Восставший из пепла

Если слишком долго смотреть на пламя, то можно на время перестать видеть остальной мир. Он скроется за зелеными всполохами, отпечатанными на сетчатке. Меня эти салатовые пятна преследуют уже год. Иногда мне кажется, что только они у меня и остались. Я слежу за тем, как они танцуют перед глазами, складываются в узоры и вдруг пропадают в кромешной тьме. Чувство покоя и безмятежности сменяется легкой тревогой — что-то происходит, но я никак не могу понять что. В ушах начинает звенеть и свербеть, будто откуда-то издалека ко мне движется маленькое серебряное сверлышко. Звук приближается и становится громче, вместе с ним накатывает тошнота. Мне уже совсем не до пятен. Мне плохо и страшно, я чувствую свое тело как будто чужое — словно мой мятежный дух кто-то силой впихивает в эту тяжелую оболочку. Мне хочется вернуться обратно в небытие. Я лежу на боку в очень неудобной позе. Все тело колотит мелкой противной дрожью, может быть, от холода, но скорее всего от столь резкого возвращения в недружелюбную реальность. Пора осознать, что все-таки произошло. Я делаю глубокий вздох-всхлип и открываю глаза. Как только муть отступает, я вижу стройный ряд ледяных глыб, заваленных набок, (точнее, с глыбами-то все в порядке, это я лежу на боку) и все сразу же встает на свои места. Ну конечно же, всего-то обморок. Я делаю над собой усилие и поднимаюсь на ноги. Пол почему-то усеян ледяными осколками, но это последнее, что меня сейчас волнует. Ноги отказываются стоять прямо, и мужчина в форме стражника Омеги не без опаски поддерживает меня под локоть. Мне становится неловко: потеряла сознание за минуту до того, как меня заморозят. Из вежливости и небольшого любопытства интересуюсь (точнее, хриплю как пустынный демон): — Надолго я отключилась? Стражник явно не знает, что мне ответить, лишь оглядывается по сторонам в поисках поддержки. Я вижу, как бегают его глаза в прорезях шлема. Неожиданно в наш увлекательный диалог вклинивается второй голос. — На четырнадцать лет. По тону ясно, что в нем нет усмешки, хотя, если я не повредилась умом, то все это какая-то шутка. Я ищу взглядом говорящего, и вот он выходит из тени — высокий панк с розовым ирокезом на голове — смотрит на меня так, что впору начинать каяться. Мне сразу становится не по себе. Второй циклопий рык издавать не хочется, так что я стараюсь максимально точно изобразить недоумение на своем лице. Вместо ответа мужчина подходит вплотную ко мне, и я слышу хруст бьющегося льда. Опускаю взгляд и снова вижу, что пол усыпан осколками льда всех форм и размеров, и до меня наконец доходит. Очевидно, они совсем недавно были моей личной глыбой. Тем временем Думан отдирает меня от стражника, который так вцепился в мой локоть, что наверняка останутся синяки, и холодно выговаривает: — Можешь не беспокоиться, тебя официально выпустили эти придурки. Я просто пришел встретить. Это у нас, надо думать, такая забота. Меня только что успокоили и подбодрили. Я послушно иду туда, куда меня ведут, но на прощание все-таки окидываю взглядом погрустневшего, но все еще бездеятельного стражника. Клянусь, за эти долгие минуты он стал мне почти родным. Думан шагает быстро и безмолвно, как озлобленный смерч, но руку мою держит осторожно, не в пример цепкой лапище ранее. Его тепло поникает ко мне под кожу, и я осознаю, как же сильно замерзла. Тело все еще мелко трясется, ноги ватные, в ушах шумит — напади на нас сейчас хоть кто-то, и я кулем свалюсь под ноги врагу. Замедляю дыхание и начинаю считать шаги. В голове всплывает спокойный бархатистый голос. — Ты сама хозяйка своего тела. Я переминаюсь с ноги на ногу и шиплю сквозь стиснутые зубы, на руках и ногах сверкают огнем магические браслеты. Кожу в этих местах жжет от каждого движения, но он заставляет меня сражаться как ни в чем не бывало. Появляется из ниоткуда, атакует магическими шарами, ничуть не замедляя скорости. Я знаю, что тренировка закончится только тогда, когда я смогу увернуться от всех и нанести свой удар. — Если ты перестанешь бояться боли, она отступит, и ты победишь. Струсишь — проиграешь. Я глубоко вздыхаю и делаю движение вперед… Несколько циклов дыхательной гимнастики сделали свое дело — шум в ушах отступает, и я могу наконец осмотреться. Думан уже вывел нас из ледяных лабиринтов, и теперь мы начали движение по внешней оболочке планеты. Взгляд выхватывает только голые камни вокруг да неприметный флаер, почти сливающийся с окружающим пейзажем. Я недоуменно взираю на Самого Сильного Анимага На Свете, Который, К Тому Же, Ненавидит Транспорт, но он презрительно фыркает и устремляется прямо к этой чудовищной машине, потом открывает шлюз и даже заходит внутрь! Сцена, достойная страниц космической фантастики. Мне не остается ничего другого, кроме как последовать за ним и облегченно выдохнуть: вести будет не он. За штурвалом вальяжно восседает, закинув пятку одной ноги на колено другой, смуглый шатен в черном плаще. Меня внимательно оглядывают красными глазищами, а я мнусь с ноги на ногу на пороге, не решаясь ни пройти внутрь, ни остаться снаружи. Эти кошмарные глаза примораживают меня к месту — Анаган вовсе не использует свою гипнотическую силу, просто смотрит на меня с таким укором, что дышать становится сложно. Под этим взглядом мне хочется тихонечко извиниться, вернуться обратно и самозаморозиться еще лет на сто, и я даже делаю шаг назад, но тут мой инквизитор решает наконец, что с меня достаточно. Он мгновенно оказывается вплотную ко мне и заключает в медвежьи обьятия — я не успеваю отследить его передвижения и привычно вздрагиваю, а потом так же привычно расслабляюсь в его руках. Как-то так вышло, что с этим парнем у нас завязалась молчаливая крепкая дружба едва ли не с самых первых дней знакомства, вот и сейчас, обнимая его, я чувствую себя д о м а. Впервые за четырнадцать лет. — Тебя надо посадить на цепь, — ворчит Анаган, когда мы наконец отстраняемся друг от друга. — Может, тогда ты научишься не влипать в неприятности. Хоть он и ругает меня, в его голосе слышится радость. Я облегченно улыбаюсь, избегая смотреть на Думана — этот меня так просто не простит, и я заранее испытываю легкую тревогу, предчувствуя грядущий скандал. Усаживаюсь рядом с Анаганом в кресло штурмана, а потом… …проходит несколько секунд, и мы уже в Магиксе. — Ты просто нас телепортировал! Он ржет, как конь, наблюдая за нашими озадаченными физиономиями. Я чувствую себя слегка разочарованной — была готова к скоростному полету, чтобы флаер гудел под напором встречного ветра — и тут такой облом! Думан излучает иррациональный, на мой взгляд, гнев — мне казалось, уж он-то как раз будет рад, что все так быстро закончилось. — Сукин ты сын! — выкрикивает он и выскакивает из флаера на какой-то пустырь. — Ты же втирал, что на Омегу обязательно надо лететь! «Там магический заслон, который расщепит нас на кусочки!» Тьфу! Он гневно сплевывает в траву, отчего у меня привычно чешутся руки отвесить ему затрещину, но я благоразумно сдерживаюсь. — Так и есть, — неторопливо отвечает Анаган, спускаясь по трапу. Я шагаю следом и воображаю, какое ехидное сейчас у него лицо. — Туда телепортироваться было нельзя, а вот оттуда — вполне. Я уже поняла, что так взбесило Думана, и сочувствие во мне мешается с желанием расхохотаться. Омега находится страшно далеко от Магикса, анимагу наверняка пришлось пережить несколько кошмарнейших часов перелета, и он заранее был напуган обратной дорогой, а Анаган, конечно, не развеивал его опасений, лишь посмеивался про себя. — Скотина, — шипит Думан и гордо уходит вперед, демонстрируя нам спину в черной косухе. — Стой! — я порываюсь догнать его, но Анаган придерживает меня за локоть, вынуждая подстроиться под его размеренный шаг. — Пусть остынет. Сейчас ты его только сильнее разозлишь. Мне приходится согласиться с его словами, так что мы движемся прогулочным шагом по заброшенным пустырям, которые вплотную подобрались к недружелюбным серым постройкам, а вокруг разворачивается унылый пейзаж городских окраин, на которых уже начинает стремительно темнеть. — Я не помню этого места. — Помнишь, — возражает Анаган. — Просто раньше оно было другим. Здесь был бар «Палочка мага». — Ой! Я помню этот бар. Мы жили по соседству от него и время от времени заглядывали как следует повеселиться. Помню симпатичного болтливого бармена, который травил такие пошлые анекдоты, что уши заворачивались в трубочку, но мне все равно было смешно до колик. Тогда это был не самый благополучный, но вполне себе неплохой для жизни райончик. Встречалось и отребье, и тихие граждане, у которых просто не хватало денег на жилье в центре. И мы, конечно же. Маги черного круга и бывшая ученица Валтора. Здесь можно было просто жить, не таясь, потому что всем было плевать друг на друга. А теперь ничего не осталось. — Не расстраивайся, — толкает меня локтем Анаган. — Снесли только северную часть, южная по-прежнему цела. И наш дом тоже на месте. Словно в подтверждение своих слов он ускоряет шаг, а потом мы вваливаемся в унылую подворотню, в конце которой — наш дом. Такой же серый, пошарпанный и мигающий подслеповатыми окнами, такой же уродливый и такой родной, что я готова обнять сырую от мороси стену. — Вообще-то, мы с парнями уже нашли себе другое место. Там не так уныло и шпаны меньше. Тебе бы тоже не мешало туда перебраться, просто Думан настоял, чтобы ты жила здесь. Анаган выглядит виноватым, и я спешу сообщить (наверное, преувеличенно бодро): — Мне здесь лучше всего. Наконец-то не буду делить с вами ванную. Долой Думана и его краску для волос! Я говорю с искренней радостью, но на самом деле, я рада вовсе не этому. Мне повезло с парнями, повезло, что я попала именно к ним, потому что их грубоватая забота помогала мне выжить в тот страшный для меня период. Но я отлично знаю, что моему присутствию не все одинаково рады. Не всем хочется каждый раз видеть живое напоминание того, что сила не вечна. Есть один, который прекрасно понимает, что я — не их соратница. И мне вовсе не хочется попадаться к нему на глаза слишком уж часто. Анаган косится на меня как-то очень уж внимательно, и я начинаю чувствовать себя букашкой под прицелом юного натуралиста. Чувство некомфортное, но, к счастью, длится недолго. Парень усмехается своей пакостной улыбкой и как бы между прочим сообщает: — Вообще-то, Думан и его краска останутся с тобой. Я случайно шагаю мимо ступеньки и чуть не падаю. Со мной останется ч т о?! — Только не говори мне, что он будет жить со мной! — я серьезно, нет, СЕРЬЕЗНО влипла. Анаган, паршивец, томно тянет: — О, д-а-а. Я бросаю обреченный взгляд на дверь перед своим носом, и в этот момент она распахивается. Думан стоит на пороге с лицом-грозовой тучей, и от его тела исходят волны темной энергии, а этот чертов телепат с его чертовыми быстрыми ногами небрежно похлопывает меня по плечу, а потом просто растворяется в сгущающихся сумерках, и я остаюсь со своим личным кошмаром один на один. — Чего встала? — интересуется он и за локоть втягивает меня в прихожую. Дверь захлопывается за спиной как крышка гроба. — Проходи, я сварил тебе какао.