Эдичка

Эдик был такой Эдик. Рифмованное нехорошее слово, приходящее на ум, очень даже соответствовало правде. Как говорится — судьба пошутила. Присущая ему некая доля манерности выдавала нетрадиционную ориентацию с потрохами, но детская непосредственность, общительность и смешливость гасили все вражеские выпады на корню. Ударить или унизить столь беззащитное существо — заблудившийся солнечный лучик — было равносильно тому, чтобы обидеть ребенка или котенка. Эдуардом — невысокого для мужчины белобрысого паренька с большими, как будто всегда удивленными глазами — ни у кого язык не поворачивался называть, слишком солидно, поэтому в ходу были Эдик, Эдичка, Эдюня и даже Эдюсик. Мальчики над ним подшучивали, девочки обожали. Собственная достопримечательность в их магазине итальянской мужской одежды — повод посплетничать и погоготать с друзьями на вечеринке. Настоящий гей в приятелях — разве не шикарно? Все довольны, мир и благоденствие. Так получилось, что Эдичка к своим двадцати двум годам по-прежнему оставался девственником. И не то, что в их городе не водилось «радужных» мужчин, желающих оприходовать симпатичное тельце — существующая голубая мечта, что первый раз уж должен быть по любви или хотя бы по большой симпатии, таила в себе силы побеждать банальное любопытство и жажду экспериментов. К тому же была у Эдика особенность, сгубившая не одну возможность на достойный роман: стоило лишь сердцу сладко и многообещающе дрогнуть, как общительность и разговорчивость отключались напрочь. При таком раскладе шанс понравиться избраннику стремился к нулю. Эдичка вздыхал и читал умные книжки по психологии, но изменить себя не мог. Ничего не предвещало беды. Эдичка старался по мере сил, но злополучный личный план выполнялся со скрипом. Покупашки, разморенные жарой, напоминали вареных мух и не спешили приобретать дорогой товар, предпочитая просто охлаждаться в кондиционируемом помещении, когда появился Он. Высокий, взрослый, симпатичный, с развитой мускулатурой, уверенный в себе, буквально сметающий харизмой мужчина эдичкиной мечты. Наш трепетный продавец нетрадиционного характера почувствовал, как деревенеет позвоночник и костенеет язык. Он вздрогнул, вздохнул и шагнул навстречу источнику волнений. Оказывается, что-то очень похожее на любовь с первого взгляда все-таки существует… Эдичка очень старался, разглаживая складки кашемирового свитера на широких плечах, улыбался и прятал взгляд, когда покупатель обращался к нему. Выдавил пару слов из обязательной презентации и окончательно забыл о своих обязанностях, подглядывя в примерочной за переодеваниями мужчины мечты. На кассе, когда покупатель подал дисконтную карту, Эдик стал счастливым обладателем сокровеннейшего и величайшего знания — его новоприобретенную мечту звали Александром Вороновым. *** Эдик устало бродил между прилавков в супермаркете. Банки, коробочки, пакетики бессмысленно глядели на него с полок. После тяжелого трудового дня, проведенного на ногах, даже есть не хотелось. Надо бы плюнуть на все и пойти домой, но тогда утром пришлось бы снова идти в магазин, потому что из еды у него оставался один лишь заплесневелый хлеб в мусорном ведре. Если только начать жрать мух, как делал это его кот Борис Алексеевич. Кто-то высокий встал рядом и протянул руку к упаковке дорогущего кофе, на который Эдик всегда облизывался и никогда не решался купить. По инерции переведя бессмысленный взгляд на соседа, Эдик содрогнулся всем телом и выронил на пол пустую пластиковую корзину. Александр Воронов, воплощенная и непревзойденная мечта, удивленно посмотрел на дрожащего парнишку рядом с собой, высоко задрав светлые дуги бровей. — Вам плохо? — вежливо осведомился он и наклонился за корзиной, чтобы подать ее Эдику. — Нет, — выдохнул парень, безуспешно пытаясь заставить себя слишком не пялиться. Александр кивнул, слегка улыбнулся краешком полных губ и пошел дальше. Эдик печально смотрел в удаляющуюся широкую спину Большой мечты, страдал и клял себя на чем свет стоит за косноязычие. Упустить такую возможность познакомиться! Как он мог?! Обычно он так любит поговорить, что не заткнешь, почему же всегда, когда кто-то ему действительно нравится, он теряет дар речи? Когда еще он встретит Александра? Шанс, что Воронов еще раз заглянет в их магазин в его смену, невелик. И Эдичка решился. Топнул ногой, поправил торчащие во все стороны выбеленные волосики и побежал нагонять Александра. — Простите! Постойте! — отчаянные вопли Эдика наполнили помещение торгового зала, подошвы его супер модных кед заскользили по плиточному полу, и он чуть было не врезался в остановившегося мужчину. — Да? — Александр выжидательно заглядывал в шальные Эдичкины глаза. — Вы что-то хотели? — продолжил он нетерпеливо, потому что парниша впал в ступор, и бросил выразительный взгляд на наручные часы. — Вам денег одолжить? — сделав такой вывод, мужчина презрительно скривился. — Нет, — сдавленный шепот в ответ. — Трахните меня, пожалуйста! — неожиданно даже для самого себя выпалил Эдик и, опустив голову, крепко зажмурил глаза, как минимум, ожидая оплеухи, и, как максимум, удара кулаком в лицо, с последующими пинками ногами по чему придется. Тьма за крепко сомкнутыми веками была красная, как его страсть, тягучая, дрожащая и требующая. — Хорошо, — неожиданно пробился мягкий голос, сквозь оглушающий барабанный бой сердца. Внутри проснулась надежда, все дрогнуло в невыносимо сладостной истоме, заискрилось щекочущим холодком многообещающее предчувствие. Эдичка распахнул свои оленьи глаза и весь подался вперед. — Правда? — не веря собственному счастью, не задумываясь о последствиях, парень осторожно дотронулся до шершавой горячей ладони Александра, но мужчина отступил, пряча руку за спину. — Мы знакомы? Почувствовав, как его ведет от страха, Эдик сначала кивнул, потом отрицательно помотал головой, да еще и неуверенно пожал плечами напоследок. Александр на это лишь хмыкнул и, бросив короткое «пойдем», двинулся к выходу. На кассе, выразительно глядя на паренька, он сунул в гору продуктов пачку презервативов. Всю дорогу пока они шли до хищного черного джипа, пока ехали по опустевшему ночному городу, Эдик пребывал в нирване. Он жадно вдыхал воздух в салоне автомобиля, наполненный запахом кожи, кофе, туалетной воды с древесными нотками и слабым, почти неуловимым, ароматом пота. Именно ароматом, что лучше самых дорогих духов говорил — рядом сильный и желанный мужчина, живой и горячий, а не очередная бесплотная фантазия. Эдичка нетерпеливо ерзал на сиденье, косил любопытный глаз на водителя, ловил ответный изучающий взгляд и краснел. А краснеть он умел как следует: сначала наливались кровью уши, потом румянец переходил на щеки, гладкий лоб, пятнами расползался по шее и окончательно набирался цветом. Не заметить такое пылание мог разве что слепой. Александр громко насмешливо фыркнул, а Эдик, засмущавшись еще сильнее, прижался горячей щекой к холодному стеклу. — Как тебя зовут? — неожиданно нарушил молчание мужчина. — Мммм… Эдуард, — после недолгой заминки было решено все-таки сказать правду, а то, вдруг, Большая мечта проникнется его неповторимостью и решит воплотиться в реальную жизнь. — Александр, — Эдик согласно кивнул, мысленно подтверждая то, что ему и без того было известно. — При… Кхм-Кхм, — в горле першила надежда. — Приятно познакомиться, — бодро выпалил парень и растекся в улыбке так, что щеки чуть не лопнули. — Откуда узнал, что я предпочитаю мужчин? — Я не знал, — Александр в ответ лишь скептически вздернул бровь. — Ну, правда, не знал! Я просто решил спросить. И… И даже боялся, что ты меня ударишь. А ты нет… И, я вот… Тут… Сижу… Теперь… — Эдичка в начале принялся размахивать руками, пытаясь доказать свою правоту, а потом внезапно сник. — Неважно. Мы уже приехали. Оказывается, они жили в одном районе. Отсюда можно было дойти пешком до съемной квартиры Эдика минут за пятнадцать. Вот только дом у Александра был не старой панельной хрущевкой, а элитным новостроем. И все равно было радостно от мысли, что их что-то связывает, пусть даже и столь незначительное. Волнение накатило с новой силой. Эдичка сглотнул, дрожащими руками поспешно открыл дверцу и чуть ли не вывалился из автомобиля на улицу. Пока они поднимались на третий этаж, он умудрился запнуться об ступеньки пять раз и два раза едва не упал, но Александр вовремя поддержал его, ухватив за острый локоть. — Выпьешь что-нибудь? — спросил мужчина, как только они переступили порог квартиры, на что Эдик интенсивно затряс головой. — Тогда иди в ванную, чистые полотенца в шкафу под раковиной. Пока Эдик стоял под душем, у него появилась отличная возможность обдумать сложившуюся ситуацию. И выводы он сделал для себя неутешительные: хотя Александр и согласился на его нелепое предложение, он явно воспринимал его, как легкодоступный способ сбросить сексуальное напряжение, не более. Слишком холодным, слишком оценивающим был взгляд мужчины — не о таком мечтал романтичный чувствительный парень, до сих пор способный плакать взахлеб при просмотре «Олененка Бемби» и «Короля льва», но даже мысли не пришло в его блондинистую голову отказаться от задуманного. Он надеялся своей лаской и искренностью убедить Александра не отпускать себя. Ведь стоит только постараться — обнажить сердце, пошире открыть душу и все получится. Эдик, как никто другой, умел верить в сказки. Неожиданной проблемой встал вопрос: одеться ли ему снова или выйти в полотенце. После пятиминутных метаний и пережитой болезни пылающих щек, версия с полотенцем была откинута, как слишком смущающая — это было смешно, учитывая то, зачем вообще он здесь находился, но по-другому Эдик не мог. — Чего ты замер? Спальня там, — Александр махнул рукой в глубь квартиры, встретив мнущегося Эдика в коридоре. — Пока можешь располагаться. Я скоро. Все было как в тумане. Сердце яростно билось где-то в горле. Перед глазами всплыла застеленная белоснежным бельем огромная кровать с приглашающе откинутым одеялом. Еще немного и они будут вместе. Близко, очень близко. Будут касаться друг друга. Он познает влажность сашиного рта, мягкость его губ. И проникновение — самое сокровенное. И он готов к боли, как никогда, готов полюбить ее, запомнить ее, впитать всем телом, потому что ее подарит он, Александр Воронов. Противореча собственным выводам, сделанным в ванной, Эдик решительно разделся и лишь немного замешкался, когда очередь дошла до трусов. Юркнув на кровать, он до самой шеи укрылся одеялом и принялся ждать. В приоткрытую дверь было слышно как шумит вода. То ли сказалась предыдущая бессоная ночь, которую он провел лупясь на мечах в сетевой игрушке, то ли общее напряжение и усталость после длинного трудового дня, но Эдик уснул и не услышал скорого возвращения Александра. — Эй! Ты сюда спать пришел? — вместе с голосом, мягко проникнувшим в сознание, на тело опустилась горячая тяжесть. Он открыл глаза и в полумраке комнаты разглядел перед собой ехидно улыбающееся лицо мужчины, выпростал руку из-под одеяла и дотронулся до уголка его губ, едва касаясь провел по свежевыбритой щеке, по жесткой щеточке брови, по линии шрама у основания волос и выдохнул прерывистое «нет». Они долго целовались, изучая и приноравливаясь. Эдик широко развел колени и Александр улегся между его ног и терся об него, и придавливал всем весом. Эдик лишь пыхтел и хотел, чтобы мужчина был еще ближе, чтобы их кожа прилегала друг к другу как можно плотнее. В его голове не было ни одной связанной мысли, но он задыхался от острых щемящих чувств, переполнявших душу. Он почти не почувствовал палец внутри, но, когда его растянуло так, что захотелось выйти из собственного тела и, как можно дальше, сбежать от невыносимой боли, он забился, беспорядочно задергал руками и беспомощно замычал сквозь плотно сжатые зубы. И только осознание, что это все Александр, что так и должно быть больно, не давали ему сопротивляться всерьез. — Тише, — горячо зашептал мужчина ему на ухо, прихватывая губами прохладную мочку и языком теребя сережку. — Расслабься же. Ты чего как девственник? — после этих слов Эдик честно попытался расслабиться, и процесс пошел уже легче. Эдик, бесстыдно раскинувшийся на смятых простынях в позе звезды, пребывал в нирване. Казалось, что из него вынули все косточки, и он сам себе напоминал желе — глупо-бесформенное, но сладко-счастливое. Когда в комнату вернулся Александр, собирающий полотенцем влагу с широких плеч, наивный Эдичка робко ему улыбнулся. — Тебе не пора? — мужчина натянул плавки и демонстративно зевнул. — Можешь воспользоваться душем. Я не знаю, сколько ты берешь. Пятерки хватит? Деньги на тумбочке в коридоре. Эдика, как ветром, сдуло с кровати. Он торопливо натягивал одежду на липкое тело и из последних сил пытался не зареветь навзрыд. Руки немилосердно тряслись, колени подгибались. Сикось-накось застегнув рубашку, пропустив половину пуговиц, он бросил на Александра полный тоски влажный взгляд, чуть улыбнулся дрожащими губами и вылетел из комнаты, из квартиры и из чужой жизни, разумеется, и не подумав взять деньги за то, что дарил от всего сердца. От переживаний впечатлительный Эдичка заболел. Он целыми днями лежал на диване, рыдал и даже отказывался от матушкиных пирожков с мясом. «Как можно быть настолько наивным? Навязал себя мужчине и решил, что тот воспримет меня всерьез? Отдался ему, как последняя шлюха, и оскорбился, когда он предложил деньги!» — снова и снова думал Эдик, размазывая по лицу слезы и сопли. Когда настало время выйти на работу, он пришел к решению, что больше никогда не будет верить в сказки. Он убедил себя, что достаточно и одной ночи с Александром, чтобы быть счастливым, чтобы вспоминать, чтобы сравнивать и никого больше не впускать в сердце. Сиплым после болезни голоском подпевая себе под нос так подходящую его ситуации «Жизни не жалко» группы Бандерос, Эдик переоделся в форму и с отчаянным энтузиазмом погрузился с головой в трудовые будни. — Зая, подойди к покупателю. Я на обед пошел, — Димка хлопнул Эдика по плечу и махнул рукой в сторону клиента, неспешно прогуливающегося в конце зала. Эдик проследил за ним взглядом, решительно кивнул и без промедления направился работать, но до цели он так и не добрался. Внутри взвыла пустота, к голове разом хлынула кровь, рот открылся в беззвучном вскрике — на него удивленно, с блеском узнавания в темных глазах, смотрел Александр. Мужчина было открыл рот что-то сказать, однако Эдик уже со всех ног несся в подсобку. Забившись в самый дальний и темный угол между рядов с зачехленными костюмами, он уселся на пол и обхватил колени руками. Эдичка боялся, а чего боялся и сам не знал, он часто и прерывисто дышал и прислушивался к грозной тишине. — Эдик! — Дима с криком ворвался в его убежище. — Ты чего творишь? Почему убежал из зала? Тебя там покупатель требует! — Я не пойду! — Эдик в ужасе замотал головой. — Прости, но поработай ты с ним сам. — Но я же на обед собрался. — Тогда пусть Юля идет, или Маша, или никто не идет. Все равно. Я не пойду. — Тебе плохо? — заподозрил неладное Дима. — Да, мне очень плохо. Можно я чуток здесь посижу? Дима еще немного потоптался на месте, с недоумением и тревогой рассматривая дрожащего не на шутку испуганного коллегу, и решил, что все же будет лучше ему уступить. Оставшись один, Эдик утер ладошками с щек невольные слезы жалости к себе, глубоко вздохнул и с остервенением принялся ковырять ногтем дырку в линолеуме. — Эдик! Он хочет только тебя. Выйди уже, — в его унылое уединение снова ворвался Дима. — Нет. — Он говорит, что будет жаловаться. — И пусть, — Эдик сосредоточенно ковырял пол. — Ты дурак? Тебя уволят. — И пусть, — Эдик шмыгнул носом и смахнул с ресниц еще одну слезу, а Дима обеспокоенно нахмурился. — Воронов ушел, — к ним неожиданно заглянула Маша. — Можешь выходить. — Точно? — Точно, — подтвердила девушка, а Эдичка невольно огорчился, что Александр так быстро сдался, а не поскакал на белом коне отбивать его от грозного чудища страха неизвестности и потерь. — А ты не врешь? — он подозрительно сощурил глаза на Машку, которая славилась своей балаболистостью. — Да нет, ушел. Даже жаловаться не стал. — Хорошо. Дайте мне пять минут, и я выйду. Эдичка еще немного посидел, успокаиваясь. Прежде чем выйти в зал, он долго пристально рассматривал в зеркале свое осунувшееся за последнее время лицо, вздыхал и тер переносицу. Чуть приоткрыв дверь, он выглянул наружу, в зале никого, кроме продавцов, не наблюдалось, и Эдик сделал решительный шаг, но был тут же жестко схвачен за руку выскочившим из-за кассового пристенка Александром. Эдик испуганно забился и задергался, но его держали слишком крепко и вырваться не удалось. — Надо поговорить, — буквально прошипел Александр и потащил его вон из магазина. — Я не могу! Я на работе! — вопил Эдик, дергая плененной рукой и беспомощно перебирая ногами, но все бесполезно — Александр не слушал его, держал крепко и пер дальше, как танк. — Мы тебя отмажем, — жизнерадостно крикнул им вслед Димочка и помахал рукой. Эдичку запихнули в машину, предотвратили две попытки к бегству и пригрозили связать его же галстуком, если он не прекратит делать глупости. И Эдик послушно замер, испуганно взирая на грозного мужчину. — То-то мне казалось, что я тебя где-то уже видел, — сказал Александр, отдышавшись после их борьбы. — Ты прости меня за тот день, я принял тебя за шлюху. — И не удивительно, — пробормотал Эдик, отворачиваясь к окну. — Я прощаю, — прозвучало уже громче. — Я могу идти? — Нет. Послушай… Ведь я тебе нравлюсь? Нравлюсь же? — Эдик обреченно кивнул. — И ты мне понравился. Знаешь, когда я увидел, что ты не взял деньги, я понял, что ошибся. Как дурак, ходил в тот супермаркет, думал встретить тебя. Я обычно не практикую отношений на одну ночь, но ты сам предложил, и было в тебе что-то такое, от чего невозможно было отказаться, — Александр некоторое время помолчал, глядя перед собой. — Мы с тобой не с того начали. Попробуем сначала? Эдик засопел, заворочался, потянулся к мужчине и приник к нему плотно-плотно — доверчивый, ранимый, снова верящий в глупые сказки. Александр же еще не догадывался, какими цепкими и загребущими могут быть такие мягкие и безвольные на вид эдичкины лапки.