Девятый круг

Тьма плотной пеленой ложится на глаза, и видимость становится абсолютно нулевой. Температура в помещении резко понижается, холод пробирает до костей, кровь стынет в жилах, а губы синеют. Так бывает всегда, когда приходит Он. Его движения медленные, тягучие, нарочито растягивающиеся. Он словно специально тенью ползет по каменному полу, заставляя Карен дрожать от страха, потому что она не знает, чего еще от Него можно ожидать. Казалось, что Он измучил ее уже всеми доступными способами не только на земле, но и здесь, в потаенном уголке мира Звездных духов, о котором никому неизвестно, кроме Него самого и короля. Но нет. Он всегда способен придумать что-то новое. А Карен знает, что заслужила. Понимает, что теперь это вечная кара для нее за все, что она совершила, когда обладала силой заклинателя духов. За то, как обращалась со своими подопечными. Она сама виновата во всех страданиях, которые теперь будет испытывать постоянно. Вокруг ее рук и ног обвиваются змеи – Его вечные спутники. Их кожа шершавая, склизкая, холодная. Карен уже давно должна была привыкнуть, но ее все равно передергивает от каждого их прикосновения к ее мертвенно-бледной коже. Поползновение превращается в ходьбу. Тяжелые ботинки твердо ступают по полу, а звук шагов гулом отдается в ее ушах. Она слышит, как Он опускается на одно колено справа от нее. - Офиукус, пожалуйста… - еле различимо произносит Карен в мольбе, хотя и понимает, что это бесполезно, но не оставляет попыток воззвать к человечности того, у кого ее никогда не было. А потом слышит смешок с его стороны, который перерастает в громкий, почти безумный смех, разносящийся громом среди ясного неба по всей камере, в которой она заточена. Но вот тишина снова воцаряется в помещении. Карен улавливает лишь собственное прерывистое дыхание. А затем чувствует, как раздвоенный на кончике язык касается ее щеки, скользит по ней к уху, оставляя за собой влажную дорожку. Карен морщится, но не пытается сопротивляться – против Змееносца бесполезны любые приложенные с ее стороны усилия. А еще она знает, что если попробует начать вырываться, то змеи будут туже стягивать ее конечности, доводя их до онемения. Уж лучше она потерпит его одного, чем их вместе взятых. Крепкие ледяные пальцы сдавили челюсть, заставляя Карен открыть рот, и длинный змеиный язык Офиукуса тут же проскальзывает внутрь, а холодные губы накрывают ее в грубом и настойчивом поцелуе, заставляя пленницу дернуться и широко распахнуть глаза: раньше он никогда так не делал. Тьма неожиданно немного рассеивается, в камере становится светлее. Перед собой Карен видит два ярко горящих красных глаза с суженными угольными зрачками, что не без интереса, изучающе взирают на нее. Эти глаза гипнотизируют, подчиняют, против воли заставляют смотреть в них. Мучитель прерывает поцелуй, но не отстраняется. Карен чувствует его морозное дыхание на своем лице, и ее тело покрывается мурашками. Он отпускает ее челюсть и спускается ниже, кончиками пальцев проводя по шее, а затем сжимает ее с немалой силой, заставляя Карен издавать хрипы. Она не может вцепиться ладонями в его руки, потому что живые оковы мешают ей это сделать, она может лишь судорожно пытаться хватать хоть немного воздуха даже несмотря на то, что она уже и так мертва и кислород ей не нужен. А Змееносцу нравится слушать сиплые звуки – это музыка для его ушей. Он сильнее сдавливает шею, оставляя синяки, ногтями впиваясь в мрамор кожи. И отпускает только тогда, когда Карен начинает бить судорога. Она глубоко вдыхает, цепляется за жизнь, которой уже нет, и испытывает еще одну волну отчаянья, когда вновь осознает факт своей смерти. А Офиукусу только этого и надо. Его главная задача – дать заключенным как можно больше мучений и физических, и душевных. Он улыбается, обнажая заостренные зубы. А затем впивается в шею длинными змеиными клыками, пуская в тело яд. Жидкость жгучая, тут же распространяется по всему телу, вызывая внутри адский пожар. Карен бьется в конвульсиях от неимоверной боли, которую вызывает вещество в ее крови, капельки пота выступают сквозь поры, и теперь ее состояние резко контрастирует с арктическим холодом в камере. Перед глазами все сливается в один единственный черный цвет – теперь она не различает ни стен камеры, ни очертаний фигуры мучителя, ни тех красных глаз, взор которых все еще буравит ее. Змееносец не ждет, когда действие яда кончится. Он покрывает тело новыми укусами, впрыскивая внутрь следующие дозы, чтобы ухудшить ее состояние, подвести душу к смертельной грани, но не убить окончательно. Он знает нужную меру – он неимоверно опытен в таких делах. А затем поднимается на ноги, выпрямляется и минуту смотрит на то, как трясет заключенную. Он знает, что она видит свои самые худшие кошмары, что чувствует самую сильную боль, какую только можно испытывать. И он доволен этим – на сегодня его работа выполнена. - У нас еще целая вечность... - по-змеиному шипя, тихо произносит он, ухмыляясь. Офиукус разворачивается и шагает к выходу из камеры. Его вечные спутники, освобождая конечности Карен, следуют прямиком за ним, и вместе они скрываются за металлической дверью. Поступь тяжелых ботинок переходит в поползновение. Но Карен этого не слышит – она в самых темных закоулках своей души.

Он опутывал ее уже долгие годы, Уже долгие годы Он мучил ее. Не видать тебе, Карен, больше свободы – Ты давно уже отжила свое.