Новая смазка на старый зад (от 18)

      Люциус потер покрасневшие глаза и откинулся на спинку кресла. Завалы папок, свитков, пергаментов, гроссбухов просто погребли его под своими пыльными грудами. Вот что значит не заниматься делами долгое время. Хорошо еще, что вклады сделаны грамотно, гоблины исправно начисляли проценты, и суммы на счетах обоих родов значительно возросли. Но остальное… У Блэков были всевозможные лаборатории, разбросанные по всему магическому миру. Была большая ферма с гиппогрифами, обширная ферма с редкими растениями, весьма нескромный участок моря, где плескались морские твари редчайшей ценности. До поры до времени магия справлялась с задачей, поддерживая порядок в этих укромных местах, но и она со временем ослабла. Эльфы, ухаживающие за гиппогрифами, постарели, теплицы прохудились, морские твари не размножались. Нужно срочно нанимать людей и эльфов, обновлять активы, искать рынок сбыта. А есть еще наследство Поттеров, которым двадцать лет никто не интересовался. Дом лежал в развалинах, близлежащая деревенька, в которой жили работники поттеровских земель, обнищала, волшебники и сквибы разбежались.       Люциус поднял всевозможные просроченные договоры и теперь пытался выкрутиться так, чтобы Поттер не потерял ничего лишнего. Но тот иногда сопротивлялся, тратил деньги то на Мунго, то на своего крестника и сестру Нарциссы, то на восстановление Хогвартса. Люциус ворчал, но распоряжения выполнял, повинуясь удавке Непреложного обета.       Учить Поттера, как управлять делами – сродни охоте на мантикору. И адреналин зашкаливает, и азарт внутри все сотрясает, а от желания переспорить, доказать, втолковать, Люциус иногда даже забывал о клятве. Хотя, надо отдать Поттеру должное – когда тот понимал, что от него требуется, то наваливался на работу с неменьшим азартом. А как он проводил деловые встречи… У Люциуса случался эстетический оргазм и удушливый приступ зависти. Он-то всегда дела обтяпывал хоть и нагло, но хитро, просчитывая все ходы наперед, играя на слабостях потенциального партнера. На это иногда уходили недели.       А Поттер, когда видел цель – не видел препятствий. Нет, он не давил возросшей силой или своим особым положением. Он просто садился перед будущим партнером и монотонным голосом перечислял все пункты договора. Люциуса потряхивало от возбуждения, когда на возражения второй стороны Гарри отвечал тонкой улыбкой, еще сильнее снижал голос и говорил: - Чувствую обман так же хорошо, как и хорошую сделку. Вам выбирать, какой она будет. Но не рекомендую меня огорчать.       И смотрел в глаза. Этих глаз, видящих что-то в глубине души или сознания, побаивался даже Люциус, хотя после Темного Лорда почти ничего не боялся.       И редко кто из поставщиков, покупателей, партнеров по восстанавливающемуся бизнесу обладал таким же иммунитетом.       А потом Поттер возвращался домой, нервно бегал по особняку, разбрызгивая вокруг себя напряжение высокой силы. Пока не врывался в кабинет, отведенный Люциусу для работы. Малфой всегда был готов отрелаксить и откомфортить хозяина невидимого поводка, хотя иногда его трясло от прикосновений к сжатому, как пружина, телу. Да и не так легко сдавался Гарри, слишком силен в нем был лидерский, доминантный дух. Люциус прижимал его к любой ровной поверхности, жестко целовал, кусал, стискивал беспокойные руки, рычал, давил своим телом, своей властью старшего, опытного. И Поттер сдавался, отдавался, скулил, подставляясь под более нежные ласки, таращил непонимающие зеленые глаза, приоткрывал податливый рот, сгибался, плыл под руками Люциуса, принимая любую позу, в которую его укладывал старший любовник. Цеплялся за плечи, лихорадочно посасывал язык, который Люциус втискивал в его рот, разводил ноги, терся промежностью о стоящий колом член, даже иногда хныкал от невозможности вжаться сильнее в доминирующее над ним тело.       Это сводило Люциуса с ума, доводило до красных пятен перед глазами, до рваного рыка, до синяков на смуглой коже, до мощных толчков в глубину извивающегося тела, до победного вопля, когда белесый гейзер раскрашивал подрагивающий живот Гарри пошлым импрессионизмом под аккомпанемент шипящего ругательства или восторга. Именно эти звуки ставили точку в безумии. Люциус запрокидывал голову, вжимался еще глубже, не слушая вскриков, и отпускал свою бешеную страсть на свободу.       Потом Гарри ворчал, охал, обзывал разнузданным типом, гиппогрифом в стадии гона, и одновременно ластился, устраиваясь рядом, утаптывая постель, на которой они неизменно оказывались, где бы ни начиналось их безумство.       А на утро Гарри снова отгораживался, напоминал о делах, уходил завтракать в одиночестве. Но что самое интересное, он ни разу за эти несколько месяцев не упомянул ни о Темном Лорде, ни о роли Люциуса в противостоянии магов, ни о смерти Сириуса Блэка, к которой Люциус был косвенно причастен. Вообще не говорил о прошлом, если это не касалось проблем рода.       Люциуса это вполне устраивало. Не таким уж он был фанатиком, как думали окружающие. Он не был святым, далеко ему до этого, но… одно дело интриговать, пакостить, подкупать, шантажировать, чтобы добиваться своей цели, и другое – убивать, пытать, предавать, заставлять кого-то, страдать и бояться самому – ради чужой. Если бы он был точно уверен, что Северус играет на две стороны… Но он не знал, чему можно верить, поэтому ограничивался мелкими пакостями Лорду. Там, вроде как, проговорился, там забыл пергамент с записями, здесь провел беседу с нужными людьми, старательно не замечая скрытого за углом или кустом Снейпа. Иногда ему казалось, что Северус догадывался, но… Каждый понимал, чем ему грозит открывшееся предательство. А у Люциуса было, что терять. Хотя сейчас уже и терять нечего.       Сейчас у него есть только родовой дом, не очень солидная сумма в тайнике, удавка Непреложного обета и секс с Поттером. Тоже немало, если посмотреть со стороны. Хотя жалко смотреть, как зарастает паутиной запустения (пусть в переносном смысле) личный кабинет Главы рода Малфой.       Однажды, Люциус раскопал в залежах бумаг контракт, подписанный Блэками и Малфоями, и обрадовано потер руки. У него появился легальный повод включить в восстановление состояний и влияния дела собственного рода. Конечно, так, чтобы Поттер этого не знал. Мало ли, как отреагирует.       Люциус вообще не знал, чего ждать от Гарри. Тот мог быть беззаботным, веселым и шаловливым, а мог нахмуриться, давить на психику тяжестью своей силы и требовал от Люциуса расслабляющий секс. Гарри редко покидал дом, возился в подвале, где что-то громыхало и взрывалось вонючим дымом, или сидел рядом, перебирая бумажки и доставая вопросами. Иногда исчезал на весь день, возвращался злым и усталым. Тогда он уходил к себе, тяжело опираясь о палку, и не появлялся до ужина.       Люциусу было запрещено «выходить в люди» без сопровождения, но газеты он читал и о подвешенном положении Поттера знал. Ну, насколько можно было верить «Пророку». Министерство с одной стороны всячески прославляло Гарри, а с другой - выживало его из высокого политического общества. Статейки о Поттере явно выпускались по рекомендации нового Министра, который, как понял Люциус, до икоты боялся Поттера, с его новыми силами и наследием. Убить Героя пока не пытались, да и парень, кажется, что-то заподозрил и сидел тихо, как мышка, и в политику не лез. Кажется, его единственное вмешательство было тогда, на заседании Визенгамота. И Поттер явно имел какой-то рычаг давления на Главу Визенгамота и некоторых влиятельных судей. Иначе, почему те так легко согласились отдать Поттеру Пожирателя, обвиненного в массовых убийствах (которых не было)?       Драко – понятно, он больше жертва обстоятельств. Нарцисса ни в чем не участвовала, хотя все говорили о том, что она посещала все собрания Темного Лорда. Но в ее пользу свидетельствовали отсутствие темной метки и ее слова, что, как хозяйке Малфой-мэнора, ей приходилось приходить на собрания Пожирателей в обязательном порядке. А на Последнюю битву она вообще пошла из-за страха за сына. И Веритасерум подтвердил ее слова. Нарси всегда умела загрести жар чужими руками.       И еще… зачем Поттеру он, Люциус? Что он увидел в его глазах такое, что помогло Гарри сделать выбор в пользу относительной свободы для матерого Пожирателя? Не сексуального же партнера он в нем разглядел? Люциус улыбнулся.       С тихим хлопком возле стола появился эльф из Малфой-мэнора, который принес несколько писем. Одно из них Люциус развернул довольно поспешно. И нахмурился, вчитываясь в строки. Письмо было от Драко, и в нем сын умолял его поговорить с Поттером и дать возможность закончить учебу в Хогвартсе.       «Я ведь могу и там отбывать «полезные для общества» повинности. В лаборатории нового зельевара, например. Без ТРИТОН меня не возьмут ни на одну достойную работу».       Сын писал правильные вещи, но как подступиться с этим к Поттеру? Он хоть и вытащил Драко из лап авроров, но школьная вражда может затмить Гарри глаза. Люциус знал, каким пакостником мог быть Драко. Сам учил кое-каким приемам. Да и нужно ли сыну появляться в школе, где его будут третировать «победители»? Каким бы разочарованием ни был Драко, но Люциусу не хотелось бы, чтобы сын пострадал.       А Поттер, как чувствовал, что у Люциуса появились какие-то личные заморочки. Ну, помимо тех, что уже были. Он даже великодушно пригласил поужинать с ним вместе, смотрел пристально, с легкой усмешкой, подливал вина, вел пространные разговоры о том, насколько снизятся доходы, если введутся новые пошлины. В другое время Люциус бы потешился, выслушивая слегка наивные рассуждения неопытного лорда Поттера, но сейчас был слегка рассеян, отвлечен. Он даже не сразу заметил, что Поттер молчит и внимательно рассматривает своего визави. - Что-то случилось, Люциус? - Да, кое-что. Личное. - Личное сейчас у тебя – я. Разве ты не подписал бракоразводные документы? - Подписал, - слегка поморщился Люциус и отложил в сторону вилку. – Я пойду. Он поднялся, поискал рядом с креслом свою трость и пошел к выходу. - Люциус, - голос Гарри остановил его на пороге. – Если тебе что-то нужно от меня, то ты знаешь что делать.       Люциус оглянулся, посмотрел в лукавые зеленые глаза, проводил взглядом палец, погладивший губы, и кивнул. Гарри проследил за ним, пока дверь не закрылась, и откинулся на спинку кресла, нахмурившись. Люциус так и не понял, что ничего важного скрывать нельзя. Все равно выплывет.       Гарри почувствовал появление Люциуса в спальне даже сквозь крепкий сон. Нет, он не боялся бывшего Пожирателя: Непреложный обет не давал никакой возможности навредить ему. Но Поттеру стало интересно, с какой целью Люциус появился поздно ночью в его спальне. А когда Малфой скользнул под одеяло бесстыже-обнаженным, стало еще интереснее. И с этим интересом Гарри полапал то, что само шло в руки, подставлялось, пристраивалось поближе, тихо постанывало в ухо. - Ты решил меня соблазнить? – Гарри включил свет и посмотрел на Малфоя. Тот в ответ улыбнулся и повалил Гарри на себя. - А может, мой хоть и не такой юный, но еще очень красивый зад тоже хочет внимания, - прошептал Малфой, выискивая губами рот Гарри.       Поттер обстоятельно ощупал, помял обойденную вниманием задницу, пошлепал по ней ладонью, провел пальцами по ложбинке. Люциус шумно выдохнул и расслабленно замер. Гарри потянулся к тумбочке, на которой стоял флакон с чем-то прозрачным и хмыкнул: - Новая смазка, Люциус? На твой старый зад? Ну, ладно… Гарри опрокинул Малфоя на спину, покрыл его лицо, шею и грудь поцелуями, дошел до живота и замер. - Так, Люц. Что тебе от меня надо? Только не говори, что захотелось ТАКОГО разнообразия в сексе.       Люциус посмотрел на предателя, капризно не реагировавшего на необычную (и не очень желанную) ситуацию и, прокашлявшись и глядя в сторону, сказал: - Я хотел попросить за Драко… - Люциус. Сегодня я тебе сказал, что если тебе что-то надо, то ты знаешь, что нужно делать. Малфой горделиво вскинул подбородок, но в глаза не смотрел: - Я понял, что ты хочешь… - Ты идиот, Малфой! – Гарри засмеялся. – Я предлагал тебе ПОПРОСИТЬ меня об услуге, а не покупать ее своим телом. Вот честно, я думал, у тебя больше гордости.       Люциус решил встать, но запутался в одеяле, и поэтому промедлил. Гарри потянул его назад, навалился на грудь и прошептал, улыбаясь: - Нет уж. Я сделаю, что там надо для Драко, за просто так, но если уж твой зад так соскучился, я не могу не выполнить его просьбу.       Люциус лежал, одеревенелый и растоптанный собственной гордостью. Поттер все понял… Хотелось уйти, напиться, забыть свой позор. Но… ох, что он делает? Как он… куда?.. Ооооууу…       Теперь Люциус понял, что имел в виду Закария Смит, когда кричал о том, что не хочет, чтобы ему имели мозг. Поттер в доминирующей роли доминировал над всем. Люциус сам не понял, как начал отвечать на поцелуи, бесстыдно стонать, толкаться пахом в пах Поттера. И предатель член предал в очередной раз, перетянув всю гордость на себя, чтобы подняться над стыдом. Да о каком стыде может идти речь, если чужие руки уже обследовали все, что можно и нельзя, губы и язык прикоснулись к каждому дюйму кожи, когда чужие пальцы так больно и так сладко прихватывают волосы на затылке, задирая голову вверх, чтобы зубы имели возможность оценить прочность кожи на выгнутой шее. И напоследок - нет, это было только начало! - вместе с упругим членом, скользнувшим в расслабленный анус, в Люциуса вошло что-то горячее, пульсирующее, перебирающее нервы, ласкающее центр удовольствия в мозгу. Люциус кричал от переизбытка ощущений, выл и кусал свою руку, поднимал бедра навстречу медленным, еще осторожным толчкам, требовал, просил, выгибал спину. В чувственном, нереальном бреду ему казалось, что его берут не только в физическом плане. Что Поттер проник везде. В тело, в душу, в сердце, мозг. И только от него зависит, выживет после этого Люциус или нет.       Малфой выжил. Но дышать было невозможно, двигаться невозможно, открыть глаза, чтобы посмотреть на Гарри… Поцелуем обожгло губы, шепот пробился сквозь пульсацию крови: - Люциус, скажи мне, что я тебя не прикончил. Было бы обидно.       Малфой неопределенно помахал кистью руки и в изнеможении прикрыл глаза. Гибкое тело устроилось рядом, Поттер довольно засопел в ухо, властно забросил на бедра ногу и затих. - А зад у тебя ничего так, но мне весь комплект в целом нравится. Утром расскажешь мне, что там с Хорьком… эээм… с Драко. И… Люц… просить о помощи – не стыдно.       А на следующий день Малфой-младший уже стоял перед бывшим однокурсником, мялся под насмешливым взглядом, огорченно вздыхал и поглядывал на отца. - Пот… Гарри, мне нужна твоя помощь. Гарри с преувеличенным облегчением выдохнул и, лукаво посмеиваясь, сказал: - Хоть один Малфой все правильно понял. А то, так и смазки не напасешься.