Попался

У всех свободное время, свободная перемена - время отдыха, а у кого-то необходимость прятаться. Кенсу сидит в подсобке, только весьма необычной, без старых швабр и едких моющих средств. Здесь не пахнет хлоркой и другими чистящими веществами. Название этого помещения вообще не вяжется с его настоящим содержимым и видом, в целом. Это, скорее, комната отдыха на одного человека, а именно – на До Кенсу, это ведь он привел ее в надлежащее состояние и обставил по своему вкусу. Глухой свет, потертые стены, словно винтажные, криво прикрученные полки с разными книгами и учебниками, стеклянный шкаф в углу, хранящий ненужные бумаги и документы. Шаткий журнальный столик с недопитым стаканчиком автоматного кофе на нем. Кенсу в бегах. Он прячется здесь уже третий день каждую большую перемену. Бегать от самого странного парня в школе - это опасно, особенно если он твой парень, особенно если ты наговорил ему лишнего, устроил чистку мозгов и воздержание. Опрометчиво. Но Дио уверен, что в своем почти бункере он в безопасности, здесь его не найдут, хотя, вечно прятаться все равно не удастся, а всю оставшуюся учебу, каждый перерыв со звонком выбегать из класса и нестись в эту каморку, оставаясь при этом незамеченным, в любом случае, не получится. Однако, это крыло давно непосещаемо учениками и в большинстве своем именно по этой причине, в общем-то, и стало своеобразным убежищем, где До коротает бессмысленные часы ожидания следующих уроков, боясь показать нос наружу. Проходит большая часть отведенного на отдых времени и Кенсу уже расслабляется, понимая, что сегодня, видимо, опять удалось улизнуть. Он вздыхает и идет к двери, открывая замок и вспоминая, что уже остывший кофе стоит на столике рядом. Кенсу возвращается и тянется к напитку, чуть наклоняясь вперед, но так и не успев коснуться картонного стаканчика, замирает, оглушенный громким хлопком врезающейся в стену двери. Рука дергается и немеет, пальцы сводит судорогой, а сознание страхом. Это не может быть он. Только не это. - Отличный вид. Мечты рассыпаются в пух и прах, Кенсу разворачивается, резко разгибаясь и в буквальном смысле врастая в пол, не смея ступить или дать деру. Это он. Тот, из-за кого вся жизнь резко перевернулась, сделав невообразимый кульбит, сотрясая устоявшиеся истины прошлой порядочной жизни и нержавеющим шпателем отдирая должные, когда-то прописанные в голове устои. Тот, от кого стоило бежать. Статная ровная осанка, гордо вскинутый подбородок, слегка поднятая в усмешке губа, наполненный почти осязаемым превосходством взгляд, опьяняющая красота, ощутимое превосходство. В свете противно-желтой полупотухшей лампочки, свет от которой мутными пятнами едва обхватывает одну вторую помещения, платиновая шевелюра вошедшего кажется грязно-серой, а фигура невообразимо пугающей, дьявольски пугающей. Ким Чонин – царь и бог, человек, подрывающий внутреннее здравомыслие. Паника. Как? Как он нашел его? Глаза бегают из стороны в сторону, цепляясь за возможности отхода, но не находя. Тяжелый шаг назад, ноги подкашиваются, руки трясутся. Парень проходит внутрь, перешагивая через низкий порог, и все еще неотрывно смотрит своими пьянящими глазами прямо на зашуганую мордашку До. Кенсу так боялся этой встречи и так ждал. Ким протягивает руку к двери, тяня ту на себя, захлопывая и закрывая на два оборота с противным щелчком. Заперты. Откуда у него ключ? Нервы вмиг оголяются, сплетаясь в тугой ком. А напряжение маленькими мурашками бегает по спине, расползаясь от позвоночника к кончикам пальцев. Температура накаляется до предела, в воздухе повисает тяжелое напряжение, ощущаемое настолько плотным, что, кажется, его можно пропустить сквозь пальцы, словно желе. - Попался, - усмешка касается ровных, пухлых губ. Парень явно в антураже, ему понравилась эта игра в преследование. Ким, чуть потянув уголок губ, подходит ближе, наступая. С каждым его шагом До отступает на два назад, чувствуя себя все меньше, нелепее и беспомощнее, как загнанная в клетку мышь. Он не знает, куда себя деть, ноги становятся ватными, онемевшими, все тело бьет мелкая дрожь. Дио вжимает голову в плечи, вскинув дрожащие не слушающиеся руки вперед в надежде хоть как-то отгородиться от надвигающегося ужаса в лице скалящегося Кима, которому это не доставляет труда подходить все ближе. Кенсу семенит назад, пока спиной не упирается в стоящий позади стеллаж, ощутимо врезаясь лопатками в стеклянную перегородку. Чонин тут же хватает парня за предплечья, крепко сжимая пальцами до легкой боли. Дио шипит, дергая руками в надежде высвободиться, но все тщетно. Ким сильнее. - Долго же я искал тебя. Ничего не хочешь мне сказать? Например, почему уже четвертый день у меня нет нормального секса? - Чонин, - пищит До, пытаясь казаться как можно менее взволнованным, но голос предательски дрожит, выдавая с потрохами, - отпусти, черт возьми!- он делает выпад в сторону, пытаясь проскользнуть мимо. Легкая ухмылка. Кай, все так же удерживая Кенсу, резко разворачивается, впечатывая тело в стоящую рядом стену, недалеко от стеллажа, отрезая пути бегства: слева стеклянный шкаф с бумагами, справа вытянутая и вжатая в стену рука Чонина. Дио чувствует холод от вертикальной поверхности, что служит опорой и единственным, почему сейчас его тушка безвольно не валится на пол, а еще он чувствует жар, исходящий от тела рядом. Невообразимый контраст. Звенит противный, но уже не такой давящий из-за закрытой двери звонок. - Твою ж направо, Чонин, отпусти! Мне идти надо,- возмущенный возглас, выдающий всю панику, - я буду кричать! – голос совершенно не поддается контролю, а пальцы впиваются в яркую футболку Кима в районе плечей. Чонин же наклоняется вперед и почти задевает кончиком носа щеку прижатого парня. - Кричи…Нас все равно никто не услышит,- жаркий шепот. Ким обхватывает губами уже пунцовую мочку уха Кенсу и, останавливая свое внимание на маленькой сережке, оттягивает ее, чуть прикусив зубами, - Поэтому, кричи для меня, - горячий язык скользит по ушной раковине. Дио болезненно стонет, то ли от сводящей с ума ласки, то ли от осознания того, что ему уже никто не поможет. Руки Чонина перебираются на талию Кенсу, впиваясь в ребра и придвигая парня ближе, так что их колени соприкасаются. Волны, пробегающие по телу, становятся ощутимее, возбуждение растет с каждой секундой, болезненно начиная выпирать из-под плотной ткани штанов. - Кай, не...не надо, пожалуйст-та…перестань, - Кенсу пытается отстраниться, чуть дергаясь в сторону, но властные пальцы, сжимающие талию лишь болезненней впиваются, одна рука спускается вниз, на секунду застывая у кромки брюк, затем, звякает пряжка ремня и глухо вжикает молния. И этот звук, кажется, переворачивает весь привычный мир еще раз, ведь джинсы почти сползают, а член стоит, требуя внимания. - Кто-то явно не хочет верить своему телу, да, Кенсу-я?- язвительный шепот, такой томный хриплый. - Чонин, пожалуйст-ахх..- слова тонут в протяжном стоне, когда ловкие пальцы пробираются под плотную ткань брюк, чуть надавливая через боксеры. Возбуждение заставляет терять последние остатки разума, усиливая приток крови к нижней части тела. Взгляд взволнованно пробегает по лицу Кая, ища спасения. На что Ким лишь шумно вдыхает, подаваясь вперед и ведя носом по изящной шее Кенсу от плеча до пунцового ушка. - Если ты еще раз так сладко протянешь мое имя, Кенсу-я, то мастурбацией дело так просто не ограничится, - тяжелый вздох.- Я оттрахаю тебя прямо на этом столе,- он вскидывает голову, указывая на журнальный стол рядом, его взгляд дикий, а голос хриплый. Ким утробно рычит, а в голове мгновенно вырубает весь свет, а вместе с тем напрочь отключаются все тормоза. Дио впивается рукой в платиновую макушку Кая, зарываясь в волосы, второй же исследуя ровную, подтянутую спину через ткань футболки. Кто-то не очень-то и против. Думает про себя Кенсу, слегка прикусывая опухшую губу. Страсть заполняет все пространство, кожа плавится под возбужденным взглядом личного мучителя, такого болезненно сладкого. По венам растекается горячая лава, что смешиваясь с кровью, превращается в едкий, взрывоопасный коктейль с пятидесятипроцентным содержанием алкоголя. Ким надавливает на головку члена Кенсу через ткань боксеров, дразня. Пальцы на ногах сводит судорогой, а разум, молящий о здравомыслии, отлетает на другой план, туда, где ему сейчас самое место. Кенсу громко стонет, сильнее впиваясь ногтями в широкую спину и больше оттягивая густые волосы. А Ким лишь что-то глухо шепчет, так что не разобрать. Глаза застилает пелена возбуждения, а уши закладывает, словно под толщей воды, метров на тысячу ниже нужного. Там, где есть только Кенсу, Чонин и их желание. Дикое, безумное, сводящее с ума. Ким хватается за низ белой шелковой рубашки Кенсу и с силой распахивает ее, пуговицы разлетаются в разные стороны, звучно рассыпаясь по полу. Пряжка вновь звякает, противно режа слух, но этот звук заглушается протяжным стоном. Штаны падают на пол, оставляя запыхавшегося Кенсу в одной расстегнутой струящейся рубашке и боксерах, что не скрывают возбуждение, выпуская головку члена чуть за резинку. Старший шумно выдыхает, выпуская руки из платиновых прядей и пытаясь прикрыться, но ему этого не дают. Запястья быстро перехватывают и впечатывают в стену по обе стороны от головы, зажимая. Чонин смотрит, чуть прикусывая свои губы и явно ловя кайф от такого хена: растрепанного, невероятно сексуального, со сбитым учащенным дыханием, мутным взглядом и стоящим членом. Кай медленно отпускает запястья Кенсу и проводит руками по его груди, переходя на спину и медленно спускаясь к ягодицам, слегка сжимая. В конец теряется контроль и остатки здравого смысла, что уже вопит на краю сознания, но через туман похоти в этом разгоряченном воздухе не может пробиться даже звук… Чонин издевается, прижимаясь ближе, так, что возбужденный член Кенсу соприкасается с каменным, но все еще облепленным узкими джинсами членом самого Чонина. Все тело прошибает тонкий разряд, заставляя выгнуться дугой и застонать сильнее. Кенсу закидывает голову, открывая доступ к соблазнительной шее, выдыхая и ощутимо прикладываясь затылком о стену. Руки судорожно цепляются за край футболки Кима и резко тянут вверх, задирая ее на непозволительный уровень. Хотя, что сейчас может быть непозволительно? Кажется, сейчас такого слова просто не существует. Чонин уверенно откидывает мешающий предмет гардероба в сторону, к штанам Кенсу. До застывает, смотря на такого идеального Кая, и не в силах отвести взгляд. У него просто потрясающее тело: шикарный пресс, ровные четкие плечи с проступающими и перекатывающимися мышцами,рельефные руки и накачанная рвано вздымающаяся грудь. А еще этот его дьявольский взгляд. Ким чуть ухмыляется, вскидывая бровь вверх, медлит, но через несколько секунд припадает губами к светлой груди До, касается соска, чуть прикусывая, оттягивая. Вырывает болезненный стон, сжимает чуть сильнее и отпускает. Смотрит, как на глазах старшего проступают слезы, и он болезненно выдыхает, дрожа всем телом. Затем Ким ведет языком вверх, к шее, изредка покусывая, оставляет на коже небольшой красный след, тут же зализывая. Кенсу приглушенно стонет, обхватывая плечи стоящего рядом демона и сильнее прижимая к себе, скользит руками по напряженной спине, собирая пальчиками капельки проступившего пота, чуть впиваясь короткими ногтями в шоколадную кожу и вызывая своими действиями гортанный рык. Чонин перемещается чуть выше, в начале, осторожно касаясь губами подбородка Кенсу, затем, с долей остервенения и жадности кусая кожу скул. - Чонин, э-это больно,- До чуть надавливает на плечи Кима, пытаясь немного отстраниться и отдышаться. - Прости, малыш, ничего не могу с собой поделать,- глухим шепотом отвечает Чонин, прижимаясь ближе, опять прихватывая кожу зубами и кусая чуть сильнее. Чувства кружатся в безумном вихре, достигая предельной температуры и плавя внутренние органы. Кажется, кожа сейчас сгорит, не вынеся этого жара между разгоряченными телами. Дыхания не хватает, стоны кажутся все пошлее и ярче, а возбуждение болезненней. Ким проводит рукой по бедру Кенсу, поднимаясь от колена выше, нарочито медленно скользя ладонью по внутренней поверхности, задерживаясь у резинки боксеров. Дио шумно выдыхает, поддаваясь вперед и припадая к широкой груди Чонина, утыкается носом в ключицу, тут же прикусывая ее и явно мстя, за содеянное ранее. Ким зарывается в черную макушку, вдыхая горьковато-сладкий запах корицы и проводит рукой по бедру Кенсу, проскальзывая под резинку боксеров. С губ Дио слетает громкий, протяжный стон, от которого Чонин напрягается еще сильнее, и неразборчиво чертыхаясь, обхватывает член Кенсу у основания, проводя вверх, а затем, мазнув по чувствительной головке и собирая капельку смазки, скользит вниз. Движения чуть рваные, но невозможно сводящие с ума, стоны громкие и до невероятного пошлые, особенно, в купе с этим смущающим хлюпаньем. Мысли летают по черепной коробке, разбиваясь о тупые углы и разлетаясь на миллионы осколков, что оседают на некогда действующих принципах и уже не действующих правилах. Стоны громкие, порывистые, в тон движениям, изредка прерываемые жаркими поцелуями. Языки сталкиваются, соприкасаются, скользят. Крышу рвет. На части. Дыхание сбивается, всхлипы рвутся наружу, а желание затапливает с головой, попутно вытворяя все мысли кроме одной: Ким Чонин нереально офигенно целуется. А что уж он сейчас творит с До своими аристократичными руками… Остается всего каких-то пара движений до разрядки, но Ким, чувствуя это тут же сдавливает пальцы на основании члена Кенсу, зажимая плотным кольцом, не давая кончить. Недовольный стон вырывается из слегка охрипшего горла, а умоляющий взгляд, покрытый мутно-белой пеленой расфокусирован настолько, что, кажется, старший сейчас под кайфом. Губы распухли, пот стекает по вискам, ресницы подрагивают. Руки безвольно обмякают на плечах Чонина, наливаясь свинцом и тяжелея. Жидкая ртуть перетекает в венах, разнося по телу мучительное плавящее изнутри желание, в голове шумит, звуки размывает, а низ живота сводит из-за несостоявшейся разрядки. Кенсу пытается толкнуться пару раз на встречу Чонину, прося о большем, на что тот лишь пошло облизывает губы, все так же продолжая сжимать член у основания. Взгляды соприкасаются, умоляюще несдержанный и жадно игривый, образовывая на стыке бушующий обжигающей страстью вулкан. - Чонин, п-пожалуйст-та,- не выдерживает Кенсу, произнося глухим запыхавшимся голосом и тряхнув головой, откидывает взмокшие пряди со лба. -Пожалуйста, что? – приторно спокойная интонация, словно это не он сейчас стоит с выпирающим из штанов возбужденным членом. Вместо ответа Кенсу шумно выдыхает, про себя чертыхаясь трижды, легко соскальзывает рукой с чужих плеч, ведя вниз и останавливаясь у бедер Чонина, осторожно прикасается тонкими пальцами к выпирающему бугорку на ткани. Раздается глухой рык. Не ожидавший такой подлянки, Ким немного ослабляет свои пальцы, сжатые на основании члена и поддается вперед, сильнее вжимаясь в руку Дио, у которого сейчас в голове мельтешат разноцветные круги. - Это ничем хорошим не кончится… для тебя,- сип, глухой, но с тем невероятно сексуальный, до дури. Кенсу медлит, но руку не убирает, будто решаясь, тонкие пальцы начинают боязливо массировать головку через плотную джинсовую ткань, вырывая из горла Кима новые хриплые стоны. Чонин сдавливает пальцы на члене Кенсу сильнее, второй рукой касаясь яичек, чуть оттягивая. Вздох. Дио плавится под напором этих рук, стонет, как в последний раз, громко, надрывисто. Помещение наполняется густым запахом страсти и похоти, все сильнее заставляя подчиниться и увязнуть в тягучей патоке несдержанности и желания. Хочется кончить. Обоим. -Чонин, сделай это,- просьба от которой уши заливаются краской, а в горле пересыхает, не получается даже сглотнуть. -Кенсу-я, ты уверен? Ты же знаешь, я не смогу остановится,- глухо, туманно, на пределе. -Я… хочу тебя, Ким. Рывок, Кенсу прижат всем телом к Чонину; ближе уже невозможно. Пряди волос сплетаются, пот смешивается, стекая по разгоряченным телам. Ноги тяжелеют, словно по венам расплавленный металл. Все тело стало раза в два сильнее реагировать на прикосновения, перед глазами плывет, силуэты размываются, неизменны лишь глаза напротив. Руки Чонина скользят вниз, по взмокшей спине До, уверенно ведя к ягодицам, сжимают их через ткань боксеров, Кенсу вскрикивает, поддается вперед, чуть наваливаясь на поставленное между его ног колено. Пальцы проскальзывают под резинку белья, стягивая его вниз и тут же припадая обратно, аккуратно разводя их и проскальзывая к узкому отверстию. Кенсу шипит, одной рукой опираясь о плечо Кима, а второй скользя в карман его джинс и доставая оттуда полоску презервативов,он зубами отрывает один, отбрасывая все остальные. Чонин медленно вводит палец, затем второй. Дискомфорт начинает разливаться по телу, но возбуждение сильнее, оно затмевает, оставляя жгучее покалывание в области паха. Дио вздыхает, все еще держа презерватив в зубах. Он осторожно, чтобы не сделать лишний раз движение нижней частью тела захватывает серебристый пакетик пальцами, второй рукой тянется к ширинке Чонина. Касается, чуть давит, слышит глухой рык и тут же выгибается до хруста в позвоночнике, с губ срывается протяжный стон, его пробивает дрожь, ноги подкашиваются. Пусть Кай сделает это еще раз. Волна выбивает из колеи, сносит на повал, не давая возможности пошевелиться. Кенсу переводит взгляд на Чонина: вздернутая бровь, довольный оскал. Он опять надавливает пальцем внутри. Еще раз. Из глаз искры. В голове – пустота. -Чонин, пожалуйста, - мольба. Ким прикусывает губу. А Кенсу, шумно дыша, трясущимися руками продолжает тянуться к его ширинке, расстегивает. Пальцы коченеют, путаются в спертом воздухе, но прорывая стену смущения и отдаваясь порыву. Легкое поглаживание тут же отдается тянущей болью, Ким тоже давит, только внутри, вводя третий палец. Всхлип болезненный и умоляющий. Дио теряет разум, а Чонин сделал это еще при первой их встрече. Это ловушка. Ловушка, из которой не выбраться только потому, что этого никогда не захочется. Увязая сильнее в омуте глаз и плавясь в этих руках. Хорошо, до безумия, до боли в вытянутой шее и хруста в прогнутой спине. Все кажется нереальным, таким сумбурным, где-то неправильным, но невозможно приятным, обжигающим. Кенсу скользит тонкими пальцами под резинку белья Кима, еле ощутимо проходясь по члену, недостаточно чтобы получить удовольствие, но с лихвой для того, чтобы раззадорить еще больше. Ким низко хрипит, вжимаясь в руку До, заставляя коснуться, обхватить рукой и провести вверх, к головке, надавить на складки кожи, чуть разводя. Откуда в столь хрупком парне столько решимости? До этого сейчас никому нет дела. -Давай, - выдыхает Чонин. До бьет мелкая дрожь - нетерпение вкупе со страхом, он одергивает руку, подносит ко рту, разрывает чуть глянцевую упаковку и извлекает силиконовое колечко. Ким убирает пальцы, напоследок ощутимо раздвинув напряженные стенки, ждет. А Кенсу решается, окончательно давая свое согласие, цепляя резинку черных боксеров, тяня вниз и выпуская колом стоящий член. Ким Чонин идеальный везде. Кенсу раскатывает презерватив по возбужденному члену, надевая. Ким срывается, не медлит, тут же подхватывая До под бедра и приставляя головку к распухшему входу. Протяжный высокий стон, и томный низкий хрип. Ким входит, ощущая узость и жар хрупкого тела, медленно толкаясь. Кенсу выгибается, закрывает глаза, насаживаясь сильнее. Все слишком, до невозможного явно, все чувства обострены до предела, это давно выходит за предел человеческих возможностей и, кажется, сейчас, внутри что-то разорвется от переизбытка ощущений. Проникновение медленное, мучительно-напряженное. Стон болезненный и просящий и выдох удовлетворенный и возбужденный. Глаза в глаза. Нечеловеческие ощущения. Это до невозможного выбивает из жизни, теряется все и все, кроме них, горячих, возбужденных, желанных. Мокрые пряди волос щекочут кожу, обоих потряхивает. Ким ждет, не делая никаких движений, смотрит неотрывно. Кенсу сглатывает, чувствуя боль вперемешку с наслаждением, и не ясно, что из этого ощущается острей. Согласный выдох и Чонин медленно ведет назад, затем делает глубокий толчок. Попадает по простате. Стон. Ритм ускоряется. Быстрей, острей, желанней. Мысли растворяются в вязком воздухе, вытекая из головы. Губы сливаются во влажном поцелуе, языки сплетаются. Все очень пошло. Шлепки от соприкосновения тел, густое смущение, отчаянная близость. Плотная пелена разрезается протяжными стонами, разрывая барабанные перепонки. Толчки уже резкие, быстрые, рваные. Ким хрипит, переходя укусами на шею Кенсу, на что тот откидывает голову назад, упираясь затылком в холодную стену и позволяя терзать себя. Рука Чонина тянется к члену, зажатому между телами, проводит снизу вверх, слышится всхлип, До обхватывает плечи Кима, прижимая к себе и касаясь раскаленного тела. Чонин двигает рукой в такт, в голове шумит, желание затапливает, заливает изнутри так, что дышать становится почти нереально. Пик близко. Еще один глубокий толчок и все взрывается, перед глазами мутными пятнами разливаются все цвета радуги. Кенсу сипит почти надрывно, и яро, до красных кровоподтеков впивается в сильные плечи коротко стрижеными ногтями, изливаясь на живот и грудь, инстинктивно сжимаясь. Ким чувствует, как его член обхватывает жгучая теснота, почти болезненная, он неровно входит еще раз и кончает следом, вцепляясь в губы напротив. Собственнический поцелуй, но вместе с тем какой-то заботливый, будто защищающий, покровительствующий. -Кенсу-я, ты же не будешь от меня больше убегать? – сбившееся дыхание и низкий шепот.- Хотя, если я всегда буду тебя так находить… - Н-нет, - задыхаясь,- не будешь.