замок сотряс возмущенный крик, достойный как минимум умирающего кита. Ехидная ухмылка на лице Занзаса красноречиво говорила о достигнутой цели. Фактически, он обрек Скуало на вечный ад под ши-ши-шиканье и влюбленные вздохи, а так же испепеляющие взгляды и язвительные насмешки. Просто и со вкусом. Достойная плата за прерванные размышления. И все же, что такое жизнь для Занзаса? Для него жизнь, это пять отбросов, когда-то признавших его, верных ему до конца, сколько бы они не строили из себя саму независимость. Для него жизнь, это его вечно сильный, порывистый ливень, весьма странное, но яркое солнце, верная гроза, спокойный, остроумный туман и внезапный, непредсказуемый ураган. Небо не существует само по себе. Одинокое небо – мертвое небо.