Без цвета

Ночью все теряет свой цвет: листья на деревьях, которые едва успели набрать зеленый оттенок; магазин по соседству с разбитой вывеской, что давно уже не горит; пожелтевшие страницы книг, перечитанные не раз. Только чувства обостряются, особенно чувство голода. Сейчас Канеки это четко осознал, когда под ним неподвижно лежал Хидэ в луже крови. Парень с разбитой головой понемногу стал приходить в себя, но ослабшее тело никаким образом не могло дать отпор новообретенной силе. Оставалось только смотреть на полубезумного гуля, который когда-то был его лучшим другом. Запах крови дурманил, сводил с ума, лишал остатка человечности, которая трепыхалась на дне колодца, что зовется разумом. Зверь, что поселился в Канеки, словно некий паразит, давно взял его в ежовые рукавицы и постепенно разрушал его жизнь, как термиты постепенно прогрызают столетнее дерево. И сейчас этот монстр ласково обволакивал его разум, проникал в его мысли и настойчиво требовал разорвать тушку друга, что так соблазнительно лежала под ним. Нагачика, распластавшись под гулем, медленно, но верно осознавал, что происходит. Канеки хочет его убить. Но страх, отчего-то, не торопился сковывать его цепкими клешнями. Хотя один глаз Кена уже не был похож на человеческий, Хидэ все еще видит свое отражение в нем. Он не знает этого Канеки. Ему не знакомо то сильное и властное существо перед ним. Он чужак для Нагачики. Но он все еще его друг. И если его плоть хоть немного облегчит страдания, то он собственноручно готов вырезать свое сердце и преподнести его Канеки на блюдце с голубой каемочкой. Хидэ не дурак и давно заметил, как Кен отдаляется от него, избегает и несет тяжелое бремя в одиночку. Нагачика думает, что лучше умереть, чем позволить пропасти между ними расшириться еще хоть на сантиметр. Теперь он знает, теперь он не позволит страдать своему другу. Канеки плачет, борется с безумным монстром и полушепотом умоляет Хидэ бежать. Ему невыносимо думать о своем лучшем друге, как о пище. Он проклинает естество гуля в себе. И думает, что было бы лучше умереть тогда с Ризе. Но Хидэ не двигается с места. Только улыбается. Он бы и засмеялся, только место и обстоятельства не те. Он смотрит на свое отражение в глазах друга. Оно все то же, как и несколько лет назад. Канеки не изменился ни капли, только предпочтения в еде стали другими. И Нагачика счастлив, что все так же, как и прежде. Он тянет парня ближе к себе и осторожно целует. Поцелуй получается неумелым и мокрым, об острые зубы гуля он поранился несколько раз. Почувствовав вкус крови, монстр встрепенулся, показал, что он еще здесь. Красный глаз вновь вспыхивает. Зверь дуркует, бьется в голове Кена, словно дикий волк о стены клетки. Но в это мгновение Канеки не даст ему вырваться наружу. Этот момент слишком много значит, он только для него и Хидэ, третьего лишнего быть не должно. Нагачика не боится гуля, он боится, что Канеки теперь не справится без него. Канеки боится. Боится остаться один, без Хидэ. И он знает, что его друг не переживет эту ночь. И гуль внутри него знает. Хидэ, кажется, тоже. Он тянется к губам парня, целует вновь и вновь, слизывая кровь с его губ, и плачет. Плачет так, как никогда раньше. Только Нагачика все равно улыбается, хотя впору и самому бы уже зарыдать. С рассветом мир обретает краски: серый город и такие же люди, что спешат на работу; яркие витрины магазинов с одеждой; едва распустившийся бутон сакуры; кровь по всей комнате. И сломанная душа.