Ничего не было

________________________ Англия никогда не был фантазером. Пусть многие и смеялись ему в след, называя его рассказы пьяным или наркотическим бредом — ни то ни другое не было ему чуждо, но он всегда мог отличить то, что видит, от того, что видеть желает. Всегда знал, где явь, а где вымысел, бред и галлюцинация, и никогда не поддавался желаниям и глупым чувствам. Нет, он не отрицал ни романтику, ни любовь, но всегда старался держаться от этого добра подальше. Почему? А есть шикарная русская поговорка на этот счёт: «От добра добра не ищут». Вначале он боялся, он вправду боялся того, что Россия пустит о нем парочку слухов, и что обернуть их домыслом получиться с трудом. Не случилось. Наверное, это и ему не выгодно было, хотя Англия не знал, чем их связь может помешать Брагинскому на политической арене. Не важно — главное, слово о том, что «ничего не было», он, кажется, сдержал. Странно, Брагинский и правда вел себя как прежде, без пошлых намеков при встрече, без лишних взглядов в его сторону. Несмотря на, несомненно, позитивный момент всей этой ситуации, это ещё больше напрягало. Англия ждал от него пакости, некой гадости в его излюбленном стиле, ждал в обязательном порядке и от затишья лишь взвинчивал себя сильнее. Каждую встречу с Россией он отмечал про себя, и, удивительно, вдруг понял, что видится-то с ним изумительно редко. За эти две недели не более пяти раз, даже с Гонконгом он увиделся раз двенадцать. А ведь ранее был готов поклясться, что с русским его судьба сводит излишне часто, и причитал о том, что их встречи явно могут быть сокращены вдвое, если не втрое. А момент, когда Россия поймал Артура на том, что он украдкой следил за ним, Керкленд запомнил очень ярко. Вот ведь черт дернул задуматься, глядя в его сторону, на его шарф, белый плащ и темную рубашку под ним. И какими же дурацкими мыслями! Всё те же самые грубые, скрывающие каждый кусочек тела, одежды. Осознав, что темные аметистовые глаза вопрошающе смотрят на него уже вторую секунду, Артур просто ощутил, как резко поднялась температура, и прилила кровь к лицу. Боже, он потом не мог глаз от бумаг оторвать и всё ощущал на себе его тяжелый взгляд, но, между тем, каждый раз, когда пытался его поймать, оказывалось, что Иван на него не смотрит. Это было чертовски невыносимо, не понимать, правда ли это происходит, или просто паранойя разыгралась. К счастью, тогда всё закончилось, и никаких вопросов у Брагинского не возникло. Он только улыбнулся, уходя с собрания, так, что холодом повеяло. Впрочем, время шло, бежало, и Артур понял, что можно уже и расслабиться. Конечно, не стоит упускать все варианты развития событий, но и напрягаться чем-то несущественным, и, возможно, надуманным, также не стоит. Ещё можно надеяться, что ничего не будет. Ничего страшного не будет. Нагнали его призраки прошлого именно сегодня. Некто испортил ему выходные, и, право, он за это ответит. Да, уже вторая неделя прошла с того занимательного уик-энда. Англия тоскливо смотрел на телефон и вздыхал. Америка сообщил, что планы на вечер отменились, он срочно должен спасти мир, Канада также не захотел его видеть, сказав, что у него на выходных назначено свидание с девушкой, (и восторженно так вздохнул). Франция лежит в больнице — он умудрился накануне полапать Беларусь и был безмерно счастлив, только улыбаться не мог. Япония… у него также какие-то передряги. Всё странным образом как-то сложилось так, что выходные обещали оказаться чертовски скучными. Телефон неожиданно ожил в руках, и Керкленд, будто током ударенный, вскочил со стула, роняя сотовый аппарат на стол. Это было так неожиданно и резко, что поясница заныла от такого пренебрежительного к себе отношения. Однако, поняв всю нелепость ситуации, Англия, проклиная виброзвонок и едва сдерживая смех над собой, протянул руку к айфону, ярко освещающему сине-зелёным переливающимся светом окрестности своего микрокосмоса и угрожающе требовательно сползающему к краю стола. Впрочем, он, будто решив, что дело своё сделал, замер и потух, будто ослепнув. Керкленд раздраженно сомкнул на нем пальцы, понимая, что просто пришло текстовое сообщение. В руках британца современный гаджет ожил и радостно озарился светом, немедленно показывая, кто посмел потревожить покой хозяина. Право, Англия чуть снова не выронил его, так как высветившееся на экране имя было «Империя Зла». Вот уж чего сегодня не хватало для полного счастья, так это общения с ним. Подумав о том, что надо одному рыжему мошеннику руки поотрывать за то, что переименовывает номера в телефонной книге, Англия уставился с задумчивым видом на приветственно мигающий конверт. Логичнее всего просто проигнорировать сообщение, ведь если это что-то важное, Россия обязательно свяжется с ним по официальной линии связи. Впрочем, стало любопытно, в кои веки Брагинский признался в открытую, что знает личный номер Англии. >«Приезжай» Как лаконично. Он что, серьёзно? Одним движением неугодная смска удалена. >«Пожалуйста» Что? Зачем? Англия сел обратно на стул, стер сообщение, но от экрана на ладони зелёных глаз не отрывал. >«Всё. Я тебя жду» Во, наглый ублюдок. <«Никогда» >«Почему? Весело проведём время, я буду паинькой» Ложь. <«Ничего не будет» Ложь. Между ними всегда только насыщенная сконцентрированная ложь. Англия встал со стула и нервно распахнул окно. Хотелось курить. Телефон снова ожил, но больше Керкленд не намеревался знать, что там. Америка спасает мир? Кто, спрашивается, подкинул ему эти липовые документы о разработке ядерного оружия пингвиньим населением Арктики, под руководством партии Белых медведей? Сколько времени ему потребуется, чтобы осознать всю нелепость этого обвинения? Сутки? Неделя? Впрочем, с него станется и в Артике не только ядерное оружие найти, но и пингвинов тоже. У малыша Канады свидание? С кем, думаете? Всезнающий Англия не гадает на кофейной гуще, он, конечно, и это умеет, но внешней разведке больше предпочитает доверять. Загадочная особа примечательна во всех смыслах, за канадца можно было бы и порадоваться, но… уж сама бы Украина на такое не решилась. Ну, а Франция… а Франция просто дурак! Невезучий идиот. Впрочем, этот идиот вполне случившимся доволен. Шутка бога ему понравилась. Вздохнув, Англия закрыл окно на щеколду, занавесил окна. Невозмутимый уравновешенный Дух его Дома сильно отличался от упрямого по характеру Дома Российского, но также сильно гордился своим владельцем. Опора на хозяина, его эмоции, чувства, желания — является неотъемлемой частью их естества, главным стержнем, пошатни его, и сам дух угаснет, растворится в небытие. Уже у дверей Керкленд с излишним рвением начал начищать свои черные ботинки, добиваясь безупречного блеска. — Что, так и поедешь… — тонкий звонкий голосок, тысяча колокольчиков, мелодичных, будто не этого мира. Иногда Керкленду казалось, что это просто часть его сердца, — …к нему один? А как же ненависть? — Ненависть подождёт. ______ Вот такой вот Happy END